Рабы из Гольянова-2: почему в московском гетто ничего не меняется?

Перед вами 21-летняя Несибели Ибрагимова, а на другом конце телефонной трубки человек, который держал ее в рабстве целый год — Жансулу Истамбекова . Сейчас их разговор оборвется, и связь с находящемся у нее в заложниках мужем она потеряет.

Нисебили Ибрагимова: «Я хочу, чтобы он вернулся домой. Жалко просто мне».

Сейчас Нисебили в безопасности, после вмешательства казахского посольства ее отправили домой. Трагедия ее жизни и любви началась год назад, когда они с мужем уехали из Казахстана на заработки в Москву.

Нисебили Ибрагимова: «Я спросила, а где мы будем спать? Как мы, где живем? Хозяйка Жансулу сказала, у меня все рабочие спят здесь внутри. Такой грязный вонючий матрац, тонкий такой. Даже одеяло не дают».

Вместе с ней в подвале продуктового магазина жили еще три девушки и ее муж. Отобранные телефон и документы для них были недоступны. Стоя за прилавком, Нисебили видела волю каждый день. Полушепотом просила покупателей помочь, сообщить в полицию, потом поняла, что это бесполезно. Поверить в то, что в XXI веке такое может быть просто невозможно, пока не побываешь в Гольяново.

— А вы знаете, что раньше здесь был магазин, и здесь рабов держали?

— Рабы это мы, потому что нам запрещают все делать, покупать водку после одиннадцати.

— Меня вон у того храма хотели убить, я пошла по борьбе с организованной преступностью — не взяли заявление. Я пошла туда, не взяли, пошла на Петровку — никто не взял у меня заявление.

— Давно как-то, что-то слышал краем уха.

В темных подвалах обшарпанного магазина рождались и росли дети. Ежедневные побои после 14-часового рабочего дня — так Жансулу Истанбекева прививала трудовую дисциплину своим рабочим.

Несибели Ибрагимова: «Мало спим, четыре часа, и не спим, все. До двух работу заканчиваем, и до пяти заставляли пить, интимом заниматься, которые внутри рабочие есть».

Всего известно о трех магазинах, которые принадлежат Жансулу Истанбековой. Вот один из них на Новосибирской 11. После обращения казахского посольства магазин опечатали, но местные говорят, что можно еще зайти с черного входа.

Дверь мне не открыли, видимо, не прошел фейс-контроль. Новый фонарь и камера видеонаблюдения — здесь точно кто-то есть. Местные привычно пытаются зайти внутрь, но пока мы не отошли на безопасное расстояние, дверь не открывали.

— Здравствуйте, а работает магазин?

— Не знаю, вроде работал, хотела хлеба купить.

На казахских рабовладельцев Следственным комитетом было заведено несколько уголовных дел, которые сами же следователи закрывали из-за отсутствия состава преступления. Гольяново — это самый настоящий русский мир, здесь откупиться от сотрудника полиции можно за буханку хлеба и «Доширак».

Нисебили Ибрагимова: «В Гольяново работают менты, они всегда к нам приходили, и все бесплатно берут. Он не оплачивает, это и это дай».

Крепостное право вернулось в Москву в начале девяностых — узнали об этом только спустя двенадцать лет. Вот кадры освобождения. Обратите внимание — ни одного сотрудника полиции. Пока активисты движения «Альтернатива и журналисты» дерутся с владельцами магазина, из подвала в слезах выбегают люди. Милицейский УАЗик приедет спустя полчаса — по вызову о нарушении общественного покоя .

Кирилл Коротеев, юрист: «Это уникальное дело в том, что государство покрывает тяжелейшее преступление против человечности».

Юрист правозащитного центра «Мемориал» Кирилл Коротеев подобных случаев вспомнить не может. Сейчас дело Гольяновских рабов рассматривает Европейский суд по правам человека.

Кирилл Коротеев, юрист: «Российское государство, оказывается, помочь неспособно. Сколько Европейскому суду нужно будет для анализа жалобы, предвидеть сложно, это может быть несколько месяцев, это может быть несколько лет».

И это все равно быстрее, чем в нашей стране. О гольяновских рабах уже известно больше пяти лет. Проверки сотрудников полиции за это время проводились неоднократно. Как гастарбайтерам, приехавшим в девяностых из Казахстана, удается безнаказанно держать в подвале людей, до сих пор остается загадкой.

Фото на превью: Wikimedia Commons