«Слушать Цоя. И ничего не понять». Колонка Михаила Козырева о людях, которые поддерживают войну с Украиной

Они же гоняли их – кто-то на кассетниках, кто-то крутил винил, кто-то вставлял диск в машине и давил на газ... Подпевали хитам, хором под гитару орали на кухнях, смотрели наши«КиноПробы» – в зале «Олимпийского» или по телеку, – слушали «Наше Радио» и делали громче, а кто-то даже, поджав губы и щелкая зажигалкой в заснеженном переулке, повторял себе: «Цой жив. Это мой герой!»

Почему они стали вот этой яростной милитаристской сворой? Почему они ничего не поняли и не вынесли из этих песен? Почему они не усвоили, что война – это самое страшное, что может случиться, и нет на свете ничего, ценнее одной человеческой жизни? И ничем – никакой гребаной геополитикой, никакими национальными интересами, никакими имперскими амбициями, – нельзя оправдать те гробы, в которых будут хоронить погибших (и хоронят уже с 2014 года...). Как из уст этих нелюдей вылетает призыв к военным действиям, как язык поворачивается просто предлагать фантазировать на эту тему?!

Может, это происходит так: отплясали свое, напелись всласть «Перемен», пришла пора надеть костюм, прокашляться и карабкаться вверх... А если вдруг на этом пути и всплывали в памяти какие-то любимые строчки, то в голове формировался такой ответ: «Короче, Виктор, ты крутой артист, но сейчас помолчи. Просто заткнись. Все знаю, „сильные да смелые головы сложили в поле в бою“, но сейчас другое время и не до тебя, чувак! Тут такое у страны поставлено на карту, ты там из девяностого даже представить не можешь... Ща покажем всем, чтоб нас уважали, маленькая быстрая война, чтоб знали, каково это – не считаться с нами, а там уже на новых территориях и песни попоем... Твои – в первую очередь...»

Никаких иллюзий по поводу депутатов и госпропагандистов не испытываю давным-давно. Они проходят такую отрицательную селекцию, что рассчитывать на порядочность или остатки совести у кого-то вскарабкавшегося повыше не приходится. Просто одного никак не могу понять: КАК ОНИ ПЕСНИ СЛУШАЮТ?

Как они, подпевая с заднего сиденья своего автомобиля песню «Война», «Не стреляй», «Шар цвета хаки» или «Марионетки», повторяют в мысленном разговоре с авторами:

«Витя, ты был неправ, ты узко мыслил!

«Юрий Юлианыч, давай щас как-то без пафоса, ладно?!»

«Вячеслав, не нагнетайте, все совсем не так!»

«Андрей Вадимыч, ну не ной ты, не до тебя....»

И звучит у него в отличном качестве из супер-динамиков:

Покажи мне людей, уверенных в завтрашнем дне.

Покажи мне портреты погибших на этом пути.

Покажи мне того, кто выжил один из полка...

... а он прерывается на телефонный звонок и произносит: «Понял. Да, конечно. Завтра цифры даем, сколько там у нас на границе. Конечно, типы вооружения объявим... Да, давайте еще вбросим про превентивный ядерный удар...». И снова делает погромче...

Как можно было все это слушать и ничего не услышать?

Как можно было все это читать и ничего не понять?

Как можно было смотреть все это великое кино и не осознать, что такое хорошо и что такое плохо?

Нет у меня ответа на эти вопросы. Может, есть у вас?

(и не забудьте постебаться над моим идеализмом).

P.S. Цой не пошел служить в Советскую Армию. Он от нее откосил, сымитировал психическую болезнь. Провел пару месяцев в психушке. Получил «белый билет». О том, что с ним там происходило, рассказывает песня «Транквилизатор», подробности есть на выставке. Он поступил правильно, оставшись верным своим пацифистским убеждениям. Я, увы, поступил неправильно. Я не стал резать вены или ломать руки. Меня забрали со второго курса медицинского института. Два года от звонка до звонка в городе Шадринске Курганской области. Два самых бессмысленных и отвратительных года моей жизни.

P.P.S.: На фотографии – самодельная афиша к фильму Рашида Нугманова «Игла». Цой нарисовал себя сам. Это один из экспонатов выставки «Виктор Цой. Путь героя», которая сейчас проходит в Манеже. Редко пишу так безапелляционно, но это абсолютный MUST-SEE! Идите, смотрите и слушайте. Может, когда этот мрак закончится, придут люди, понявшие и впитавшие тексты Цоя...

Фото на превью: Михаил Метцель / ТАСС