«Мы потеряли многих пожилых, потому что люди идиоты». Шведские металлисты Pain оценивают борьбу с коронавирусом у себя в стране. Плюс анонс онлайн-концерта

Козырев: Привет, и хорошего всем дня! Сегодня у меня два шведских гостя — это Петер Тэгтгрен и Себастиан Сволланд. Как вы поживаете?

Тэгтгрен: Отлично! Привет! Все хорошо!

Козырев: «Салют брусничному лесу!» (пословица на шведском) 

Тэгтгрен: Именно.

Козырев: Давайте прямо сразу к делу. Расскажите, что будет происходить вечером в пятницу 12 июня в 8 часов вечера?

Тэгтгрен: Мы дадим, как это сказать… Flower Power Concert в моей студии. Я видел, как многие группы устраивают что-то подобное на сцене, которые устраивали стримы и всякое такое. Мы решили, что будем стоять в комнате для ударных, у нас будет камера, снимающая на 360 градусов, чтобы у вас был фактически панорамный вид каждого музыканта. Мы будем играть вживую, около часа, наверное. Мы еще сами не решили, 12-14 песен где-то. Что-то в этом духе. Не так много людей устраивали что-то похожее. 

Козырев: Это будет специальный концерт для российской аудитории или вообще для всех? 

Тэгтгрен: Для всего мира. 

Козырев: У вас очень много поклонников из моей страны. Скажите, почему русские так любят тяжелую шведскую музыку? В чем секрет? 

Тэгтгрен: Я не знаю! Мы не знаем. Это в любом случае нам на руку, но я действительно понятия не имею, почему так. Может, все дело в мелодиях, может в счастье, но я и правда не знаю. 

Козырев: В каждом поколении находится какое-то число поклонников death metal.

Тэгтгрен: Да. 

Козырев: Как вы думаете, почему? 

Тэгтгрен: Я точно не могу сказать. Мне кажется, это то же самое, что и новые поколения поклонников Beatles. Я не знаю, но надеюсь просто, что хорошая музыка длится вечно. 

Козырев: Давайте вернемся в тот момент, когда вы начали играть тяжелую музыку. Что в этом жанре тогда вас привлекло? Почему вы выбрали именно его?

Тэгтгрен: Я думаю, потому что это направление было самым некоммерческим, до какого мы могли дотянуться. Когда ты рос в 70-е – 80-е, мне кажется, ты в любом случае искал что-то потяжелее и поэкстремальнее. В начале 80-х это была желанная отрава, не было вообще ничего похожего. И я просто все больше и больше погружался в эту музыку, становился все более экстремальным. Сейчас я знаю, как это хорошо звучит, особенно то, что делает твоя группа.

Сволланд: Да, кажется, что в музыке уже сделано все, но она все равно становится мощнее и тяжелее… 

Тэгтгрен: Да, у вас в группе Letters From The Colony очень сложная музыка. И у ребят она становится все сложнее и сложнее. Не знаю, мне кажется, это просто развитие со временем. Люди стараются все больше и больше. 

Козырев: У вас когда-нибудь возникали проблемы со слухом? Когда вы на сцене, я думаю, музыка звучит очень громко.

Тэгтгрен: Что-что? Нет, к счастью, пока нет. Я надеюсь, что этого никогда не произойдет. Я играю на ударных где-то 10-15 лет. Обычно барабанщики глохнут на правое ухо, из-за ударов по тарелкам и так далее. Мне кажется, мне просто везло до сих пор. А у тебя? 

Сволланд: Да, рано или поздно у нас начинаются проблемы со слухом, и нам становится лучше слышно, когда музыка звучит не так громко, как на сцене.

Тэгтгрен: Да, ты вот молодой, а раньше не было наушников-мониторов, которые сегодня очень помогают.

Козырев: Расскажите, как вы проводите время на изоляции во время пандемии? 

Тэгтгрен: Пьем и плачем.

Сволланд: Да, лежим, срем.

Козырев: То есть вы там делаете то же самое, что и мы.

Тэгтгрен: Да, точно. Едим, срем, спим и плачем.

Козырев: Сегодня все обсуждают шведский вариант борьбы с пандемией и вирусом. Вы думаете, шведская стратегия была умной или глупой?

Тэгтгрен: Глупой. Кажется, одна половина людей считает ее приемлемой, а другая думает, что это глупо. Я хочу сказать, что мы потеряли многих пожилых людей, потому что люди идиоты. Они умирали в домах престарелых. Не было никакого контроля ни за чем, за персоналом, который там работал… Это как если бы ты испортил воздух в помещении, и все бы это нюхали. Это идиотизм. Я думаю, они не знали до конца, с чем имели дело. Я думаю, в шведском правительстве и вокруг него просто некомпетентные люди. 

Козырев: То есть, вы считаете, что разумнее было бы пойти по пути, например, Финляндии, и уйти в тотальную изоляцию?

Тэгтгрен: Ну, цифры говорят сами за себя. Посмотрите, сколько погибло на миллион человек, и получите ответ, довольно ясный, причем. В Финляндии, по-моему, умерло около девяноста, у нас — около четырех с половиной тысяч. 

Козырев: Согласен, цифры не в вашу пользу.

Тэгтгрен: Черта с два, конечно!

Козырев: Да, я прочел мнение вашего самого главного адепта этой стратегии, и он признал, что совершил ошибку.

Тэгтгрен: Да, все все понимают, но на принятие решения уходит просто вечность, и так всегда с нашим правительством.

Козырев: Как вы думаете, когда вы сможете выйти из изоляции, прогуляться, выпить чашечку кофе, сходить в ресторан?  

Тэгтгрен: Если на чистоту, то хоть прямо сейчас. В Швеции это дозволено, нет больше сдерживающих законов, всем плевать, никто и не переживал особо, честно говоря. Какое-то время действовало правило «не более 50 человек», но пару дней назад мы стали свидетелями нескольких демонстраций человек этак на 3000-4000.

Сволланд: Мне кажется, сейчас эта волна весь мир захлестнула. В наших крупных городах обстановка так себе, повсюду толпы, как было до пандемии.

Тэгтгрен: Да, люди сидят в ресторанах, совершенно не заботясь о последствиях.

Козырев: Вы знаете, я живу в центре Москвы, и напротив моего дома — отличный ресторан, куда я обычно захожу выпить бокал пива, и он все еще закрыт, пойти пока совсем некуда! Сегодня первый день после официального разрешения на прогулки, и жизнь начинает возвращаться в прежнее русло, но очень медленно. Питер, поделитесь самыми интересными воспоминаниями из недавней поездки в Россию в рамках тура Линдеманн. Говорят, тебе довелось стать героем пары приключений, по-моему, вы были в предпоследний день перед закрытием всех концертных площадок и отменой концертов, вы давали концерт в Москве и разбили его на две части, помните?

Тэгтгрен: О, да! Ну, понимаете, когда на шоу хотят попасть десять тысяч человек, а пускают только пять, мы решили, что должны сделать два выступления, чтобы все смогли посмотреть. Потом мы поехали в Новосибирск и, собственно, дальше уехать не смогли, хотя хотели, нас просто не пускали, поэтому мы собрали вещички и рванули домой, оставалось отыграть три концерта, и мы бы закончили тур. От нас ничего не зависело, но я бы отыграл все, что было запланировано. Так бывает. Но ты тоже был готов ехать, правда?

Сволланд: Конечно!

Тэгтгрен: Да, все хотели, по большому счету.

Козырев: Грустно слышать, но, во всяком случае, у вас остались воспоминания об этом, надеюсь.

Тэгтгрен: Конечно, это действительно было приключение. Каждый раз, когда приезжаешь в Россию... Первый большой тур в Россию мы организовали где-то в 2007-2008, проехали на поезде, и это было нечто. Из Москвы мы самолетом добрались до Перми, а в Перми сели на поезд и покатили по стране, даже до Иркутска, были и в Новосибирске, везде, думаю, выступлений десять было, и мы добирались до городов поездом. Это был один из лучших туров в моей жизни, так круто. И безумно.  

Козырев: Исходя из вашего опыта общения с русскими, как думаете, в чем шведы и русские наиболее схожи, а в чем — наиболее различны?

Тэгтгрен: Ну, не знаю, наверное, нам нравится одна и та же музыка.

Сволланд: Ага, и мы любим выпить.

Тэгтгрен: Да, хорошенько так повеселиться. В чем различаемся... А черт его знает. Ты что думаешь?

Сволланд: Эм... Наверное, мы более чувствительные, а русские пожестче будут.

Тэгтгрен: Думаешь?

Сволланд: Ну да, если в общем.

Тэгтгрен: Да, может, ты и прав.

Сволланд: Я кремень!

Тэгтгрен: Ага, особенно по утрам, когда просыпаешься

Козырев: Вы знаете, есть расхожий стереотип о heavy-металлистах как о таких заваливающихся в номера гостиниц пьянчуг, громящих все на своем пути. Что было самым дорогим, что вы разгромили в своей жизни?

Тэгтгрен: Да и не знаю, всю комнату? Включая все, что в ней находится, просто кидали в окно или из окна.

Козырев: Вы это делали?

Тэгтгрен: Ну да, конечно, я это делал! По-моему, самый большой счет был что-то около 20 000 евро, когда мы играли на Вакене, в отеле Гамбурга...

Козырев: Двадцать. Тысяч. Евро?

Тэгтгрен: Ну около того, не помню точно, это так давно было, где-то в начале нулевых, если память не изменяет…

Козырев: Питер, ответьте, пожалуйста, кому вы в последний раз крикнули: Shut your mouth!

Тэгтгрен: Своей женщине.

Козырев: И когда? Вчера или этим утром?

Тэгтгрен: Да, зачем, две минуты назад. Да, нет, конечно. Не знаю даже. Наверное, когда играли последний раз песню на сцене с Pain.

Сволланд: Да, пожалуй, с год назад.

Козырев: Это сильная песня, думаю, каждый из нас оказывался в ситуации, когда аргументов не хватает, и хочется просто крикнуть: «Да заткнись ты!»

Тэгтгрен: В точку, некоторые просто не знают, когда нужно замолчать, и нужно дать им это понять немного громче обычного. И с музыкальным сопровождением.

Козырев: И последний вопрос. Почему россияне не должны пропустить ваш онлайн-концерт в пятницу?

Тэгтгрен: Потому что он будет уникальным. Может, людям и не понравится, может, для них ничего особенного не произойдет, но будем там, будем играть для вас. Поэтому вам, наверное, и не обязательно скучать дома все время. Это пятница прямо у вас дома, я считаю. А, и еще у нас будет Q&A, мы ответим на ваши вопросы после окончания концерта. Сначала у нас будет пятиминутный перерыв, чтобы отдышаться и вытереть лица и т.д. И потом мы будем отвечать на ваши вопросы, пока не вырубимся.  

Козырев: Идеально! Хорошего вам шоу. Спасибо огромное! Это были Питер Тэгтгрен и Себастиан Сволланд. Мы ждем вечера пятницы, спасибо вам еще раз. Берегите себя!

Тэгтгрен и Сволланд: Спасибо! Скоро увидимся! Пока!

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.