«Они рождаются на подмосковных помойках и пепелищах торговых центров»: Лилия Яппарова о новых гражданских лидерах страны

После Кемерова оказалось, что российские политики не умеют ничего. Ни принести соболезнования, ни извиниться, ни даже вовремя встать на колени. И люди все сделали сами — сами не пустили детей в кино, сами сдали кровь и сами объявили траур. В Новосибирске. В Тучкове. В Хабаровске. В Екатеринбурге. В Петербурге. В Москве. В Кемерове.

Пока Путин добирался до города, у города появился новый герой — Игорь Востриков.
Востриков потерял в том пожаре всю семью — но вице-губернатор Цивилев решил спросить громкого молодого человека, не пришел ли он попиариться. Так у Кемерова появилось новое политическое лицо.

Игорь Востриков: Я как пострадавшая сторона, потерявшая все, увидела какую-то цель, может быть, это мне и помогает держаться. Я знаю, что есть две семьи, где мужики бухают — если смотрите меня, завязывайте с этим! Я вот как-то нашел себя в этом, мне это помогает держаться, я занят расследованием.

Востриков решил начать с реформы МЧС.

Игорь Востриков: Не знаю, пускай где хотят, деньги там и ищут. Нету бабок на финансирование — пускай просят по всему миру. Что хотят, то и делают. Пускай свои дома с уточками продают. Вот просто дом свой с уточкой продай, *****, и твоего миллиарда хватит машину в регион купить, чтобы тушили.

Востриков первым заговорил о тотальной вине и тотальной коррупции.

Игорь Востриков: У нас по сути в стране-то всем похеру вообще. Ну, заперты эти эвакуационные выходы — ну и че! Придут пожарные, им отсчитают — и все норм. А люди гибнут.

Для города он стал настолько важен, что даже сутки его молчания в соцсетях воспринимались как предательство.

Игорь Востриков: Посмотрите сюда, пожалуйста, их больше нет, всей моей семьи нет, а вы говорите, что я стою на стороне администрации, которая допустила эту трагедию из-за своей коррумпированности. Я прибыл к 10 часам, там так полыхало! А они тушили двумя струйками, водой! Вы говорите, я на стороне администрации?

Но нельзя же хранить всю кемеровскую свободу и самоизъявление в голове одного горюющего человека. Ролики выходили постоянно, и с каждым новым Востриков смотрел в камеру все менее безумно. Апрель.

Игорь Востриков: Поддержки у нашей гнилой власти куда больше, чем я думал, и их я могу поделить на две категории. Если кто-то верить в справедливость в нашей стране, то, ребят, я даже не знаю: это не у меня крыша поехала, это у вас крыша поехала.

Май.

Игорь Востриков: Как я могу ругать «Единую Россию», если это правящая партия, туда все идут и там есть достойные люди?

Июнь.

Игорь Востриков: Владимир Владимирович, вы можете изменить эту ситуацию и поддержать мнение народа?

Оппозиционный блогер превращается в политика. Вот он уже просит у патриарха благословить новое общественное движение. А потом и вовсе идет на праймериз от «Единой России». Роль обездоленного в российской политике.

Игорь Востриков: Да, ребят, по поводу митингов — давайте пока без митингов, потому что администрация здесь при чем наша? Мне сказали, что ему отчеты подгоняют, потому что люди тоже за свои места боятся. Потому что Владимир Владимирович такой человек — если бы он правду знал, он бы всех этих снял — а они, конечно, за свои места боятся.

Игоря Вострикова заперли внутри его собственной политической карьеры — карельского историка Юрия Дмитриева просто закрыли в СИЗО. Дмитриева взяли по доносу за позорную статью — «использование несовершеннолетней приемной дочери для изготовления порнографии». Историк фотографировал болезненную девочку для контроля за развитием — но в реабилитации ребенка, прошедшего детдом, следствие нашло эротический подтекст.

Кто-то хотел, чтобы от него все отвернулись. Но люди вспомнили, чем он на самом деле занимался. Дмитриев вернул стране память о жертвах репрессий — нашел и исследовал места казней и расстрелов Большого террора. Деятельный праведник, опасный мудрец — Дмитриев поразился, что люди так быстро встали на его защиту.

Юрий Дмитриев: Но когда люди начинают писать письма, указывая свой адрес, когда они приезжают в зал суда, зная, что их там по головам пересчитают — вот это, наверное, самое важное. Не один я такой относительно бесстрашный — есть еще люди.

В апреле думали даже, что спасли. Пока на днях на Дмитриева не завели новое уголовное дело — по более тяжелой статье.

Теперь спасают Кирилла Серебренникова. Режиссера судят за хищения — он якобы хулиганил в театре на народные деньги. Процесс идет с аншлагами у здания суда. Аплодируют даже полицейским машинам, на которых увозят режиссера. Аплодисменты у суда — вместо положенных оваций в Большом, где у режиссера прошла премьера балета, и вместо поздравлений в Каннах — за фильм «Лето». Серебренникову позволяют оставаться публично любимым — что может означать эта мягкость? Александр Архангельский считает, что немного.

Александр Архангельский: Кинули маленькую косточку — вот вам, повозитесь. Ну, всякое послабление лучше, чем когда его нет, но это ничего не меняет. На символическом судебном языке, когда вас просят отпустить под залог, просят все ключевые люди от Солженицына до Филиппа Киркорова, а вы им говорите нет, это значит, что приговор будет иметь обвинительный характер. Сегодняшний ответ: мы не будем гнобить, но приговор все равно, скорее всего, будет обвинительным. Это их ответ.

Своих политзэков система не отпускает. Украинский режиссер Олег Сенцов это уже понял — поэтому в тюрьме он голодает один. Сегодня, 14 июля — 62-й день голодовки. В 2014 году режиссер выступил против присоединения Крыма — и российское следствие объявило его террористом. Когда к его голодовке стали присоединяться политзэки и журналисты, Сенцов попросил, чтобы в этом деле его оставили одного. У свободных ведь есть другие рычаги.

Олег Сенцов: Еще есть третья часть населения России, которая знает, что происходит, не верит в байки вашего агитпропа, знает, что происходит на Земле и в мире, не верит в байки вашего руководства, но эти люди почему-то боятся. Думают, что ничего нельзя изменить, что систему не сломаешь, что нас всех замуруют в тюрьмы — сидят тихо, как мыши.

Провести митинг в поддержку живого Олега Сенцова москвичам не позволили — в последний раз собирались за неживой мессенджер Telegram. Со сцены митинга говорили толковые и невоздержанные вещи.

Когда дети горели в Кемерово, а СМИ больше суток молчали, куда побежали люди сообщать о трагедии? Они побежали в интернет — и мы вышли за эту свободу. Куда побежали люди, когда в Волоколамске детей начали травить удушливыми газами с помойки, которой владеют чиновники? Они побежали в интернет — потому что СМИ их не слушают, потому что власти на них наплевать.

Мусорные бунты тогда прошли по всему гниющему региону. Началось с Волоколамска. Последней чертой стало то ли здоровье детей, то ли человеческое достоинство. В марте на свалке под Волоколамском произошел такой выброс газа, что 70 детей попали в больницу. Рвота, кашель, сыпь. Губернатора Воробьева закидали снежками под крики «Убийца!» и «Позор!» На сцены митингов выпустили детей.

Власти ответили на самоорганизацию обысками и арестами. Ни полигон под Волоколамском, ни свалку в Серпуховском районе так и не закрыли — суд решал. Народные сходы продолжались всю весну, пока не сошли на нет. А что еще делать, если заказная фура перегораживает тебе проезд. И бастовать садились прямо на дорогу — а то еще подумают, что справились с протестом.