ЛДПР назовут СВ(н)СР, если примут закон Володимира Волковича

Баранов: Это не в первый раз, как минимум в 40-х годах 19 века славянофилы эту идею уже выдвигали. Шишков требовал заменить слово «калоши» на слово «мокроступы». Более того, на это отреагировала общественность, которая, скорее, была тогда прозападная, и Белинский, он был очень ядовитый человек, в духе Шишкова переделал некую фразу русского языка, которая может быть даже некоторой загадкой для всех нас: «Кращунец грядет из ристалища на позорище по гульбищу в мокроступах и с растопыркой». «Растопырка» - это зонтик, это слово, как известно, голландское, и по-голландски это будет «зондек». У нас полная форма сейчас считается «зонт», а «зонтик» – это с помощью суффикса образуется, но изначально процесс заимствования в этом случае был другой - от зонтика к зонту. Что касается «кращунец» - это франт, это человек, который делает себе красоту, из себя делает красоту. А вы знаете, что такое «ристалище»? «Ристалище» - это цирк, а «позорище» - это театр, а «гульбище» - это бульвар.

Макеева: Пользователь Twitter, выступающий под псевдонимом «Бозон Хиггса», пишет, что в 1796 году в Петербурге вышел письмовник, где предлагалось заменить слово «пульс» на русское слов «жилобой».

Баранов: Это вещь бессмысленная, потому  что русский язык очень хорошо всегда заимствует то, что ему нужно, и отвергает то, что ему не нужно. Оценить процент собственно исконных славянских русских слов очень трудно. Например, слово «терем», которое мы сейчас считаем исконно русским, вообще-то греческое, оно заимствовано из греческого языка.

Макеева: Кстати, Владимира Вольфовича уже окрестили «Володимиром Волковичем», чтобы всё было по правилам.

Баранов: «Терем» - это слово запрещённое, и его тогда надо убрать из русского языка, но чем заменить, не очень понятно, потому что нет такого у нас одного слова, которое точно бы описывала свойства этого слова.

Макеева: А если взять синоним, который близкий по значению - слово «дом». Оно не русское?

Баранов: Но это же не дом, и кроме того, я не уверен, русское ли это слово - «дом».

Макеева: А слово «постройка»?

Баранов: Да, наверное, это ближе. Есть, конечно, признаки иностранных слов, скажем, если есть звук «фэ», то, скорее всего, это слово иностранное, заимствованное.

Макеева: А дом, это в этом смысле?

Баранов: Не знаю, я не могу сейчас сказать что-то определённое, от какого слова заимствовано, но у меня есть подозрения, что это не слово русского языка. Понимаете, это вещь довольно бесполезная, хотя мы знаем, что и в других культурных традициях принимались попытки ограничить количество заимствований. Во французском языке, например, есть сильные законодательные ограничения на использование английских слов. Скажем, вместо слова «компьютер» используется слово «ordinateur», но практика показывает, что слово «компьютер» более частотно, и его чаще используют.

Макеева: Вообще, кажется, что это не шутка, а попытка развлечь публику. У  «Володимира Волковича» есть такое свойство, что он периодически предлагает развлекательные темы, но он же сам указывает на то, что в Турции, например, а он знаток турецкого языка и турецких реалий, есть соответствующее законодательство, которое запрещает журналистам, писателям, учёным использовать иностранные слова, если какие-то аналоги в турецком. Вы что-то слышали, чтоб в других странах был запрет и прямо штраф? Я подозреваю, что во Франции нет штрафов.

Баранов: Да, кажется, там штрафов нет, но что касается Турции, то мы не знаем, как реально используются слова в обычной коммуникации. Всё-таки экономика, связи международные, а Турция - это страна, которая связана с огромным количеством других стран, это, конечно, очень сильное давление, даже более сильное, чем даже если мы потребуем от всех говорить «мокроступы». Может быть, в книгах, в крупных издательствах будут «калоши» зачёркивать.

Макеева: Но мы же привыкли вместо милиции говорить полиция.

Баранов: Кто-то привык, а кто-то нет. Точечно, видимо, можно действовать таким образом, но в общем случае это маловероятно. Мне кажется, ограничить экономическую и  политическую жизнь обществу нельзя, если мы не уподобляемся Северной Корее, где закрыто вообще всё.

Макеева: У нас просто такие законы принимаются, что это просто невинное предложение на фоне прочих.

Давайте сделаем следующее: написать слово «ЛДПР» и, конечно же, его зачеркнуть, потому что никакого права на существование по предложению лидера этой партии оно не имеет. Ни либеральная, ни демократическая, ни само слово «партия», как я понимаю, не является русским.

Баранов: Конечно, это заимствованные слова.

Макеева: Что мы предложим Владимиру Вольфовичу вместо этого? Мой коллега Никита Белоголовцев предложил РОСИН - это Российское общество свободолюбивых избранников народа. Соответствует ли это?

Баранов: Хорошо звучит. Действительно, «либеральный» - это, наверное, свободный, «демократия» - это власть народа. Как мы можем передать значение слова «партия»? Это, видимо, группа людей, но слово «группа» у меня вызывает подозрение.

Макеева: Гурт, может быть?

Баранов: Гурт, я думаю, тюркское, скорее всего. Я думаю, что какое-нибудь сообщество. И наконец,  Либерально-демократическая партия России, по-видимому, Россия всё-таки останется. Если мы попытаемся сделать перевод, то получится «Свободно власти народное сообщество России», если мы хотим сохранить точность в этой номинации. Получится аббревиатура СВ(н)СР, очень неплохо смотрится, вполне неплохой вариант, мне кажется.

Макеева: В принципе при советской власти были аналогичные инициативы. «В круге первом» был персонаж «Язык предельной ясности», вместо «математика» и  «поэта» он говорил «исчислитель» и «пиит», потому что выступал категорически против любых иностранных слов. Это действительно очень популярная история в советское время?

Баранов: Я думаю, не очень, хотя, безусловно, в школах и университетах на филологических факультетах все мы изучали маленькую записку Ильича, в которой он писал, что надо говорить проще по-русски и избегать всяких иностранных слов. Но такие маленькие замечания были у много кого, в том числе у Петра Первого, а, как известно, при нём хлынул огромный поток заимствований в русский язык. С одной стороны, такое движение есть, но всё-таки жизнь - более сильная штука, которая, конечно, влияет на обычное употребление языка, на всех нас. Всё-таки русский язык - это живое образование, и ему очень трудно что бы то ни было навязать, хотя, конечно, в отдельных случаях это удаётся, как вы привели пример: вместо милиции - полиция. Но я, как человек старых взглядов, как человек, скорее, советский, чаще говорю «милиция», меня ещё пока не переучили.

Макеева: Это вопрос времени.

Баранов: Наверное.

Макеева: Вопрос в одном слове или во многих словах, если Жириновский предлагает несколько слов изъять,  то это будет несколько сложнее. Он даже выдвинул конкретное предложение, например, зачем говорить слово «дилер», когда есть слово «посредник». Это нормальный синоним?

Баранов: Это, наверное, разные вещи, потому что дилер и посредник - это не одно и то же. Посредник может ничего не продавать, то есть эти слова имеют разное значение в русском языке, и странно было бы использовать одно из них вместо другого, потому что это приведёт к тому, что какую-то часть смысла мы потеряем.

Макеева: А есть ли какой-то более близкий аналог слову «дилер»?

Баранов: Может быть, слово «распространитель» подойдёт здесь.

Макеева: Меня ещё поразила замена слова «бар» на слово «закусочная», это в тренде власти - лучше закусывать, чем выпивать, но это как-то разные вещи.

Баранов: Это разные вещи, потому что бар, мне кажется, что это место, где в основном пьют и не очень закусывают, а закусочная – это место, где пьют и закусывают одновременно. Кроме того, возникает проблема, есть же слова, которые пришли к нам из других языков, но они были в своё время заимствованы из русского языка. Слово «бистро» появилось от российского слова «быстро», значит, мы тогда вместо слова «бистро» должны говорить «быстро», но это как-то странно, это же наречие русского языка.

Макеева: Зато в этот момент мы начнём гордиться тем, что хоть чему-то научили французов.

Баранов: Именно, мы это должны оставить, потому что это демонстрирует влияние русской культуры на французскую, которая очень высока, это же «civilisation française», а мы вот взяли и повлияли на неё.

Макеева: Что мы в таком случае будем делать с баром? Питейное заведение?

Баранов: Питейное заведение - это слишком общая категория, потому что в питейное заведение попадёт и бар, и закусочная. Может быть, «выпивальня», мне кажется, это очень хорошее слово, которое подойдёт.

Макеева: Хотя и длинноватое.

Баранов: Может быть, будут какие-то сокращения.

Макеева: А как быть с русскими словами, которые не просто вошли в обиход в иностранной речи, но и в словарях имеются, и они уже не совсем русские? Например, слово «дача». Вообще, изначально это русское слово?

Баранов: Честно говоря, я не могу сейчас сказать, я не знаю. Оно действительно вошло в огромное количество словарей других языков, оно есть и в немецком словаре в этом значении или близком значении, я думаю, его заменить будет трудно. Не могу себе представить нормальное слово, которое могло бы функционировать. Загородный дом - это дом, понимаете, это не дача.