«Если ребенок предрасположен к наркотикам, ему даже нюхать не надо»

Герасименко: Да, прямо на метро, пешком, бегом успел.

Белоголовцев: Огромное количество споров и домыслов вызывает законопроект о тестировании школьников  на наркотики. Я правильно понимаю, что речь пока идёт о сугубо добровольном тестировании учащихся?

Герасименко: Безусловно. И я хочу сразу объяснить, чем вызван этот закон. У нас почти в геометрической прогрессии растёт число вновь употребляющих наркотиков именно в школьной и студенческой среде. В некоторых регионах уже 17% школьников употребляет наркотики. Там речь идёт не только о тестировании на наркотики. Там есть два очень важных момента: вводится система профилактики, и есть социально-психологическое тестирование, и есть медицинское тестирование.

Белоголовцев: Все мы очень хорошо понимаем, что в школе есть огромное количество вещей, которые формально являются добровольными, а по сути являются общепринятыми, например, скинуться на подарок учителю, скинуться на ремонт, озеленение, и мы понимаем, что не выгонят ребёнка, если родители не скинутся на озеленение. У вас нет ощущения, что формально описанная процедура добровольная, по сути, будет обязательна, и всех детей и родителей будут обязывать давать согласие на эту процедуру?

Герасименко: Нет, не будут. Во-первых, если ребёнку 15 лет, нужно только его письменное согласие, если он не хочет, он не подпишет и не будет участвовать, и родители не могут его заставить. А если ребёнку до 15 лет, то уже родители принимают решение. Если родители точно знают, что ребёнок не употребляет наркотики, то они тоже могут не давать согласие. А если у родителей есть сомнения,  они сами заинтересованы, чтобы сначала провели социально-психологическое тестирование, там есть целый комплекс, и можно заподозрить генетическую предрасположенность к употреблению  наркотиков.

Белоголовцев: Не так давно я закончил школу, очень хорошо себе представляю ситуацию, например, классный час, встаёт классный руководитель и говорит: «Дети, у нас добровольное тестирование на наркотики, все подписались и только Никита Белоголовцев и его родители, которые уверены, что никогда, не подписались. Как же это так? Почему же у нас так произошло?». Я практически уверен, что именно так будет происходить в школах, просто потому что так происходит с самыми разными вещами.

Герасименко: Когда ставится какая-то задача директору школы или учителю в 100% охват, тогда да, но если такой задачи не ставится, а она не будет ставиться, не будут ругать ни классного руководителя, ни директора школы, что нет 100% охвата, это никто не требует сейчас. Как показывает практика, здесь даже дело в другом - важно, чтобы это не было обязательным и в плановом порядке, потому что это имеет 100% нулевой эффект. Мы уже проводили и совещания, и в опытном порядке проводили такие исследования, получается, что когда делать обязательное и в плановом порядке, никого не выявляют. Все дети знают, они же умные люди, они за 2-3 дня  ничего не употребляют, и все чистые.

Белоголовцев: То есть это будут внезапные проверки?

Герасименко: Нет, социально-психологическое тестирование - исследование плановое. Это дети заполняют определённые анкеты, психолог с ними беседует. Этим занимается Министерство образования. А что касается проведения медицинских тестов, то это только добровольное, и только оно будет делаться внезапно.

Белоголовцев: То есть не будет логики, что психологи выявляют группу риска, а потом эту группу тестируют в обязательном порядке?

Герасименко: Логика у вас есть в этом плане, в этом и смысл, что учёные доказали предрасположенность некоторых людей к наркотикам, курению или алкоголю. Действительно психологи могут заподозрить, что ребёнок предрасположен, и они могут с родителями побеседовать, что их ребёнок предрасположен, ему даже нюхать не надо.

Белоголовцев: Нюхать, простите, что?

Герасименко: Клей или что-то другое, как бывает, что одни алкоголиками становятся в 18-19 лет, а другой до 90 лет пьёт и ничего, есть определённая предрасположенность. Они беседуют, если родители соглашаются, то проводят тестирование, но именно внезапно, чтоб человек не готовился. Ещё важный вопрос - чтобы эти все данные были анонимны, чтобы не публиковала школа в стенгазете, это обязательно должно быть анонимно и доводиться только до сведения родителей.

Белоголовцев: А как вы будете достигать этой анонимности? Я понимаю, что формально это должно быть анонимно, но мы очень хорошо понимаем, что так складывается в нашей стране, что довольно легко найти базы ГИБДД, базы банков, но здесь же ситуация гораздо более серьёзная. Обычная ситуация: в  9 классе проводится плановое тестирование, и психолог ошибочно или правильно определил у некоторого ученика, назовём его Семёном Белоголовцевым, предрасположенность к наркотикам. Я с трудом себе представляю, как в школьном коллективе эту информацию можно утаить. Даже если потом окажется, что психолог ошибся, это всё равно гигантский стресс для человека, когда каждый учитель, родители, одноклассники ходят и смотрят на тебя полгода, как на человека, который генетически предрасположен к наркомании. Как с этим быть?

Герасименко: Ну, так можно предугадывать всё.

Белоголовцев: Это ситуация не вымышленная, это не один из миллиона, это ситуация, которая будет происходить регулярно в этом случае.

Герасименко: Я думаю, вряд ли какого-то будет интересовать, потребляет ли Петя или Ваня наркотики, я имею в виду в широкой среде, как базу данных, как вы говорили. Во-вторых, есть медицинская тайна, которая уголовно наказуема, если выявилась информация, а этим будет заниматься Министерство здравоохранения, никто доводить до общего сведения не будет. Есть баланс, как Сталин говорил, что в каждом человеке есть положительное и отрицательное, как и в любой партии, но важен баланс. Да, нельзя всего предсказать, могут быть отрицательные моменты, могут быть утечки, но важен баланс, сейчас важно не потерять поколение, не потерять страну.

Белоголовцев: Я абсолютно согласен с вами, понимаю вас. Допустим, прошли все предварительные процедуры, ключевой момент - само тестирование на употребление наркотиков. Мы на «Дожде» много обсуждали эту тему с специалистами, учёными, и большинство склоняется к следующей дилемме: тестирование на употребление наркотиков либо не надёжно, либо невероятно много стоит - больше тысячи долларов на человека. Как будет решаться этот вопрос? Есть ли уже предусмотренная схема, механизм?

Герасименко: Закон принят только в первом чтении, и схемы - это не предмет закона. Закон определяет принципы, что нужна профилактика, нужна реабилитация, нужно тестирование. Вопросы, детали определяет ведомство подзаконными актами.

Белоголовцев: Как же? Это же самое важное. Если мы постанавливаем, что нужно выкопать траншею лопатой, то вопрос лопаты - ключевой.

Герасименко: Нет, закон не надо писать, насчёт лопаты и траншеи. Здесь уже обсуждалось, первое - уже проводили опыт даже на журналистах. Пока стоимость - 4 тысячи рублей на человека, это пока такая цена ещё. Чем это будет больше, тем будет дешевле.

Белоголовцев: Я правильно понимаю, что способ уже определён?

Герасименко: Да, уже даже журналисты тестировались.

Белоголовцев: Какова погрешность?

Герасименко: Тестирование довольно точное. Тут же не требуется указать, какой наркотик, главное, что есть следы наркотика.

Белоголовцев: Ну, какова вероятность ошибки?

Герасименко: Это проценты.

Белоголовцев: В случае медицинской ошибки, что должно происходить, как человеку реабилитировать себя?

Герасименко: Будем говорить так. Если он не употребляет, то есть более точные методы. Любой скрининг есть скрининг. Скрининг не ставит задачу 100% поставить диагноз рака, инфаркта или сахарного диабета, важно заподозрить, а дело уже более тонких методов уточнить, так или нет.

Белоголовцев: За его счёт, или за счёт государства?

Герасименко: Я думаю, за счёт государства. Это целая программа. Тестирование - это не самоцель, самоцель - не допустить и реабилитация. Кстати, во многих странах это делается - и в США, и в Европе.