Алена Попова: обвиняемая в халатности Рябченко активно помогала волонтерам в Крымске

Попова: Да, Ирину я видела в первые несколько дней нашей работы на Нижнебаканской, она действительно принимала всевозможные усилия, чтобы координировать наши действия. Она была в состоянии аффекта, как и любой другой представитель местной власти, которые, имея папочку, где есть инструкция, что делать, совершенно теряются, когда это происходит. Потом я её перестала видеть, потому что она попала в больницу. Но моя оценка её деятельности, когда я её видела, не знаю, что было до, после, как она действовала в самом чрезвычайном происшествии, в моменте, но она была крайне эффективна. Она была очень договороспособной и нормально абсолютно говорила, кто, что может делать на конкретной карте ликвидации последствий ЧС.

Самсонова: Вы сравниваете по отношению к другим чиновникам, которые делали хуже?

Попова: Да, которые не делали, или которые пугались сначала делать. На Нижнебаканской на протяжении всей деятельности была самая эффективная работа, гораздо более эффективная, чем в Крымске, хотя в Крымск были стянуты все основные гуманитарные грузы, но на Нижнебаканской работа происходила более чётко и быстро.

Самсонова: Благодаря…?

Попова: Я не знаю, благодаря ли тому, что Нижнебаканская  меньше по размеру и существенно меньше пострадала, чем Крымск.

Самсонова: Когда случилось ЧС, когда вы приехали на место, наверняка было какое-то осознание того, кто виноват, что так случилось, кто допустил. Вы увидели на скамье подсудимых тех, кого называли в числе ключевых виновных?

Попова: Всегда, конечно, называют представителей местной власти, потому что, если вы знаете, в обязанности органов местного самоуправления входит сама система предупреждения граждан во время ЧС. Если они получили эти сведения заранее, конечно, они должны были предупредить. Конечно, когда мы туда приехали, первое, что мы спрашивали: «А предупреждали ли вас?». И, конечно, никто не слышал, потому что эти страшные истории людей, которые вставали посреди ночи, они описывали эту ситуацию: я стою, дикий шум, потом огромная волна. Это история, когда остался папа, а две меленькие дочери и жена погибли. Или когда бабушка осталась, а два внука погибли. Но в нашем конкретном волонтёрском взаимодействии была очень сильная чехарда, я не знаю, кого назначать виновным. Я вообще против того, чтобы искать козлов отпущения, вся система развалена. Понимаете, на территории Крымска нет громкоговорителей, на территории не совершаются облёты. Стандартная ситуация оповещения – можно было на машине объехать.

Самсонова: Справедливо или нет? С одной стороны, это не мелкие исполнители, которые сидят сейчас, это люди, которые и по бумагам, и по статусу полномочий могли всё-таки что-то сделать, конечно, система работала не так, что они могли переломить, но они должны были переломить ситуацию, они должны были проявить сознательность, они этого не сделали. По бумагам отвечают они, знаете, как есть там ответственный за технику пожарной безопасности, вот они отвечают. Это справедливо или нет?

Попова: Я не считаю, справедливо или нет. Это они должны были делать, потому что это сфера их ответственности, они занимают некую должность. Безусловно, предупреждение и информирование населения – сфера ответственности главы муниципального образования. Да.

Самсонова: И они должны понести наказание?

Попова: Я не знаю должны ли они понести наказание в рамках того, что требует от них сторона обвинения, но я считаю, что, конечно, какое-то наказание должны понести. Я бы здесь говорила больше не о том, как и кого стоит наказать, я бы говорила о том, как стоит сделать так, чтобы больше такого не происходило.

Самсонова: А где это ещё происходит?

Попова: Ну, сейчас по всей стране паводки. Как отличить паводки от наводнения? Мы на Гражданском корпусе делаем онлайн текстовый мониторинг того, что происходит в регионах страны. Почему данные официальных СМИ и данные наших корреспондентов периодически не совпадают? То есть это происходит, а раз они не совпадают, значит, основываясь на своих данных, органы власти или официальные люди, которые мониторят информацию,  могут не понять , что наступила ЧС, и так же её не объявить. Или система информирования ЧС: смс-оповещение, громкоговорители, церкви, машины с громкоговорителями, просто хотя бы гонцы. Гонцами называют людей, которые отвечают за домоуправление, если это многоквартирный дом, человек мог это всё сделать очень быстро. Нет системы, вот у нас с вами нет системы гражданской обороны. Если помещение, где мы сейчас сидим, начнёт трясти, и стены начнут рушиться, явно же у вас нет механики действия, вы не поймёте, что вам стоит предпринимать.

Самсонова: А как должно быть по бумагам?

Попова: Если объявляется ЧС, формируется…

Самсонова: Не объявляется, начинается ЧС, наши зрители…

Попова: Если не объявляется, то бумаг нет фактически.

Самсонова: Вот нас смотрят люди у телевизоров, они находятся в каких-то зданиях. Каждый представьте себе, что со зданием начинает что-то происходить. Какова модель, заложенная законодателем, что должно происходить с людьми?

Попова: Модели законодательно заложенной нет. Есть обязательно схема на каждом этаже, как надо эвакуироваться: не пользоваться лифтами, не стоять в дверных проёмах, обязательно эвакуироваться, не прыгать из окон, из окон можно прыгать, когда ты понимаешь, что не переломаешь ноги, это первоэтажность. По бумагам есть история гражданской обороны, которой нас обучают на основе безопасности жизни, есть такие уроки в школе, но мы не запоминаем это, у нас нет практики. По бумагам никто не будет нести ответственность, пока не будет зафиксирован факт ЧС. У нас же порядок заявительный, вот я заявила, что я пострадала в момент крушения этого здания, значит, я пострадавший. Пока я не заявила, и нет факту крушения, факт крушения должна зафиксировать комиссия определённая, градостроительная или пожарная  служба, любая служба, которая отвечает за данную ЧС. Пока она не зафиксировала, этого факта, события в истории просто не существует.

Самсонова: И никто не начинает действовать.

Попова: Нет, потому что сначала я должна заявить, а потом есть определённый порядок действий. У чиновников есть специальные синенькие папочки, красные иногда бывают, в которых несколько пунктов действий, телефоны, которые ты набираешь, и механика, по которой ты начинаешь предпринимать те или иные усилия.

Самсонова: Люди в Крымске получили компенсации? Год уже почти прошёл.

Попова: Не все. Мы недавно виделись с Валерием Донским, это «Электрон-ФМ», радио, которое очень сильно нам помогало информировать население во время ликвидации последствий  наводнения. Валера как раз собирает информацию о том, а все ли выплаты сделаны. Он сегодня мне показывал совершенно странную статистику, включая даже то, что инвалиды-льготники платят сейчас полную стоимость ЖКХ, потому что до сих пор в Крымске чиновничья чехарда есть.

Самсонова: А что за история, что некоторые люди получили больше денег, чем должны были?

Попова: Это вообще странная история, потому что это по официальным документам комиссия так оценила ущерб. А дальше есть у этого инструмента обратное действие, я приняла решение, оценила, что ущерб составляет 2 рубля, хочу выплатить это населению, выплатила, а потом я говорю: «Извини, пожалуйста, что-то я не правильно посчитала. Можешь мне 1 рубль вернуть назад?». Почему у человека требуют вернуть этот рубль, если ошибка заложена в работе самой комиссии, значит, это надо в самой комиссии возвращать. С другой стороны, комиссия берёт эти деньги из бюджета, но просит гражданина обратно вернуть деньги в бюджет, тогда возникает вопрос – а зачем он платит налоги? Это очень странно.

Самсонова: Крымск запомнился не только тем, что это были потрясающие разрушения при потрясающем цинизме властей, он нам дал ощущение возвращения волонтёрского движения. Я правильно понимаю, что вы так и остались работать волонтёром после всей этой истории?

Попова: Да.

Самсонова: То есть это для вас сейчас основное?

Попова: Помимо предпринимательской деятельности, да, это основной вид моей занятости. Потому что мы сформировали, не только я, но многие люди, которые работали в режиме ЧС в Крымске, такое движение «Гражданский корпус». Мы считаем, что всегда в зоне ЧС граждане окажутся быстрее, чем официальные службы. Просто в силу массовости, в силу того, что локация может быть недоступна для служб, например, в Новосибирске в пробке, в снегах застряли люди, и к ним невозможно проехать ни на квадроциклах, ни на автомобилях, а люди там есть. Значит, надо готовить гражданское население к поведению  в ЧС.

Самсонова: Судя по тому, как вы говорите, за год вы сильно погрузились в эту тему и много времени ей посвящаете. Между тем, те люди, которые работали в Крымске волонтёрами, могли взять двухнедельный отпуск, это максимум, что человек рабочий мог себе позволить, и возвращались потом на свои рабочие места, не могли посвятить себя этому. Почему у вас это получается? Вы говорите, что вы предприниматель. Как вы можете оставить свой бизнес, сидеть в студии «Дождя», ездить, постоянно этим заниматься, не занимаясь бизнесом? Что это за бизнес такой?

Попова: Не бывает такого, что я не занимаюсь бизнесом. В бизнесе есть система управления, я нахожусь в совете директоров, я не занимаюсь операционной деятельностью.

Самсонова: Как компания называется?

Попова: Масса компаний, проекты, есть проект Startup human, есть проект Starlook, ещё есть масса проектов. У них есть управляющие команды, которые занимаются оперативной операционной деятельностью. Если бы я ей занималась, это было бы крайне странно присутствовать в студии «Дождь» или заниматься волонтёрством. Но мы выстроили систему не вертикально, а горизонтально. Я выступаю в совете директоров за стратегическое планирование, финансы, за юридическую работу отвечаю. Поэтому основные задачи и вопросы  мы обсуждаем всем коллективом, а вся работа на земле выполняется командой. Я считаю, это правильно. Это очень сильная мотивация команде проекта, чтобы они росли.

Самсонова: А кто инвестор был основной для этих проектов?

Попова: В разных проектах разный. Изначально я была инвестором, сейчас некоторые проекты, например, в RusBase были привлечены инвестиции в размере 3 миллионов долларов. Сейчас мы ищем второй раунд инвестиций, потому что у нас есть планы по развитию такого проекта на международном уровне, Стартап Афиша RusBase действует уже на международном уровне.

Самсонова: А у вас есть один из стартапов, которым вы занимались, который приносит сейчас вам прибыль?

Попова: Есть такой проект, он называется Starlook, это проект – аналог очень успешного во всём мире проекта Polyvore, электронная коммерция, условно говоря, market-place, где женские интернет-магазины размещают свои товары в очень правильной для этого форме.

Самсонова: Какая примерно годовая прибыль?

Попова: Пока не могу сказать, к сожалению, а скоро это будет, наверное, известно всем.

Самсонова: Это единственный проект, который вернул вам инвестиции?

Попова: Нет, не единственный. Вернул инвестиции проект Стартап Афиша, когда были совершены туда кэш-ин и кэш-аут, частично сделан, и сейчас ещё в стадии публичных переговоров есть два проекта. Я тоже рассчитываю, что я буду из них выходить в этом году.

Самсонова: Я по-другому спрошу. Поскольку вы не можете пока назвать прибыль годовую, у вас кэш-ин, то есть ваши инвестиции, ниже или выше, чем отдача, которую вы получили?

Попова: Соотношение 20/80, 20% проектов приносит прибыль, 80% проваливаются.

Самсонова: Сколько процентов вы получили свыше того, что вы инвестировали?

Попова: Из двух проектов я вышла 7x, то есть в 7 раз больше, чем я в них вложила. Рассчитываю из двух проектов, которые сейчас на стадии обсуждения, выйти значительно больше. И рассчитываю, что это будет анонсировано публично.