Чиновники закончили войну: как Россия высылает сирийских беженцев под русские бомбы

Хадж Ханзал Хасан Мохамад, беженец из Сирии: 

Меня этот генерал спрашивает… Много задавал вопросов, почему вы здесь сидите, почему не воюете там. Я сказал: это не мое дело. Каждый занимается своим делом. Я не солдат.

Хадж Ханзал Хасан Мохамад уже пять лет повторяет в миграционной службе: он не солдат, он кондитер. В 2011, когда он прилетел из Алеппо, война в Сирии только начиналась. Через полгода к нему прилетели жена с сыном, уже в России родился еще один. Семейству Мохаммедов повезло — в поселке Шувое под Егорьевском детей взяли в школу и детский сад.

Алиа Алкину, беженка из Сирии:

Нет, не выгоняют. Просто спросили: «У вас когда будет регистрация, когда будет документ?» Сказали будет, но попозже, сейчас тяжело, не дают.

По-русски в семье говорят все. Три года подряд они получали в России временное убежище, но в этом году его не продлили. По данным Минобороны, в Алеппо против мирного населения применяют химическое оружие, но по версии ФМС война в Сирии закончилась и вернуться можно хоть завтра.

За все время войны только двум сирийцам удалось получить в России официальный статус «беженца». Но даже в продлении статуса «временного убежища» в этом году стали массово отказывать. Это началось после того, как летом ФМС стало подразделением МВД.

Ольга Нарымски, глава юридического отдела УВКБ ООН по делам беженцев: «Где-то в 140-144 случаях мы предотвратили выдворение у людей. Может быть, им статус не дали, но все-таки выдворение нашим партнерам и нам удалось предотвратить».

В Москве беженцам помогает комитет «Гражданское содействие». Из трехсот граждан Сирии в этом году продлить временное убежище удалось только пятнадцати.

Лайла Рогозина, комитет «Гражданское содействие»: «Руководство говорит: „Да, мы отменяем решение об отказе, вы можете повторно обратиться“. Люди повторно обращаются, а им по тем же самым основаниям».

Очередное обжалование юристы составляют для Хасана Машаела. Дизайнеру вместе с братом тоже предложили вернуться в Алеппо.

Хасан Машаел, беженец из Сирии:

Мы приехали сюда с профессией. Нам не надо каждый месяц платить зарплату для беженцев. Мы только хотим разрешения на работу и жить спокойно. Просто этот документ.

Наталья Гонцова, комитет «Гражданское содействие»:

Сил бороться уже практически нет. Я это слышу постоянно. Постоянно люди приходят: «Ну когда, когда же это закончится, когда же уже мне дадут какой-то статус. Что же дальше, скажите мне?» Меня постоянно спрашивают: вот сейчас мне дадут, эту заветную книжечку? А я и сказать ничего не могу, потому что я знаю, что скорее всего, не дадут.

Наталья Гонцова курирует школу для детей сирийских беженцев в Ногинске — в городе большая диаспора, которая появилась здесь раньше, чем в России узнали, что такое ИГИЛ (запрещена в России)

Наталья Гонцова, комитет «Гражданское содействие»

В Алеппо была концентрация людей, которые шили одежду. И они приезжали в Россию, в Ногинск, потому что там очень много швейных фабрик. Но после того, как случилась война, возвращаться они больше не смогли, продлять свои визы не смогли, поэтому они остались, перевезли семьи.

Ногинская школа помещается в небольшом съемном офисе. Без легального статуса детей беженцев в российские школы не принимают. Учебники дошкольного уровня по русскому языку оплачивают по линии ООН. У государства есть деньги на бомбы, но не на адаптацию беженцев в России.

Школу показывали по Первому каналу и Russia Today. О том, что дети ходят в нее ровно потому, что их родителей официально не признали беженцами, в сюжетах ничего не сказали.