«Называли предателями, изменниками и даже взрывали»: почему с создателем Музея казачества воюют спецслужбы и казаки при власти

Навального казаки просили не материться. Pussy Riot они просили не петь. Потомственного казака Владимира Мелихова здесь корежило от каждого шлепка нагайки. «Великовозрастные мужики за этими пигалицами бегали с нагайками. Ну, знаете, вот как руку в какую-то гадость окунешь — и потом ее стряхиваешь, никак не можешь стряхнуть, она воняет, а все равно ничего сделать не можешь», — описал он свои ощущения от этой сцены. 

На самом деле казачество — прирожденные либералы. Когда-то они единственными в стране знали, что такое свободные выборы.

«Кто выбирал? Весь сход! Вся станица собиралась. Судьи выбирали! А теперь представьте: мы сегодня выбираем атамана, а он там что-то ворует. Казаки, узнав об этом, мало того что переизберут — они его еще и накажут», — рассказал Мелихов. 

А сейчас происходит подмена казачества на ряженых и лояльных — Мелихов считает, что ему дали срок за то, что он пытался про это рассказывать. Геноциду казачества Мелихов посвятил два музея. В двух разных поместях — под Ростовом и в Подольске. Узнать про то, как предшественники и предки сопротивлялись властям, сейчас тянутся многие.

«Первый вопрос знаете, какой задают мне, когда я оказываюсь там? Когда приезжает какая-то группа? „А что нам делать?" Люди в абсолютной растерянности. Они не понимают, когда с одной стороны им говорят о каком-то благополучии и о какой-то самостоятельной жизни, независимой от внешних врагов. А на самом деле они видят этого внешнего врага в лице судьи, в лице чиновника или милиционера, который не выполняет свои обязанности», — говорит Мелихов. 

Возродить казачество – значит, возродить политическую культуру. Директора школ получали прямые указания, рассказывает Мелихов: в этот музей не водить. Люди боялись приехать и попасть на карандаш к спецслужбам. Депутат-коммунист обвинил Мелихова в оправдании нацизма — за памятник атаману Краснову и обелиски семи его подельникам. Атаман Петр Краснов после революции стал одним из главных казачьих политиков, после эмиграции – поклонником Адольфа Гитлера, в войну – командиром вермахта. Мелихов считает, что Краснов имел право отомстить большевикам за геноцид казачьего народа. Деда Мелихова по отцовской линии пытали горчицей: «Брали горчицу, бросали в печь — и этому старшему семьи полностью выжигало вот этим перечным газом глаза. Он орал благим матом». 

Деда по материнской пытали водой: «Взяли в валенки одели, налили туда воду — в мороз. Лили до тех пор, пока эти валенки вместе с водой не заледенели и сломали кости». 

Вспоминать российскую историю в таких подробностях опасно. За последние 10 лет у Мелихова не было ни одного месяца без суда. Земельные, налоговые, уголовные. В итоге придрались к музейным пистолетам — так Мелихов попал под ограничение свободы за хранение оружия. При этом прокурор говорит: «Че ты переживаешь? Я-то просил три года для тебя, колонии, а тебе дали год – и такой мягкий».

При Союзе Мелихов был директором на цементном заводе — в перестройку наладил строительный бизнес. Разбогатев, он получил возможность отлить все свои казачьи аргументы в бронзе. В 90-е Мелихов отращивает бороду, знакомится с верующими и эмигрантами. Из своего рабочего Мелихов пытается воспитать что-то похожее на казака. Тогда же в кабинете у Мелихова появляется первый портрет Николая II – возродившаяся белогвардейская тусовка собиралась в поместье Мелихова все 90-е. «Как нас только не называли! И предателями, и „вы кровавому Николаю здесь церковь построили", и изменниками. Даже взрывали вот этот памятник, поджигали храм», — рассказал он. 

Николая взорвали леворадикалы. «Все было разрушено до основания. Вот все это разлетелось в разные стороны и камни, которые разлетались, побили весь фасад этого храма — здесь же не было этих туй, этих деревьев еще, он был абсолютно голый», — описывает Мелихов. 

Террористов нашли, но откуда четверо девчонок взяли столько тротила, суд выяснять не стал. Так у Мелихова появились свои собственные Pussy Riot. 

«Я посмотрел на них – им было 16-17 лет,  и сказал, что им не нужно ничего вменять, а вменять надо тем, кто их сюда послал и задурил голову, а на скамье подсудимых этих людей я не вижу». Своих кощуниц в 90-е Мелихов простил — да и сегодня не стал бы доставать нагайку.

В трехэтажном музее современному российскому казачеству отведена одна комната. Там собран компромат на тех, кто тащит себе на грудь все подряд. Часть этих медалей привезли самому Мелихову — пытались наградить. Казак-музейщик никого не гонит: в конце концов, людям надо облегчить совесть.

«Среди всего этого сообшества есть и родовые казаки, в глубине души которые понимают, что стоят на ложном пути, но то ли по своей слабости, то ли по свей выгоде там находятся – и их это гнетет. И не только гнетет, но и жует совесть», — говорит он.