«Говорят, я похожа на русскую. У меня правда русские корни»: интервью с восходящей звездой из Израиля Ногой Эрез перед первым концертом в Москве

Козырев: Поехали! Сперва мне хочется искренне Вас поблагодарить. Мне, может, и неизвестно, что всех нас ждет «в конце пути», но одно я знаю точно: Ваша музыка очень помогла мне и моей семье во время пандемии.

Нога: Серьезно? 

Козырев: Без преувеличений! У меня две девочки, близняшки десяти лет, они просто влюбились в альбом KIDS! Надо сказать, что и английский язык они учат практически по Вашим песням, так что огромное Вам спасибо! Сказать по правде, мы очень ждем Ваше выступление в понедельник, а мой первый вопрос прозвучит так: помните ли Вы себя в десять лет? Каким был мир? Что Вы любили в нем?

Нога: О, да! Я хорошо помню себя в этом возрасте! Вы сказали, что Ваши дочери буквально учат английский по моим песням, и со мной это сильно резонирует, потому что это и мой случай: я учила английский, слушая разную музыку. Конечно, я учила его и в школе, но обогащением словарного запаса я обязана бесконечному прослушиванию песен и попыткам разгадать их смысл. Это круто! Можно сказать, что круг прямо-таки замкнулся!

Козырев: Ваше детство прошло в Тель-Авиве?

Нога: Когда мне было десять, я жила в местечке неподалеку от Тель-Авива, в сорока минутах езды на север от города. В отличие от России Израиль — небольшая страна, все в ней довольно компактно, всю территорию можно проехать буквально часов за пять. Я жила в месте под названием Кесария, а в Тель-Авив переехала, как и большинство, когда мне было около 18 лет.

Козырев: Помните ли Вы, какая музыка Вас окружала? Что любили слушать Ваши родители, какими были Ваши звуки музыки в то время?

Нога: Да, отчетливо помню! Саундтреком — если можно — моего детства были The Beatles, они были — и остаются — очень значимой частью моей жизни, с тех самых пор, как я сама — а не мои родители, — будучи совсем малышкой нажимала на «play», чтобы послушать музыку, и по сей день, всякий раз, возвращаясь к их песням. При каждом прослушивании я думаю: «Ну ничего себе!», а теперь еще и документальный фильм про них вышел! В общем, безусловно, The Beatles — музыка моего детства.

Козырев: Вы уже посмотрели «Get Back» Питера Джексона? Я посмотрел от начала до конца, все восемь часов, залпом, и теперь хочу все забыть, чтобы посмотреть еще раз, как в первый!

Нога: Вы знаете, пожалуй, я бы не хотела, что называется, стирать себе память, чтобы еще раз его посмотреть. *смеется*. Мне кажется, это не самая лучшая затея. Я имею в виду… Странно, с тех пор, как я его посмотрела, люди говорят со мной об этом фильме каждый божий день. Разумеется, когда выходит что-либо касающееся The Beatles — это всегда событие, но этот фильм особенный, потому что возникает полный эффект присутствия: ты словно находишься рядом с ними в этой репетиционной комнатушке, и это такое сильное и вдохновляющее переживание! Фильм непрост, он идет достаточно долго и не насыщен драмой, в какой-то степени это даже не фильм, а такое хоум-видео репетиции без купюр, и те состояния, которые демонстрирует лента, мне сильно знакомы. Большую часть времени ты действительно не знаешь, что делаешь, иногда знаешь, но чаще всего нет, и делаешь наугад, сходишь с ума; порой из этого рождаются прекрасные песни. Этот фильм интересно смотреть глазами музыканта: с одной стороны, они, безусловно, гении, и эта гениальность просвечивает через каждое их решение, особенно это касается Пола Маккартни. Но в то же время, они ведут себя как обычные люди, как я, как мои музыканты, и мысль о том, что они тоже люди, успокаивает и радует.

Козырев: Представьте, что в Вашей студии расположились камеры, снимающие происходящее круглые сутки на протяжении недель. Как думаете, какой бы фильм получился из этих записей?

Нога: Мне кажется, что очень скучный. Я даже уверена в этом, никто бы такой фильм смотреть точно не стал, это было бы абсолютным кошмаром. *Козырев смеется* Уж точно не такой классный и забавный, как у The Beatles! Видите ли, битлы одновременно писали и тут же обыгрывали свои песни, что же до нас, то я и мой партнер, Ори, мы пишем музыку вместе, сидя в одной комнате, особенно в тех случаях, когда я сочиняю, а он продюсирует проект. Если бы целью такого документального фильма было запечатление именно процесса сочинения композиции, то такая лента была бы интересной. Репетиционная составляющая довольно непримечательна.

Козырев: Хорошо, тогда давайте поговорим о написании песен! Я понимаю, что совмещать две роли — романтического и творческого партнера — всегда непросто, в чем плюсы и минусы такого сотрудничества с Ори?

Нога: Что же…

Козырев: Что самое сложное и что самое простое в таких отношениях?

Нога: Самое простое — это то, что приходя домой, тебе не приходится объяснять своему любимому человеку сложности твоей работы. Ведь у нас карьера мечты: мы сочиняем песни, работаем над ними, выступаем с ними по всему миру, и стороннему наблюдателю может показаться, что это все просто и чудесно. Но тому, кто знаком с этим чуть ближе, кто знает все подводные камни, связанные с такой работой, гораздо проще проявить сочувствие и понимание, особенно учитывая тот факт, что для Ори наши проекты важны не меньше, чем для меня. Это, конечно, прекрасная вещь. К тому же, нам всегда есть, о чем поговорить, будь это работа, жизнь вообще или музыка вообще — чувствуешь себя не таким одиноким. Наверное, это самое крутое: ощущение кого-то еще рядом с тобой. Мне кажется, если бы я была одна, это было бы, конечно, в разы сложнее, ведь ты не всегда можешь оценить свою музыку со стороны. Прекрасно, когда в жизни есть человек, которому ты можешь полностью довериться, который знает тебя, твою музыку, и может сказать, когда-то, что ты делаешь, действительно круто, и мне очень повезло, что в моей жизни есть такой человек. Самое сложное во всем этом, что спор о творчестве может выйти за свои рамки и затронуть другие аспекты совместной жизни, в такие моменты границы между разными областями размываются, но думаю, мы оба относимся к этому, как к плате за то, что имеем, и, поверьте, оно того стоит.

Козырев: Признаюсь Вам честно: моя супруга — режиссер-документалист, я — телеведущий, она — режиссер, и мы постоянно придумываем разные сумасшедшие проекты о том, как бы нам снять документальный фильм о музыкантах, чтобы поделиться с миром всеми накопленными мною знаниями. Я сам по себе довольно консервативный человек, и мне всегда боязно обсуждать с ней подобное, потому что я убежден — мы обязательно поссоримся и совсем не сойдемся в творческих подходах и деталях, мы начнем постоянно ругаться, и наша совместная жизнь превратится в ад! Как думаете, я прав?

Нога: Ой, не могу Вам сказать! Я, к сожалению, не знаю ни Вас, ни Вашу жену настолько хорошо, чтобы делать такие выводы. Я помню, что когда мы с Ори начинали романтические отношения, он не хотел работать со мной по тем же причинам, он говорил: «Это станет концом наших отношений». Но прошло шесть месяцев, и мне удалось его переубедить. Нам это подходит благодаря удачной комбинации наших характеров и… Не знаю, как сказать, в общем, Ори знает ко мне подход. *смеется* Но не знаю, имею ли я право рекомендовать такую схему взаимодействия всем и каждому. Ведь мы все такие разные, я не могу сказать: «Эй, слушай, давай-ка делай, как я!»

Козырев: Нет-нет, я спросил лишь для того, чтобы подробнее узнать о Вас! Я читал, что когда-то Вы брали уроки танцев, а также уроки по игре на фортепиано, а в детстве увлекались панком. Что Вам это дало и что из перечисленного нашло отражение в Вашей музыке?

Нога: *пауза* Наверное, все! Полагаю, даже то, чем я увлекалась довольно поверхностно и недолго, лишь для утоления собственного любопытства. Думаю, что вообще все нашло свое отражение в моей музыке. Безусловно, есть более стойкие и долгосрочные мотивы и увлечения, которые легко считываются в создаваемом творчестве, но, думаю, все, чем я когда-либо занималась — даже если это не касалось непосредственно музыки, — будь это танцы или занятия фортепиано, все это намешано в том, что я пытаюсь дать миру сегодня.

Козырев: Помните ли Вы, как представляли себе Россию в детстве? Что первым приходит на ум, когда я говорю Вам: «Россия»?

Нога: Она большая и холодная! *Козырев смеется* А что же еще! Я понимаю, что это клише — большая, холодная, но красивая. Когда я думаю о России, то представляю себе заснеженные просторы и, конечно, Москву. Я слышала — и, конечно, видела фотографии, — что Москва — один из самых красивых городов в мире, и знаю, что это правда. Но да, первая вещь, которая приходит на ум — Россия — это огромная холодная страна, где нужно носить термобелье. *Козырев смеется*

Козырев: А можете назвать каких-нибудь русских композиторов или писателей?

Нога: Стравинский! Он же русский?

Козырев: Да, конечно!

Нога: Забыла имя самого известного русского писателя, но я читала его произведения.

Козырев: Полагаю, что это либо Толстой, либо Достоевский.

Нога: Толстой! Достоевского я тоже знаю. *обращаясь к кому-то (Ори?) Что? /неразборчивая речь/ обращаясь к Мише: Анна Карнина? Каренина?*

Козырев: Анна Каренина, все верно! Великий роман Толстого.

Нога: Да! Я знаю, что знаю больше! Это просто...

Козырев: Да, понимаю, это был неожиданный вопрос.

Нога: Должна Вам сказать… Несколько месяцев назад я впервые сыграла роль в израильском ТВ-сериале, это была моя первая роль в жизни, я играла молодую женщину, приехавшую из России в Израиль шестилетней девочкой, и она должна была владеть русским языком, поскольку говорила на нем с бабушкой, но наличие хорошего произношения не предполагалось. Так вот, для роли я выучила несколько реплик на русском языке!

Козырев: Пожалуйста, поделитесь с нами!

Нога: *смеется*

Козырев: Помните ли Вы какие-нибудь слова? Может быть, фразы? Пожалуйста!

Нога: О да!

Козырев: Время пришло!

Нога: Это из сцены с бабушкой, мы готовимся сбежать из дома, потому что к нам может вломиться бандит, а у девушки проблемы с наркотиками, с их производством и продажей, что-то такое, потому что эта девушка умна, работает в лаборатории, что-то вроде того. Так вот, сцена: я со своей бабушкой, говорю ей: «Собирай свои вещи, мы едем в аэропорт», а она отвечает: «Нет, я не хочу никуда ехать!», она очень напугана, а я ей говорю: *говорит по-русски*

Козырев: С ума сойти! Просто потрясающе, у Вас шикарное произношение! Вы говорите очень чисто и четко, понятно все, что Вы сказали! Это очень чистое русское произношение! Полагаю, у Вас был хороший репетитор!

Нога: Не знаю, думаю, у меня просто хорошо получаются разные акценты, но да! *смеется*

Козырев: Могу Вас поздравить с премьерой, так как фильм сам еще не вышел!

Нога: Нет-нет, он уже вышел! Я про репетитора — она действительно хороший специалист, она сразу мне сказала: «Мне кажется, ты русская». У меня действительно есть русские корни.

Козырев: Правда?

Нога: Да, по отцу, родители отца были из России и говорили по-русски, но я их не знала. Многие говорят, что я похожа на русскую, это так? *смеется*

Козырев: Да! Есть некие средневосточные-израильские-русские черты…

Нога: Ну ладно!

Козырев: …потому что… Нет, мне кажется, это отличная комбинация черт, да и потом, уверен, что в большинстве израильских семей можно отыскать русские корни. Однако мне сказали… Я смотрел Ваши акустические выступления, на которых Вы исполняли треки с альбома KIDS (Against the machine), и я смотрел их на фейсбуке и ютьюбе, и кто-то сказал мне, что в Вашей группе есть русские музыканты, в частности в духовой секции. Это так?

Нога: Да, все верно! Артур, который играет на трубе, по-моему украинец… Думаю, что… Слуцкий? Он ли? В общем, Артур, трубач, он из Украины, но это же одно и тоже, разве нет? Я шучу, шучу!

Козырев: Нет-нет, это означает, что, вероятнее всего, он говорит по-русски! Ведь и «Слуцкий» — фамилия, довольно распространенная восточноевропейская и украинская фамилия.

Нога: Вы знаете, в Израиле очень много людей с русскими фамилиями, которые за всю жизнь не произнесли ни одного русского слова, поэтому…

Козырев: Ответьте, в чем была идея выпуска альбома KIDS (Against The Machine), своего рода более акустической версии альбома KIDS? Какова была цель?

Нога: Если честно, мы просто хотели повеселиться, вот и все. Мы начали выпускать акустические версии практически параллельно выпуску альбома. KIDS мы выпустили в марте, это официальный релиз со всеми песнями и видео к ним, но потом мы подумали: нам очень нравятся эти песни, почему бы не попробовать трансформировать их во что-то еще? Все началось с первого выпущенного сингла VIEWS, и одновременно с выходом этого сингла мир постепенно начала накрывать пандемия и сопутствующий ей локдаун, по-моему, это было в апреле или в мае. Во всех зародилось чувство, что никто никогда ни с кем больше не увидится, всех обуяли страх и паника, а видео на сингл мы записали в феврале, и в нем — группа музыкантов, играющая в довольно камерной, интимной обстановке. Что-то в этом звучании, какое-то чувство теплоты и единения сделали эту версию более успешной, чем оригинальное исполнение песни. Люди начали делиться этим видео, как сумасшедшие! И мы подумали, почему бы не продолжить и не сделать еще парочку песен такого рода, а потом мы решили сделать альбом для себя и просто получить удовольствие. Мы не знали, когда мы сможем -и сможем ли вообще — отправиться в тур, поэтому мы просто решили развлечься, и из этого вырос альбом, который не назовешь простой акустической версией первоначального альбома. Он стал чем-то другим, чем-то особенным.

Козырев: Читая Ваши воспоминания, я наткнулся на следующую фразу: «Компьютер стал инструментом моей независимости». Вы до сих пор предпочитаете цифровой звук? Потому что в KIDS (Against the machine) только акустическое звучание, весь электронный звук остался в оригинальном альбоме. Какой из альбомов Вы предпочитаете при прослушивании теперь?

Нога: Мне больше нравится KIDS. Я люблю KIDS (Against the machine) и я бы не выпустила его в качестве основного альбома, но и фразу о компьютере как инструменте независимости не следует понимать в качестве признания в любви к исключительно электронному звучанию. Речь никогда не шла о звуке, который можно создать с помощью техники, но, скорее, о той свободе, о тех возможностях, которые этот инструмент смог мне предоставить! Я могла бы долго играть на фортепиано и достичь выдающихся результатов, но я начала слишком поздно, и чуда гениальности не случилось, я плохо играла. Для меня компьютер — это интуитивный способ рассказать о себе миру, но не безапелляционность электронного звучания в музыке. Да, конечно, наш музыкальный продакшн предполагает наличие звуковых эффектов, созданных с помощью компьютера, но, мне кажется, мы уходим от этого все дальше и дальше, погружаясь в живое, акустическое звучание, возвращаясь к тому, что мы слушали, когда были детьми.

Козырев: Давайте поговорим о Ваших текстах. Вы часто довольно жестко говорите о серьезных вещах вроде политики, причем, на обоих альбомах. Мой вопрос состоит в следующем: как Вы думаете, музыка и политика — хорошее сочетание? Потому что здесь, в России, к музыкантам, высказывающимся о политике, — что само по себе уже очень непросто, — отношение крайне негативное. Люди критикуют такое вмешательство словами: «Ты музыкант, нечего тебе лезть туда, в чем ты не разбираешься, твоя задача — играть и петь, а в политику даже не суйся!» Как с этим обстоят дела в Израиле, и считаете ли Вы важным высказываться о политике в своей музыке?

Нога: Это вопрос, требующий, как минимум, развернутого ответа, особенно с моей стороны. Израиль — территория, находящаяся в постоянном конфликте, это сложное место для жизни, с хитросплетенной политикой. Какое-то время… Мои высказывания о политической ситуации в Израиле, по большому счету, никогда не относились напрямую к политике, я всегда говорила о человеческом аспекте подобных ситуаций, о том, как из-за политических игр страдают обычные люди, то есть, я высказывалась не о самих ситуациях, а о конфликтах, которые порождает столкновение политических интересов. Я делала довольно органичные музыкальные политические высказывания, которые всегда касались мам и детей, всех людей, попавших в конфликтную ситуацию или рожденных в ней, ведь речь идет об очень жестоких конфликтах, полных несправедливости. Каково простому человеку жить в таком мире? — вот вопрос, на который я отвечала, а если точнее: Как я себя чувствую в таком мире? На какие мысли это меня наталкивает? Я делала такие высказывания и делала их максимально искренне, а затем начались интервью, в которых меня спрашивали о моем мнении о политической ситуации в Израиле. Спустя время я поняла, что говорю о политике гораздо чаще, чем того позволяли мои познания и возможности искреннего изложения собственных чувств, ведь для этого требуется хорошо разбираться в вопросе! Но я не разделяю точку зрения людей, полагающих, будто музыканты не могут высказываться о политике. Я уверена, что музыканты играют огромную роль в культуре, а для многих людей культура — это порог вхождения в другие области, в том числе в политику, благодаря культуре люди начинают интересоваться тем, что происходит в мире, пытаться изменить его, поэтому очень важно, чтобы люди понимали, где они и что с ними происходит. Культура в этом смысле дает возможность увидеть целостную картину и определить свое место в ней. Да, безусловно, она не может решить проблемы или что-то всерьез изменить, но она способна привлечь внимание людей к проблеме. Конечно, я поплатилась за свои высказывания, меня тоже критиковали, и буквально недавно, когда речь зашла об израильской политике, зазвучало мое имя, и, безусловно, этот опыт для меня был очень травматичным. Наверное, мой призыв всем музыкантам, желающим говорить о политике, звучит так: «Не бойтесь выражать свое мнение, но знайте, что у этого есть своя цена. Досконально знайте, о чем говорите, знайте предмет вдоль и поперек. Вы будете доносить свою мысль с помощью искусства, поэтому помните, вас будут спрашивать об этом в интервью, и если вы чего-то не знаете, признайтесь в этом честно. Скажите: „Я не знаю“.» Думаю, это вообще точка отсчета для чего угодно. Во всяком случае, если следовать этому правилу, нас, музыкантов, нельзя будет упрекнуть в дезинформации или репрезентации идей, в которых мы ничего не понимаем; но у нас есть сила вызвать отклик в тех, кто действительно хочет разобраться в проблеме.

Козырев: Жить в сегодняшнем мире очень сложно, и я бы хотел попросить Вас дать ответ на следующий вопрос: когда Вы подавлены, как это часто бывает со всеми нами, где и в чем Вы ищете надежду, если кажется, что впереди — только тьма? Что придает Вам сил идти дальше?

Нога: Знаете, бывают дни, когда у меня нет ответа. Мне кажется, очень важно иметь цель в жизни, и я не имею в виду сравнивать свою жизнь с другими, говоря, что могло быть хуже, а понимать, что наша жизнь очень и очень коротка. Раньше я гораздо чаще тревожилась и чувствовала себя растерянно и непонятно, но, пережив смерть очень близкого мне человека, я поняла, что нужно ценить каждое мгновение и благодарить жизнь за каждую мелочь. Мне кажется, меня поддерживает как раз способность быть благодарной, способность концентрироваться на том, что есть. Думаю, что в тяжелые и тревожные времена, когда депрессия, словно дыра, засасывает тебя и утяжеляет все тело, особенно важно ценить силу маленьких поступков — выйти на улицу, пройтись по дому, хоть иногда это могут быть очень автоматические действия. И, конечно, всегда сообщать близким о том, через что ты проходишь в данный момент. Прекрасно, если есть возможность обратиться за помощью к терапевту, но не каждый из нас может себе это позволить. Окружите себя любимыми и любящими людьми и постоянно общайтесь с ними и говорите о своих чувствах, я уверена: это то, что нас объединяет, особенно в такие нестабильные времена, всегда найдется человек, который скажет: «Я тебя понимаю, я испытываю то же самое», я сама проходила через подобное. Замалчивание или избегание таких эмоций приводит к тому, что они начинают вопить у тебя в голове, а когда ты начинаешь общаться с окружающим миром, их крик становится чуть тише. Наверное, мой некомпетентный совет прозвучал бы вот так.

Козырев: Огромное Вам спасибо за беседу! В завершении мне бы хотелось пригласить всех слушателей на Ваш концерт, я только что проверил: билетов осталось совсем мало! Завтра мы будем показывать Ваше интервью в вечерней передаче, и я бы хотел попросить Вас пригласить телезрителей Дождя на Ваше выступление, и я сам активно буду к этому призывать!

Нога: Приходите в Гараж! Понедельник, музей «Гараж», Москва! Это будет мое первое выступление в России! Мне сказали, что это будет один из первых международных шоу (привозов?) после локдауна, я в предвкушении, я привезу с собой всю свою группу, и я уже не могу дождаться встречи! Будет круто! И горячо! И с любовью!