Государственный МММ: история облигаций от Сталина до Силуанова

Артем Тарасов, гендиректор «Института инноваций»: «Вот это ящичек, в котором три миллиарда».

Однажды его, разбогатевшего пионера кооперативного движения, показали по телевизору. И кому-то это сильно не понравилось.

Артем Тарасов, гендиректор «Института инноваций»: «Мне грозила статья 93 часть 3, «расстрел»: хищение в особо крупных размерах. Было постановление — расстрелять».

Эмигрировать Артем Тарасов решил в Лондон, но что делать с кооперативным кэшем? Обменять советские рубли на валюту было негде.

Артем Тарасов, гендиректор «Института инноваций»: «И поехали эмиссары по всей стране. И мы скупали эти облигации с Владивостока до Калининграда».

Эмиссары свезли в Москву три миллиарда со всей страны. Это только на интервью Тарасов принес одну коробку, всего у него осталось 96 тонн, где-то под Магаданом.

Артем Тарасов, гендиректор «Института инноваций»: «А где место склада — не знаю. Знаете, почему? Специально прятали, потому что, если завтра меня украдут и станут пытать, под ногти иголки загонять, я умру, но я не смогу сказать, потому что место их хождения неизвестно для меня».

Такие облигации называют «брежневки» — это последний советский тираж. Россия должна своим гражданам примерно 25 триллионов рублей, и этот дедлайн правительство переносит каждый год. Но пока бумаги не уничтожены, надежда есть. Если Тарасов торпедирует Россию в ЕСПЧ, стране придется выплачивать больше, чем присудили по делу ЮКОСа.

Артем Тарасов, гендиректор «Института инноваций»: «В ЕСПЧ я не пойду по разным причинам. Первая причина вам понятна, да? Меня застрелят на следующий день».

И судебные прецеденты уже есть. Магнитогорский пенсионер Александр Фомин отсудил у России в Страсбурге 1200 евро — за 9 облигаций:

«Закон есть закон, для всех одинаков, как нам сказал Владимир Владимирович Путин. Я ему верю пока».

Фомин помнит, как государство приходило просить в долг к его матери:

«Заставляли! Приходит комендант. Мама со слезами: «У меня трое детей!» — «Ну хоть немножко». Понимаешь? Он не зверь, но ему разнарядку дают».

Когда стране не хватало денег, она занимала у своих граждан. Государство будто разговаривало с тобой на равных — знак уважения, признак партнерства. За облигации агитировали лучшие люди страны: агитпароходами ездили Ильф и Петров.

Чтобы их не спустили с парохода, Остапу нужно было изобразить разбрасывающего облигации мужика, он мог бы не мучить Кису, а просто перерисовать сеятеля с тиража выигрышного займа.

Облигации разыгрываются, как лотерейные билеты. Наркомат финансов даже покупает product placement — на экраны выходят киноагитки, где механизм финансовой пирамиды как будто запускается от движения ребенка, который вытащит выигрышный номер из барабана.

Только представьте: выиграть месячную зарплату!

Коллекционер Вячеслав Шибицкий знает точный год, когда государство перестало отвечать по своим обязательствам. Это видно по бумаге: платить проценты и обрывать с облигаций процентные купоны перестали в 1957 году, стоило людям осознать до конца, что Сталина больше нет.

Вячеслав Шибицкий: «То есть период правления Сталина — все купоны погашены. Как только Сталина не стало, как только перестали помнить этого светлого руководителя — все, сразу, моментально забыли, что это надо погашать».

Вот облигация, по которой государство должно было подарить видеомагнитофон, вот несбывшийся «Запорожец». Новые облигации, которые собрался выпускать Минфин, Шибицкий купит только через три года, если они еще не прогорят.

Вячеслав Шибицкий: «Если все прогорит, их будет куча, как билетов МММ. Их будет куча, как всего прочего, пятого-десятого. Будет куча».

Стоит выйти за дверь, ваши кровати и сундуки охватывает невидимый пожар, бумага горит, треща водяными знаками и нагревая матрац, это финансовое пламя пожирает ее изнутри. Революция, конфискация, перестройка, деноминация, пирамида, дефолт — не история, а колесо валютных перерождений.

Звезда советской кооперации Артем Тарасов никак не может простить стране свой воображаемый актив. Такое количество бумаг просто не может ничего не стоить, и на эти деньги можно поднять экономику страны. Тарасов уже начал переговоры в Лондоне со швейцарском банком UBS.

Артем Тарасов, гендиректор «Института инноваций»: «Все, что надо — постановление Медведева, которое гарантирует оплату по этой облигации через сорок лет. Или через сто лет, столетние, кстати, есть американские облигации. Через сколько хотите лет, господин Медведев».

Этим облигациям нужен только дедлайн, и они заработают. Такие вливания могут спасти Россию.

Артем Тарасов, гендиректор «Института инноваций»: «Как, вас устроит 280 миллиардов долларов? Если их привезти и отдать государству, я готов их отдать государству, 270 миллиардов. Пилите их, как хотите. Стройте дороги или кладите в карманы, в офшоры».

И если министр финансов Антон Силунов сейчас его слышит, Тарасов готов спасти привлекательность и нового займа. Облигации под 8% готовых — это «просто уродство». Под такие проценты берет вклады даже Тинькофф. А ведь эти бумаги можно разыгрывать, как при Хрущеве!

Артем Тарасов, гендиректор «Института инноваций»: «Вот если бы они сделали ежемесячную лотерею под эти бумаги, люди бы их скупили, потому что у людей всегда надежда».

Иначе все заработает по-старому.

Артем Тарасов, гендиректор «Института инноваций»: «А я не удивлюсь, где-нибудь там на военных заводах начнут выдавать эти бумажки. А еще проще, обяжут банки с ваших частных счетов, которые вы храните, переложить эти деньги в эти бумажки. Вы как-то будете сопротивляться этому? Никак!».

Прямо сейчас в тумбочке у россиян лежит инфляционная бомба — 22 миллиарда сэкономленных рублей. И в апреле, когда Минфин выпустит «силуановки», государству снова можно будет одалживать.

На превью: кадр из сюжета / Дождь