«Мои друзья поехали туда по глупости, а приехали оттуда уже сухариками»: откровения родных и близких российских наемников в Сирии

С гранитной стелы снимают атласное покрывало — вот он, первый в России памятник ветеранам Донбасса. Бородай принес розы, Захарченко — гвоздики, Сурков, кажется, занял гвоздик у Захарченко. Глава ДНР хватается за микрофон так, как будто собирается петь.

Александр Захарченко, глава ДНР: Вам, братья, большое человеческое спасибо за то, что в 2014 приехали сотни, тысяч людей.

«Моторола отдал свою жизнь за идеалы и веру»: как Захарченко и Сурков открыли памятник ополченцам Донбасса в Ростове-на-Дону

Картина дня

01:31

Координатора ростовского штаба Навального Анастасию Дейнеку в тот день едва не отправили к стеле подметать — парковые исправительные работы выпали как раз на церемонию открытия. Дейнека весь день ждала, что ей в спину прилетит нагайкой.

Анастасия Дейнека, координатора ростовского штаба Навального: Говорили мне: не смей появляться рядом с этим памятником!

Когда штаб только открывался, казаки заблокировали мероприятие — и Дейнека была одной из последних, кто сумел попасть внутрь, чтобы увидеть, как ко входу прибивает море из фуражек и папах. Пятнадцать на одного — так выглядит казачий ренессанс. Когда Дейнека оказалась в отделении полиции с сотрудниками центра «Э», те выспрашивали, собирается ли Навальный в Ростов.

Анастасия Дейнека, координатора ростовского штаба Навального: Ну, вы предупредите нас, пожалуйста, заранее, а то мы всех казаков в Сирию отправили, их же еще вернуть нужно будет.

Злая шутка ростовских «эшников» сбылась. Роман Заболотний — уже через месяц окажется в Сирии, а в конце сентября — в плену. Как казака занесло на войну в Сирию?

«Скорее всего, это наемники „ЧВК Вагнера“»: почему Минобороны опровергло сообщение о захвате в плен двух российских военных в Сирии

Здесь и сейчас

02:45

Семья Заболотних — это казачья аристократия из поселка Рассвет. Заболотний-старший, Василий не будет разговаривать с журналистами — такое условие, по данным Дождя, поставила перед семьей частная военная компания «Вагнер», которая и наняла будущих пленных воевать. Некоторые родственники и после похорон отказываются признавать, что это случилось в Сирии.

Татьяна Сагайдак, жена погибшего: А кто-то видел его свидетельство о смерти, где написано, что он погиб в Сирии? Утверждать, что он погиб именно там, не представляется возможным, если у вас нет документального подтверждения, верно?

За следующей дверью — почти сенсация: соседи уверены, что Роман жив: за него сейчас собирают выкуп. 

Соседи: Ну, порядка нескольких сотен тысяч долларов.

Кто-то в поселке скажет, что это казачья карма: когда-то есаул Василий Заболотний был одним из главных ростовских вербовщиков, и есть семьи, которые открыто обвиняют его в том, что их дети не вернулись с Донбасса. Теперь его собственный сын в плену.

Сирия в Ростове — через стенку. Еще в 2013-м казачество планировало ехать в гости к сирийским армянам — совершенно своим ходом, просто защищать христианские святыни,

Но после Донбасса заниматься войной снова превратилось в профессию — и местные говорят, что общее впечатление такое: в регионе каждый второй мужчина или думал о том, чтобы уехать, или уехал. Так что здесь в каждой пятиэтажке может быть своя сирийская история. В руководстве Союза добровольцев пленных уже почти похоронили.

Пролетая перед носом, знамя обдаст ветерком — вот и весь праздник. Дальше у съезда Союза добровольцев начинается работа. Гостиницу в центре Ростова они обживают так же легко, как будто она только что захвачена с бою где-нибудь под Луганском.

Это самые молодые российские ветераны. Делегат Дмитрий Хавченко когда-то лично передавал малайзийским экспертам черные ящики сбитого Боинга — а теперь прячет раненую руку под мышкой. Первый же съезд Союза добровольцев, говорит Хавченко, «выявил раненых и несчастных».

Дмитрий Хавченко, глава крымского отделения СДД: У кого там отсутствуют конечности — руки, ноги — они в первую очередь рассматриваются. Позвоночники. Черепные.

На Донбассе, по его словам, была чистая служба: деньги давали только на сигареты, носки и нижнее белье.

Дмитрий Хавченко, глава крымского отделения СДД: Никто не ждал наград и почестей. Хотелось бы, хотелось бы, чтобы государство больше помогало — но пока живем тем, что есть. Мы не ропщем! Больше своей части, поверьте, не ропщем.

Сергей Таранов — зам атамана пластунской сотни из-под Калуги, его казаки теперь тоже в Сирии. Один раз поехал на войну — выпал из мирной жизни навсегда.

Сергей Таранов,товарищ атамана пластунской сотни Черноморских казаков: Просто на войне — там немножко другие отношения, там неважно, сколько у тебя машин, квартир, дач, домов, яхт. Там самое важное — кто ты на самом деле: мужчина или трус. Там сразу это все вылазит.

Для ветеранов Донбасса это самое естественное продолжение карьеры.

Дмитрий Хавченко, глава крымского отделения СДД: Он не может найти себе места: он там был, командовал взводом, у него было в подчинении 30 человек — и тут он приходит и идет охранником в офис куда-то?

Сам бы Хавченко не поехал.

Дмитрий Хавченко, глава крымского отделения СДД: Должна быть идея. Идея, а не деньги, должна стоять на первом месте — идея!

Воевавших в Сирии тут знают все — но один Бородай смеет заговорить про деньги.

Александр Бородай, бывший премьер-министр ДНР: У тех, кто уходит в Сирию, бывают движимы экономической ситуацией сложной — уходят просто на заработки.

«ЧВК Вагнера» без поддержки Кремля: какая судьба ждет россиян в Сирии

И так далее с Михаилом Фишманом

03:19

В том отряде, где служили Заболотний, не все попали в плен! Петр обещал за брата больше не переживать, но когда увидел видео с пленными, ошалел.

Петр, брат уехавшего в Сирию: Лицо его такое худое, с бородой — как в мультике про этого Кузю Домового. Видно, что не кормят, ничего.

Когда появилась информация о ростовском пленном, половина региона начала искать способ дозвониться до отряда. У Петра в Сирии служит и брат, и одноклассник — есть, через кого связаться. Его брат – ростовский сорвиголова. Бессемейный: отговаривать — бесполезно.

— Так это патриотизм или все-таки зарплата хорошая?

— Это патриотизм, связанный с хорошей зарплатой!

Во дворе растет грецкий орех и идет ремонт. В дальней клетке заливаются собаки брата. У него то собаки, то кролики, то Донбасс.

— То есть он мучительно ищет, куда бы ему свою жизнь приложить?

— Где бы урвать денег столько, чтобы на всю жизнь хватило. А их не хватает. Их не хватает...

Роман Заболотний тоже мог бы зарабатывать дома, в России — Петр знал его по работе. Великолепный повар, Заболотний работал на Левом берегу Дона — в зоне ростовского люкса, где играют все свадьбы и в ряд стоят банкетные залы.

Петр, брат уехавшего в Сирию: Я и по ресторанам работаю шашлычником тоже: приехал, заработал, уехал. И у Романа тоже руки не из жопы растут, может заработать — чего поперся, не знаю.

Но поваром столько не заработаешь, как на войне.

Петр, брат уехавшего в Сирию: Туго, туго. В Ростове с работой туго. Обмануть, обдурить. Я вот работал тоже в ресторане — так 4 месяца зарплату не платили. От меня аж жена ушла. Кому это понравится? Просто надо что-то есть, отдайте хоть ползарплаты! А уйдешь — и за эти три месяца не заплатят.

Ты приезжаешь из Сирии с 300 тысячами на руках — а они сгорают за месяц. Зато три миллиона, которые дадут за убитого.

Петр, брат уехавшего в Сирию: Если есть дебилы, которые подписали контракты, можно пустить их в расход просто. А что? Приедем, дадим пачку денег — и все заткнутся.

Если что-то случится, стучаться будет некуда — это Петр уже понял на примере Заболотнего. Минобороны своих не признает. ЧВК за своих не отвечает.

Петр, брат уехавшего в Сирию: Придут тебе бумажку вот так покажут: кто такой? Роман. Сколько лет? 35. Вот, подпись видишь, что «я, такой-то такой-то, иду осознанно дракону в жопу, и никого мне не жалко — ни жены, ни детей, никого». И подпись его красным по белому.

«В самые активные бои идут наемники „ЧВК Вагнера"»: глава Conflict Intelligence Team о еще семи погибших в Сирии россиянах

Здесь и сейчас

02:52

Если сейчас обзвонить российский казачьих атаманов, кто-то занимается пленными, кто-то едет с похорон. Как атаман Таманского отдела Казачьего Кубанского войска Иван Безуглый. Погиб его казак Руслан Сайдахмедов — они с Романом Заболотним и Григорием Цуркану шли в одной колонне. Еще одного бойца похоронили в Элисте. Дождю стали известны шесть имен из этого отряда — двое пленных, двое погибших и двое живых.

О том, что мы были в Рассвете, скоро узнали. Звонящий представился сотрудником ФСБ и посоветовал больше не заниматься этой темой — но потом, в разговоре, сам оказался бойцом.

«Сергей из ФСБ»: Там много моих друзей по глупости попали в эту организацию и приехали оттуда уже, к сожалению, «сухариками».

У «Сергея» — будем называть его так — в таких командировках погибли 10 товарищей. Наемники идут в бой первыми. Другой источник Дождя, близкий к «ЧВК Вагнера», рассказывает: этих людей не берегут, их атаки не планируют, их оружие лежало непонятно на каких складах. На Донбассе гранаты из таких поставок взрывались прямо на бойцах.

«Сергей из ФСБ»: Есть компании, которые вообще не привозят домой — бросают там же, где он и погиб. Знаете вы об этом? Там он и остается. Понимаете, там хищники всякие, типа шакалов растаскивают эти тела.

Даже в Союзе добровольцев считают, что из людей делают «пушечное мясо» — только в Союзе используют эвфемизм: «штурмовая пехота».

Александр Бородай, бывший премьер-министр ДНР: Мне просто жалко, когда наших ребят используют в качестве штурмовой пехоты. Наш человеческий и демографический потенциал не столь объемен, чтобы им разбрасываться. Мне обидно, что это так.

На вершине стелы в честь героев Донбасса — подсказка для своих. «Ополченский крест» вручается посмертно. Эту награду добровольцы придумали себе сами. Также как «вагнеровцы» придумали сами себе неофициальный гимн — этот трек, наверное, Роману Заболотнему давали послушать на учебной базе.

Все имена оставшихся в живых бойцов и их родных в материале изменены.