Максим Солопов, друг Гаскарова: у следствия были материалы на Алексея сразу после 6 мая, а арестовать решили почему-то только сейчас

Таратута: Сегодня у нас в гостях фигурант «Химкинского дела», приятель Алексея Гаскарова Максим Солопов. О чем мы будем говорить - о вашем товарище, который сегодня в суде. Скажите, вы ожидали, что это случится сейчас,  его так долго не задерживали  или наоборот это неожиданная история?

Солопов: Мы с ним общались об этом, хотя мы с ним не так часто видимся в последнее время, он занят своей работой, я своей. Было понятно, что он может стать фигурантом этого дела, причём ещё  в тот момент, когда он подал заявление  об избиении его сотрудниками ОМОНа, то есть это было до первых задержаний по «Болотному делу», тогда Следственный комитет только заявил, что будет возбуждено уголовное дело о беспорядках. Тогда уже сотрудники ФСБ предупредили Алексея, что он может стать фигурантом этого дела.

Таратута: То есть просто сказали, что к нему придут?

Солопов: Да, ему сказали, его предупредили, можно сказать, что его предупредили…

Таратута: А это что было - шантаж, месть? Что это за история?  Ему сказали: «Заберите заявление, иначе мы придём»?

Солопов: Нет, это не то, что был шантаж. Возможно, что они играли в своё какую-то игру так или иначе, они без каких-либо условий просто поделились с ним информацией, мне было известно об этом, о том, что он может стать фигурантом этого дела ещё до первых задержаний.

Таратута: То есть он год ждал своего часа.

Солопов: Да, более того  упоминались некие свидетели, из которых так или иначе под давлением, не под давлением, но какие-то посторонние люди, возможно,  из числа задержанных в тот день, люди, которые могут свидетельствовать против него. Они упоминались тоже в той информации,  которая была доведена до Алексея  сотрудниками ФСБ.

Таратута: А какие-то имена назывались?

Солопов: Нет, они просто говорили о том, что такие люди в принципе есть у них в распоряжении, точнее не у них, а у Следственного комитета.

Таратута: А вообще эта история, что значит, история задержания его сейчас? Условно говоря, он один из лидеров активистов антифашистского движения. Что это значит для самого движения?

Солопов: Мне кажется, что здесь нет логики в этом задержании  той, что он является лидером или не лидером. Сложно сказать, мне кажется, что само по себе антифашистское движение, левое оно на данный момент настолько размыто и не организовано, и представляет из себя  огромное количество каких-то маленьких инициатив, групп, которые, вряд ли  могли быть объединены им для какой-то деятельности.

Таратута: Мне просто интересно, насколько задержание условно окрашено. Про «Болотное дело»  мы понимаем, что задерживают людей желательно  из разных-разных сфер. Насколько  важно обезглавить какую-то конкретную группировку, убрать какого-то лидера, представляющего  определённое направление мыслей и идеологии?

Солопов: Я думаю, что он как раз таки представлял для спецслужб некого лидера уверенного, которого в принципе у них не было желание арестовывать. Чья отмашка послужила сигналом к его аресту, если учесть, что то самое видео, которое он сам приобщил к материалам дела, когда подавал заявление на сотрудников ОМОН, это видео сейчас является доказательством его вины.

Таратута: Мы говорим о видео избиении?

Солопов: Да, это видео, где фактически его избивают .

Таратута: Сейчас вообще мода нынешнего времени, когда показания доказательств  в суде против тебя и оборачиваются, о том же говорит Алексей Навальный, что одни и те же документы являются и документами защиты и документами обвинения. Я правильно понимаю, что всё это время Алексей был под пристальным вниманием Центра «Э»?

Солопов: Он был всё время, так или иначе. Конечно, они все очень расстроились, когда его оправдали по первому уголовному делу против него, естественно их раздражал тот факт, что он получил  компенсацию, тот факт, что они фактически тогда, схватив первого попавшегося человека, поскольку он оказался публичным, его личность была известна, его было легко установить. Его просто схватили, не утруждая себя какими-то доказательствами, держали его в СИЗО. Когда он был оправдан, это сильно их всех разозлило. Но другие отдали должное упорству Алексея, тому, что он добился оправдательного приговора. И здравомыслящее крыло силовиков  прекрасно понимали, что Алексей-человек умеренный…

Таратута: На его место придут более радикальные.

Солопов: Не то, чтобы придут.

Таратута: Я слышала такую версию.

Солопов: Нет, я не думаю, что у него есть какое-то место, на которое может кто-то прийти. Другое дело, что это человек… Ну, действительно, чтобы  в нашем суде получить оправдательный приговор  нужно быть ангелом, чтобы у тебя крылья росли за спиной. Это к Алексею можно применить в том смысле, что человек абсолютно безобидный, абсолютно открытый, честный, который всегда скажет, даже что-то будет против него свидетельствовать, он всегда скажет то, как есть  на самом деле, он никогда принципиально ничего не скрывал. Никогда не скрывал своего участия на Болотной площади, никогда не скрывал своего лица, и так далее. Поэтому всегда становился объектом внимания спецслужб.

Таратута: Сегодня ещё одна нашумевшая история, которая продолжается уже несколько дней. Я говорю о Константине Лебедеве, я говорю об интервью, которое он дал журналисту издательского дома «Коммерсантъ», оно было опубликовано  и наделало много шума. Вы читали это интервью?

Солопов: Да, сегодня его прочитал.

Таратута: Что вообще думали, чувствовали, как вы относитесь к этому персонажу в этой истории?

Солопов: Мой коллега Сергей Смирнов, корреспондент Газеты.ру пристально следил за «болотным делом», я всегда опирался на его мнение касательно фигурантов дела, их роли, Сергей Смирнов за несколько месяцев до этого признания, о сведения о его сделки со следствием высказывал предположения о том, что Лебедев является, скажем, чьим- то агентом.

Таратута: А чьим? Просто в этой ситуации любопытно, что думают,  условно говоря, в тусовке вашей.

Солопов: Лебедев сильно далёк от моей тусовки, у меня тоже такое впечатление, как у человека, который знаком с методами работы спецслужб, я примерно себе представляю схему  провокации сознательной, и здесь, мне кажется, он идеально подходит. И говорить о том, что он сам стал жертвой, как он пытается выставить в интервью, это  вряд ли. Отчасти да, любой агент спецслужб сам является жертвой этих же спецслужб, тут нечему удивляться,  и тому, что он получил приговор, это нормальное явление во все времена. Тем не менее, он получил приговор максимально мягкий, если исходить из того, что другим фигурантам грозят сроки  в три, в четыре раза больше.

Таратута: Какие, вам кажутся, последствия после этого интервью? Во-первых, может ли быть связано дело вашего товарища с показаниями Константина Лебедева?

Солопов: Эти мысли прозвучали сразу после задержания Алексея. Незадолго до этого все узнали о приговоре Лебедева, и все предположения высказали, что это может быть как-то связано. Опять же говорю- то, что мне Алексей сам рассказывал, что его предупреждали об этом до  первых задержаний на Болотной площади.

Таратута: То есть он год живёт с этой мыслью.

Солопов: Можно и так сказать.

Таратута: Что каждый день его могут задержать.

Солопов: Он так же не скрывал, что ему предложили, может, это был один из вариантов для спецслужб, ему предложили уехать. Такое во всяком случае прозвучало предложение, о том, что ему, может, стоит уехать, не проявлять какой-то активности, и тогда, может, он избежит участи стать фигурантом.

Таратута: А какого рода сделки ему ещё могли гипотетически предлагать?

Солопов: Здесь надо уже разговаривать с адвокатом Светланой Сидоркиной. Возможно, на допросе, куда он был доставлен в качестве свидетеля, ему было сделано предложение какое-нибудь, от которого он отказался, как это делалось в «Химкинском деле», по которому мы с ним проходили в качестве фигурантов.

Таратута: Напомните.

Солопов: Когда мы были вызваны на допрос оба, он отдельно, я отдельно, потом эту историю обсуждали, даже будучи под арестом, у нас была такая возможность. Нам обоим тогда на начало допроса делалось такое предложение- ребят, вы нам не нужны, у нас есть фотографии, давайте вы просто показывайте пальцем, как надо, даёте нужные показания, и всё, нам от вас ничего не нужно, мы сами всё знаем, мы знаем, что вы ни при чём, от вас нам нужны только определённого рода показания. Как только ты от них отказываешься, тебе дают понять, что раз ты отказался, тогда ты будешь…

Таратута: А чьи портреты?

Солопов: Это были люди абсолютно неизвестные. Нам говорилось, что ты должен дать показания, что эти люди принимали активное участие, что необходимо выступить в качестве свидетеля, потому что в деле не было ни одного свидетеля обвинения. В итоге в суд были представлены три ранее судимых, предположительно, с наркотической зависимостью персонажа, которые выступили свидетелями обвинения. Других свидетелей не было, и мы должны были стать таковыми в уголовном деле, а дальше могли кого угодно схватить, есть портретная галерея участников тех событий. Я по этическим причинам, как и Алексей, мы отказались, это было нашим правом не давать показания в тех случаях, когда мы даже не уверены в них.

Таратута: Я хочу немножечко вернуться к теме интервью, это важная история. Интервью Константина Лебедева вышло накануне 6 мая, всегда перед выходом на площади организаторы митингов пытаются поднять боевой дух тех людей, которые выходят. Как вам кажется, это интервью на что-то влияет, условно на настроение людей, которые могут выйти, или людям хватит понимания процессов и определения добра и зла?

Солопов: Здесь я затрудняюсь ответить за большое количество людей, которые выходят на эти митинги. Я сам сейчас не так часто появлюсь на подобных мероприятиях, но  моё мнение, что люди, которые не доверяли лидерам оппозиции и выходили при этом на какие-то акции протеста, они так и будут выходить. Мне кажется, что ни для кого не секрет, что многие люди, которые выходили протестовать, они не доверяли лидерам протеста, если там Лебедев даёт показания на Удальцова, Удальцов берёт деньги у сомнительных грузин…

Таратута: То есть вам кажется, что протест не был ориентирован на лидеров, он был ориентирован ан сам выход на улицы?

Солопов: Изначально мне кажется, что так называемые «лидеры протеста» не выражали мнение людей и не являлись для них настоящими  лидерами. Поэтому, мне кажется, их можно сажать, уличать в любых неправильных делах. Разве это понимает на настроение людей? Люди же выходят не за этими лидерами, а против каких-то вещей.

Таратута: Просто спор, который развернулся вокруг  этого интервью, был как раз про то, насколько девальвировано  сама идея протеста этими откровениями, но, к сожалению, у нас совсем не остаётся времени.