«Диспетчеров уволили, звонки принимают уборщицы»: ужасы провинциальной скорой помощи и почему майские указы Путина работают только на бумаге?

Николай Ельмеев — земский фельдшер, запряг старенькую «Газель» на дальний вызов. Ездить придется много, деревни в радиусе 40 км — на его совести. В скорой помощи он проработал почти 20 лет и никогда не жаловался. Хотя все эти годы на вызовы выезжал один, без положенного напарника, в перерывах между вызовами был врачом приемного покоя — выходит, работал за троих и без доплат. Но тут руководство навязало еще и обязанности диспетчера, а не взял трубку — взыскание!

Николай Ельмеев, фельдшер скорой помощи: Два выговора за то, что я не исполняю функции связанные с работой диспетчера!

Дороги непролазные, пациентов в округе больше 10 тысяч, а руки всего две, когда фельдшеру отвечать на звонки?

Николай Ельмеев, фельдшер скорой помощи: Не доезжаем если, идем пешком. Летом в деревню одну ездили, пришлось одну женщину на ночсилках нести километра полтора. Мост был, но пешеходный — больше никак не проедешь.

Но тут Николай рассказал совсем уж запредельное — на станции уже несколько лет вызовы принимали уборщицы.

Николай Ельмеев, фельдшер скорой помощи: Так как она не имеет медицинского образования,  правильно она скорректировать работу скорой никак не сможет. Ни очередность, ни консультацию — там много всего.

Вот только таких смелых, как он на станции скорой помощи больше нет. В местной прессе чиновники дали интервью, где все отрицают. А медикам пришла разнарядка — говорить, не было такого никогда!

А все потому что денег нет и надо держаться. По документам зарплата у Николая с 2013 года выросла в 2,5 раза: с 5 тысяч рублей до 12-ти. Но Майские указы президента выполняются лишь формально.  

Николай Ельмеев, фельдшер скорой помощи: Оклад увеличился, стимулирующие убрали, а зарплата осталась та же, что в 2013 году.

С 2013 года скорая помощь финансируется из фонда Обязательного медицинского страхования, который формируется из зарплат россиян. Посчитаем: среднии доход в нашей стране в 2017 году составил 35 тыс. рублей (35,369 рублей). 5% от этой суммы работодатель перечисляет в ОМС. Получается, в год на так называемую «бесплатную медицину» вы тратите примерно 21 тыс. (21 221), вне зависимости от того, ходите в местную поликлинику или нет. Но теперь предлагают платить на 2 процента больше, и тогда цена Полиса ОМС составит почти 30 тыс. рублей в год (29 710 рублей).

Деньги большие, но их все равно не хватит — говорит разработчик системы ОМС Владимир Гришин. Причин две: во-первых, пенсионеров (болеющих) в России больше, чем работающих (а, значит, молодых и здоровых), а, во-вторых, «белую» зарплату в стране платят не все, и долгие годы отчисления в фонд остаются ниже запланированного уровня.

Владимир Гришин, первый директор федерального фонда ОМС: Подушевой норматив — около десяти тысяч рублей, а по западноевропейской норма нужно порядка тысячи долларов. Вот и считайте. В финансово-дефицитный котел ОМС включается все — скорая помощь, сейчас хотят включить телемедицину, высокие технологии, но она не бездонная и не резиновая.

Владимир Гришин и вовсе считает, что скорая не должна быть в ОМС — её, как службу спасения, нужно финансировать отдельно. А пока, чтобы получить деньги из фонда, скорая должна их заработать, с 2013 года (с того момента как Скорая в ОМС) идет борьба не за качество, а за количество.

Светлана Юсупова: Бороться или не бороться — каждый решает сам. Наши права были ущемлены очень сильно, и мы не посчитали нужным об этом молчать.

Светлана Юсупова — героиня нашего репортажа из Башкирии. Два года назад уфимские врачи скорой помощи вышли на митинги протеста.

Скорая помощь, помоги себе сама

Репортаж Дождя

13:42

Коллектив не побоялся увольнений и кое-чего добился — не только для себя, для всей службы скорой помощи региона. Одним из главных требований было — вернуть выплаты за ночные дежурства.

Светлана Юсупова: Нам вернули 100 процентов ночные, сделали 50%, потом вернули 100. Пошили спецодежду.

Но цена этой маленькой победы — подорванное здоровье лидера протеста Светланы Юсуповой, несколько голодовок бесследно не прошли.

Светлана Юсупова: На фоне того, что у меня был ацетон, кетоацидоз, у меня начали болеть суставы, организм тяжело перенес всё это.

А после на Светлану Юсупову обрушились бесконечные проверки, год спустя ее должность заведующей подстанции ликвидировали.  

Светлана Юсупова: Меня уже уволили, меня уже сократили, уже уволить меня не могут. Поэтому, сейчас борьбу продолжают оставшиеся члены профсоюза. Они продолжают бороться за свои права, я им в этом помогаю. Я не вышли из профсоюза его позицию поддерживаю. Мне сейчас работается гораздо спокойней, я работаю на частной скорой, мне нравится.

Фельдшер Николай решил идти до конца и написал в трудовую инспекцию. Повышения зарплаты он даже не требует, снимите хотя бы дополнительные повинности.

Николай Ельмеев: Добиваюсь правды, пытаюсь бороться с системой, увидим, что выйдет.

Помогает Николаю Андрей Коновал, бывший ВУЗовский преподаватель, а теперь лидер единственного в России независимого профсоюза «Действие». Этот профсоюз поддерживал Башкирских врачей, а до этого — Ижевских  

Молчание — золото? Не тот случай. Кажется, Минздрав реагирует только на скандалы. Правда, пока исключительно локально. Общий диагноз: аритмия целой системы — не лечится.