Как Матвиенко укусила Володина: почему две палаты парламента стали местом для дискуссии о притравке охотничьих собак

Теперь слова «притравочная станция» и «притравка» знают не только владельцы охотничьих псов. Законопроект о контактной притравке в топе нового думского сезона. В соавторах — глава Госдумы Вячеслав Володин.

Вячеслав Володин, депутат Госдумы: Если зверь появился на свет, попадает на притравочную станцию и потом на нем тренируют собак, вырывают когти, клыки, это скорее всего истязание животных.

В Федеральном Собрании — небывалый раскол. Линия фронта проходит по горизонтали. Нижняя палата за, а верхняя против. Из кабинетов все хлынуло на улицы. Вслед за митингом охотников — митинг «зеленых». Сенаторов обвиняют в сговоре с охотниками, а депутатов — с зоозащитниками. Последние созывают срочную пресс-конференцию. Приглашенные звезды: Евгений Миронов — противник притравок и сын Игоря Талькова. 

Владелец лайки Варюши Игорь Максимов — охотник с 10-летним стажем и частый гость притравочных станций. Притравка для охотничьей собаки, объясняет Игорь, это такая школа для собак или что-то вроде учений перед войной. Не познакомишь собаку с диким зверем на притравке — потеряешь ее на охоте.

Игорь Максимов, охотник: Все равно не деться никуда без притравочной станции. Это часть развития собаки, часть ее воспитания. А безопасность собаки — это безопасность хозяина, потому что в лесу с собакой совсем не так себя чувствуешь, как без собаки. 

Максимов показывает, как выглядит классическая притравка. Ничего общего с живодерскими роликами с ютуба. Ни вырванных тебе когтей и клыков, ни ран, ни крови.

Игорь Максимов, охотник: Сколько я был на притравочных станциях — ни разу не слышал, чтобы медведь, там, кричал от боли, допустим. Я не представляю, как можно медведю вырвать зубы. То есть это надо привезти ветеринара, который усыпит медведя, потом медведю эти зубы вырвать. А чем медведь, как медведь будет есть без зубов? Ему протезы вставлять? А если медведь не будет питаться, он помрет. Ну это глупость просто вот несусветная.

Ирина Новожилова возглавляет организацию ВИТА — центр защиты прав животных — и борется с притравочными станциями почти 20 лет. 

Ирина Новожилова, глава ВИТА: Первая была жалоба от людей, которые отдыхали в Подмосковье в санаторно-курортной зоне. И вот они слышали крики растерзанных животных, на писали нам очень эмоциональное заявление.

С начала нулевых Новожилова проводила расследование, инкогнито как ревизор ездила на станции с кинологами, собирала информацию о нарушениях и изучала законодательство,

Ирина Новожилова, глава ВИТА: Это лукавство с тем, что есть какие-то якобы официальные, где все хорошо, притравочные станции, и неофициальные, где все плохо, — это абсолютное лукавство. Все они действуют на основании единых правил. Если эти правила открываешь, то там на одно животное в течение дня может быть спущено, например, тридцать собак.

Чтобы увидеть притравочную станцию своими глазами, мы отправились в Фирсаново — это одна из известных станций в Подмосковье. После разгромных сюжетов федеральных каналов журналистов туда не пускают. На станции тихо, только местные собаки встречают нас приветственным лаем.

Через 20 минут приходит притравщик: 

— А есть у вас какой-то прайс-лист? 
— 15 минут — 400 рублей. 
— Если животное все-таки погибнет, я же должна за него платить.
— Как животное может погибнуть? У меня таких случаев не было, я не допущу, чтобы они покусали барсука. 

Но потом проговаривается. Несчастный случай гибели животного в прейскурант заложен. 

— А барсук стоит 25 тысяч? 
— Да. 
— А бывали случаи?
— При мне не было такого. Но вот была история. Собака вбежала, укусила, выдрала кусок шерсти. Мне жалко барсука. Он же тоже может умереть ведь. 

Владимир Бурматов, депутат: Посадил животное в клетку, поймал где-то там волка и продаешь услугу по его обкусыванию заводчикам собак. Основной клиентурой притравочных являются люди, которые, во-первых, приходят развлекаться. Во-вторых, это люди, которые набирают очки для своих собак, чтобы их потом подороже продать.

Депутат Бурматов — жесткий противник притравочных станций — показывает нам пугающие фотографии. По запросу «притравочная станция» Google и YouTube действительно выдают сотни пугающих фотографий и видео. Одно страшнее другого. 

Петр Семененков — охотник уже 56 лет. 6 лет проработал на притравочной станции. Рассказывает, что смерть и увечья зверей во время правильной притравки невозможны. Никто этого не допустит.

Петр Семененков, притравщик: Вот этого зверя выкармливают из пипеточки, 3 года с ним нянчятся. Он должен вырасти спокойным, уравновешенным. После этого периода — 3 лет в контакте с этим зверем — поставить вопрос: давай мы его грохнем.

Но есть и прагматичные причины, почему притравщики не допускают увечий у диких зверей. Охотники, вышедшие на митинги, объясняли, что это просто экономически невыгодно. Где им каждый раз брать нового енота или барсука?
Лайке Вагулу всего 6 месяцев и он еще не был на притравке. Отца и деда Вагула тоже учили охотничьим навыкам на притравочных станциях. Петр Михайлович вырастил не одно поколение племенных охотничьих собак. 

Петр Михайлович, охотник: Собаке не нужно давать убивать. Для того чтобы у нее развился охотничий инстинкт. Ей достаточно побегать. Сейчас это еще полуфабрикат. Пройдет год, мы с ним поохотимся и у нас возникнет духовный контакт. Это собака за меня жизнь отдаст. 

Семененков нашел в YouTube ролик, снятый во Фрязево. Начальником этой притравочной станции он проработал 6 лет, а потом его сократили, а станции продали в частные руки. Сколько еще таких частных лавочек по всей стране и что происходит за их заборами — не знает никто. 

Сенатор Антон Беляков голосовал против законопроекта о контактной притравке. После компромиссной встречи с депутатам соглашается, что закон нужен, но его надо доработать. Учитывая мнение охотников. 

Антон Беляков, сенатор: Одно дело — снимать на видео для YouTube, как кто-то издевается над котенком, и совершенно другое дело — для человека, который живет где-то в регионе Сибири или крайнего севера? проснуться утром, и понимать, что он свой завтрак должен себе добыть. 

Зоозащитники и депутаты ссылаются на иностранный опыт. Уже в 70 странах мира отказались от контактной притравки. В Швеции, например, перешли на механику.

Притравочные станции, о которых раньше никто и не слышал, обсуждают уже больше месяца. Но очень специальный законопроект, интересный в первую очередь охотникам и зоозащитникам, вряд ли бы приковал к себе столько внимания, если бы не поссорились друг с другом две палаты российского парламента.

Михаил Виноградов, политолог: Во многом эти структуры пытаются выяснить между собой, кто главнее, кто важнее — до недавних пор это были скорее Дума и Совет Федерации. И сейчас появилась «Единая Россия» как автономный игрок. Поэтому всем важно показать кто главнее в табели о рангах, пользуясь для этого второстепенной и мало интересной обществу темой. Возник прецедент, что, когда во второстепенной и, возможно, даже фейковой теме вдруг возникают такие баталии, и палата парламента пользуется своими конституционными полномочиями, делают вид, что она какая-то властная вертикаль. 

О правах животных, между тем, в российском парламенте вспоминают чаще, чем о правах сексуальных меньшинствах. После хабаровских живодерок ужесточили, например, закон о насилии над животными. Наблюдатели говорят, в обществе слишком высок запрос на гуманность. И депутаты во главе с Володиным наконец нашли поле для позитивного законотворчества. Нужно же хоть кого-то защищать.

Фото: hunt-dogs.ru