Белковский о том, с кем будет воевать Россия в 2016 году

Монгайт: Вы смотрите «Прямую линию» со Станиславом Белковским, главным специалистом телеканала «Дождь». Меня зовут Анна Монгайт. Мы будем обсуждать главные события, произошедшие за последнее время. И главное, вопросы наших зрителей, которые поступали к нам в социальные сети, зрители могут нам звонить по телефону 8 (495) 744-01-01 или задавать вопросы на улице, но тут как повезет, встретите ли вы нашего корреспондента. Кое-кому сегодня это удалось. Итак мы начнем с вопроса Андрея Колоколова, который спрашивает: «Есть ли у президента Путина двойники?» Это очень важный вопрос, потому что, если есть двойники, это многое объясняет.

Белковский: Да, мне кажется, они есть. Это не значит, что они принимают участие на встречах с лидерами других государств, оглашают Послания Президента Федеральному собранию и так далее, но на каких-то мероприятиях, которые необязательно требуют непосредственного присутствия главы государства, например на встречу с объединенным профсоюзом доярок и свиноводов Уссурийского края, да, они вполне могут присутствовать. Это нормальная практика, потому что, во-первых, Президент очень устает от публичных мероприятий, он не любит публичность как таковую. И почему бы двойнику не искупаться в лучах славы того, чьим двойником он является? А во-вторых, он действительно из соображений безопасности, ведь федеральная служба охраны искренне убеждена, что все хотят убить Владимира Путина, и в этом искренне убежден он сам, потому что это важнейшая составная часть его представлений о собственной значительности и роли в мире, не только в стране.

Монгайт: Важный вопрос прошедшего какого-то отрезка временного, Семен Алексеевский спрашивает: «Станислав, способен ли Ходорковский на настоящую борьбу с Кремлем?» Этот вопрос тоже косвенно связан с Путиным, естественно. Сможет ли он отказаться от обещаний, данных, видимо, при освобождении?

Белковский: На мой взгляд, Ходорковский способен на настоящую борьбу с Кремлем, во всяком случае, я не друг Ходорковского, не его близкий соратник, но я с ним несколько раз встречался за тот период, который прошел с момента его освобождения из мест лишения свободы. И я пришел к выводу, что он оппонент, скажем так мягко, Владимира Путина по-настоящему, а не понарошку. Обещаний, на мой взгляд, не было, то есть не было никакой формальной договоренности, достигнутой непосредственно в преддверии освобождения Ходорковского, и которая воспринималась бы как договоренность, и Ходорковский…

Монгайт: Почему люди считают, что они были?

Белковский: Ну потому что наше сознание так устроено, нам легче в это верить. На мой взгляд Владимир Путин помиловал в декабре 2013 года Михаила Ходорковского по четырем причинам. Во-первых, посредником выступила Германия, которая в то время была ведущим союзником России в Европе, сейчас ведущий враг, а тогда ведущий союзник, еще не было аннексии Крым в тот момент. И непосредственно германскую политическую элиту представлял в этом процессе весьма уважаемый Путиным политик старшего поколения Ханс-Дитрих Геншер, бывший вице-канцлер и министр иностранных дел ФРГ еще при Гельмуте Коле, как до, так и после объединения Германии. Во-вторых, Владимир Путин действительно, как все жесткие люди, сентиментален, и он принял во внимание аргумент, что это последний для Ходорковского шанс встретиться с умирающей от рака матерью. Если бы Ходорковский вышел по приговору суда, то этого бы, видимо, не случилось. Что потом подтвердилось на практике, его мама, Марина Филипповна, умерла до того, как истек срок его тюремного заключения формально. В-третьих, Путин перестал бояться Ходорковского и политически, и экономически. Он возрос в собственных глазах и перестал считать бывшего владельца ЮКОСа каким-либо серьезным источником угрозы для себя, в 2003-2004 годах безусловно так считал. Но и наконец, в-четвертых, это случилось непосредственно перед сочинской Олимпиадой 2014 года, и Путин работал на улучшений информационного фона вокруг Олимпиады и себя самого, как фактического хозяина Олимпиады. Но никаких формальных договоренностей, никакой бумажки или даже текста, который описывал бы кто кому чего должен, я уверен, просто не было. Ибо этих четырех причин Путину было достаточно. Они были необходимыми и достаточными для принятия решения о помиловании.

Монгайт: Скажите честно, что вы думаете, действительно, у Ходорковского есть из своей далекой, где он живет, в Швейцарии, Германии, Лондона…

Белковский: Сейчас в Великобритании, насколько я понимаю.

Монгайт: У него есть реальные рычаги борьбы с Путиным?

Белковский: Сейчас нет. И я думаю, что Путин так и не воспринимает эту ситуацию, он не боится.

Монгайт: А зачем тогда возобновили вот это вот процесс?

Белковский: Это, на мой взгляд, в основном связано с удовлетворенными исками бывших акционеров ЮКОСа к Российской Федерации. Иска, удовлетворенного Гаагским коммерческим арбитражем, на 50 миллиардов евро, арбитраж подтвердил незаконность экспроприации ЮКОСа, бенефициаров чего стали Роснефть и Газпром. И иска на почти 2 миллиарда долларов, там 1 миллиард 880 миллионов евро, который удовлетворил Европейский суд по правам человека. И видимо, Кремль хочет эти рычаги давления на Ходорковского, поскольку Путин и компания по-прежнему считают, что Ходорковский демиург этой истории, он ею руководит. Хотя сам Ходорковский неоднократно открещивался от этого и переваливал со своей больной головы на здоровую других своих партнеров по ЮКОСу.

Монгайт: У меня есть еще один вопрос, уже от себя. Действительно все-таки Ходорковский думает, что сейчас призывами к возможной потенциальной революции можно каким-то образом сдвинуть ситуацию в России с места? Как вы думаете?

Белковский: Я не готов отвечать за Ходорковского, но из моего общения с ним, вытекает, что он так не думает. Он считает, что нужно аккумулировать некий морально-политический капитал, который может быть конвертирован в какое-то реальное политическое действие при качественном изменении обстановки здесь в России. Но не может быть никакого конкретного плана приближения к этой цели, потому что естественно в условиях паралича политической системы, невозможности реальной интеграции оппозиции в эту политическую систему, говорить о каком-то плане взятия власти по меньшей мере абсурдно.

Монгайт: У нас есть звонок. И вопрос тоже связан с Президентом Путиным. Здравствуйте. Представьтесь, пожалуйста, и задавайте вопрос.

Белковский: Здравствуйте.

«Зовут меня Владимир, живу я в Тель-Авиве. Я хотел бы два вопроса задать, если можно. Первый — когда появится Шендерович на «Эхе Москвы», вы знаете?»

Монгайт: Мы не знаем, мы не на «Эхе Москвы» работаем, а на «Дожде».

«Ну хорошо».

Монгайт: Вот нас спросил зритель, когда появится Шендерович на «Эхе Москвы», но мы не знаем, когда появится Шендерович.

Белковский: Я думаю, что Алексею Алексеевичу Венедиктову надо адресовать этот вопрос.

Монгайт: Да-да, ну у него тоже есть программа, я думаю, ему тоже вполне можно дозвониться. Есть ли еще какие-то вопросы? Давайте, пожалуйста. К сожалению, мы потеряли собеседника. Молчит наш герой. Мы надеемся, что он нам дозвонится, и мы все-таки с ним поговорим. Итак вернемся к вопросам, которые у нас уже есть. И давайте возьмем например, вопрос из тех, что сегодня задавали сегодня на улице Станиславу Белковскому.

«Будет ли расширение платных парковок в спальных районах и в новой Москве?»

Монгайт: Итак я еще раз напомню, будет ли расширение платных парковок в спальных районах и в новой Москве? Вот казалось бы это такой бытовой городской вопрос, между тем это один из тех вопросов, как в случае с дальнобойщиками, который может сдвинуть какие-то вообще народные массы со своего устоявшегося места. Это действительно волнует людей и не дает им возможности… Нет контакты с властями, они не могут достучаться до них с этим простым вопросом.

Белковский: Да, я думаю, что будет расширение безусловно зоны платных парковок, поскольку это отвечает философии реформ в этой сфере, затеянных московским правительством.

Монгайт: А в чем суть этой философии?

Белковский: Все парковки тотально должны стать платными.

Монгайт: И приносить деньги бюджету.

Белковский: Приносить деньги городскому бюджету. Ну а если ты не в состоянии платить за парковку, то тебе не стоило бы ездить на машине. Поставь машину в гараж и пользуйся общественным транспортом. Это абсолютная философия реформы транспортной сферы, которую исповедует мэрия Сергея Собянина.

Монгайт: А может быть, в этом есть какая-то логика, Стас?

Белковский: Конечно. Вы знаете, вот я, как паразит в своем роде, как всякий главный специалист должен быть немножко и второстепенным паразитом, я где-то, так сказать одним полушарием мозга, я возмущаюсь расширением зоны платных парковок, а с другой стороны, поскольку я сам не вожу машину, я или хожу пешком, или езжу с водителем, то меня эта тема не затрагивает. И тех пор, как были введены платные парковки, а также созданы гигантские тротуары, мое личное перемещение по центру Москвы, где я живу, стало гораздо проще. И потому я иногда щипаю себя, так сказать, за разные ответственные части тела…

Монгайт: То есть с кем вы, с народом или с Ликсутовым, действительно?

Белковский: Думаю, что вообще-то я должен быть с народом, но с другой сторону я же и сам — народ. Если мне интересно, чтобы количество автомобилей в центре было меньше, может быть, это интересно и значительной части народа, который я тоже представляю? Поэтому однозначного ответа на этот вопрос у меня нет, кроме того, что философия безусловно — не можешь платить за стоянку машины, не пользуйся автомобилем. И я, когда еще была предвыборная кампания в 2013 году по выборам мэра Москвы, я публиковал свою собственную программу в газете «МК» как бы как потенциального кандидата в мэры Москвы, где я предложил не строить новое жилье в Москве, а напротив сократить имеющееся процентов на 10-15.

Монгайт: А людей куда?

Белковский: А люди еще не заселились. Надо просто прекратить новое строительство, которое никому не нужно. Нужно действительно снести некоторое количество зданий, которые не используются по назначению, заменив их на транспортные развязки, скверы и парки. И в-третьих, нужно сократить количество автомобилей в городе на 20%, потому что без этого транспортный коллапс в городе не урегулируем в принципе по определению, даже теоретически.

Монгайт: То есть вы бы тоже продлили парковки по спальных районов?

Белковский: Я бы делал это более радикально, как я предложил, но то, что в этом есть сермяжная правда, она же домотканая и посконная, как говорил известный управленец Остап Ибрагимович Бендер-бей, кстати, сын турецкоподданного, сейчас не так популярно, да, я готов признать.

Монгайт: Хорошо, что все-таки выбрали не вас, Станислав.

Белковский: Кстати, многие общественные организации, москвичи, активисты и так далее, включая активистов синих ведерок, тогда меня поддержали. И даже были записи под моей программой в комментариях этих активистов «почему же вы не избираетесь в мэры?».

Монгайт: Да и многих зрители мечтают, чтобы вы были мэром, президентом и премьер-министром в одном лице.

Белковский: И патриархом.

Монгайт: Патриархом, это мечтаю я. Итак у нас есть еще один звонок.

Белковский: Патриархом по возрасту я являюсь, потому что я самый старый сотрудник телеканала «Дождь».

Монгайт: Мы еще замерим. У нас есть еще один звонок по телефону. Здравствуйте, мы вас слушаем. Представляйтесь, задавайте вопрос.

«Здравствуйте, меня зовут Юля. Я тоже звоню из Тель-Авива. Хочу обратиться к Станиславу. Станислав, как вам кажется, вот когда Путин остается наедине с самим собой, ему не становится страшно за то, куда он завел страну?»

Монгайт: Спасибо большое. Станислав, как приятно, что нас так активно смотрят в Тель-Авиве. Итак.

Белковский: Да. К сожалению, я никогда не присутствовал с Путиным наедине, не говоря уже о том, что в ситуации, когда он остается с самим собой, если бы я имел доступ к видеокамерам, которые безусловно установлены во всех помещениях, где Владимир Владимирович Путин находится, то можно…

Монгайт: С самим собой.

Белковский: Да, но для этого еще нужно представить какой-нибудь лазерный луч из фильма «Звездные войны», который позволил бы понять, о чем же он думает в этот момент. Но судя по его поведению, нет, он считает, что никогда Россия не жила так хорошо, как при нем, никогда за последние десятилетия она не выглядела так уверенно, как при нем. И мне кажется, что он угрызений совести не испытывает и не может испытывать. Потому что если вдруг он начнет рефлексировать на тему собственных ошибок, у него начнется психологический кризис, который может привести к падению режима независимо от других объективных привходящих обстоятельств.

Монгайт: Вы не видите признаков психологического кризиса?

Белковский: Я вижу признаки психологического кризиса, но в другом. В том, что он никак не может понять, почем его усилия по принуждению Запада к любви не работают. Но для того, чтобы оправдать себя, а ведь Путин — человек, который не признает ошибок, он считает, что во всех его проколах и во всех его действиях, которые объективно оборачиваются неудачей, виноваты какие-то внешние враги или факторы, которые он не в состоянии контролировать, например, глубинное сознание русского народа, не пригодное к систематическому труду. Именно поэтому Путин по всякому поводу устраивает аврал. Будь то сочинская Олимпиада или Чемпионат мира по футболу 2018 года.

Монгайт: А вы считаете вообще хорошо работают, вот если аврал не устраивать?

Белковский: Нет, в этом смысле в значительной степени Путин прав, да, что русский человек может работать только в условиях надвигающегося дедлайна. Путин же все время это повторяет. Сейчас бы не было Олимпиады, вы бы никогда Сочи не построили. А потом была Олимпиада, не была, неважно. Важно, что она стала поводом для того, чтобы построить Сочи. И этой логикой он руководствовался. Но это все внешний фактор, он не видит ошибок никаких самом себе. И признание любых фундаментальных ошибок стало бы для него шагом к саморазрушению, ну и как для, я не сравниваю безусловно этих двух бесспорно выдающихся политических деятелей напрямую, просто цитата, которая здесь уместна, из Адольфа Гитлера, в апреле 1945 года, когда Адольф Алоисович сказал, что все мои неприятности из-за того, что я был слишком добрым. Вот наверное, Владимир Владимирович Путин перед зеркалом в спальне тоже когда-нибудь сможет это повторить.

Монгайт: Я бы хотела, чтобы мы сейчас взяли еще один вопрос с улицы, мы его зададим, а Станислав, в качестве интриги, ответит на него после рекламы.

«Вот в связи со сложившейся ситуацией политической в мире, и соответственно эта политическая ситуация, она влияет на экономическую ситуацию в самой России, таким образом естественно в худшую сторону все это происходит. Хотелось бы узнать мнение вашего эксперта о том, когда же все-таки люди выйдут на улицу?»

Монгайт: Вот в связи с экономической и политической ситуацией хотелось бы узнать нашему зрителю, когда все-таки люди выйдут на улицу? Ну они выходят уже периодически или нет?

Белковский: Даже я выйду на улицу, когда закончится наш эфир. Вряд ли это приведет к смене власти, но это другой вопрос.

Монгайт: Неизвестно, ничего мы не знаем. Что на самом деле считает Станислав, мы узнаем все-таки после рекламы.

Монгайт: Мы возвращаемся в студию программы, которая называется «Прямая линия» с главным специалистом «Дождя» Станиславом Белковским и у нас еще очень много вопросов. Давайте пойдем к вопросам, не напрямую связанным с Президентом Путиным. Мы и так уже посвятили ему фактически половину программы. Спрашивают, например: «Станислав, смотрели ли вы передачу на НТВ про Лесю Рябцеву? Как вы можете прокомментировать это?». Вот я бы, честно говоря, вообще бы не обсуждала эту тему, но люди спрашивают, нельзя им не дать слово. Как вы считаете?

Белковский: Да, я смотрел передачу на НТВ про Лесю Рябцеву, и мне есть, что сказать по этому поводу. Но вся критика Леси Рябцевой, которая звучала со стороны представителей прогрессивной общественности, лучших и средних ее представителей, в принципе мною поддерживается, я за. Но если бы спросить у Леси Рябцевой, она бы ответила, я думаю, вам следующее: «Вы знаете, вы же давно не смотрели канал НТВ, дорогие мои?».

Монгайт: Я люблю когда вы преображаетесь то в Путина, то теперь в Лесю Рябцеву.

Белковский: А Леся Рябцева, в общем, если рассматривать ретроспективно 2015 год, второй, по-моему, по информационной значимости персонаж после Владимира Путина. «И ради меня вы все это посмотрели? А кто же вас заставлял-то? Вам что, из администрации Президента звонили или из прокуратуры, из Следственного комитета? Нет, вы добровольно посмотрели меня, Лесю Рябцеву». И я должен признать, что это относится и ко мне. Я несколько лет не смотрел, не включал канал НТВ, а тут включил его, посмотрел передачу Леси Рябцевой от и до. Это значит, что меня это интересовало и волновало. Это уже успех Леси Рябцевой.

Монгайт: Что вас, сейчас проанализируем,что вас волновало?

Белковский: Теперь второе. Ну, поскольку там перед эфиром нагнетались жуткие страсти, что Леся Рябцева агент ФСБ и Кремля, что, конечно, не подтвердилось, и сейчас она выдаст какие-то страшные тайны. Но дело не в этом, понимаете, ничто не заставляло меня включать канал НТВ, даже трансляция фильма «11 друзей хунты», в котором одним из героев был я сам. Вот я не смотрел этот фильм. А про Лесю Рябцеву посмотрел. Это уже победа, понимаете, Леси Рябцевой, с точки зрения логики информационного вещания и пиара в целом. И информационной политики. Теперь идем дальше. Знаете, я однажды был в эфире на «Эхе Москвы» с Лесей Рябцевой, она вела этот эфир. И еще пару раз мы с ней пересекались..

Монгайт: Секта свидетелей Леси Рябцевой...

Белковский: Да, да. Нет, ну секта свидетелей Леси Рябцевой это все. И я не претендую далеко на лидерство или вообще какую-то значительную роль в этой секте, потому что я никогда ничего не говорил про Лесю Рябцеву и фактически развернуто говорю о ней первый раз публично. Пару раз еще в каком-то частном режиме мы пересекались с Лесей Рябцевой. У нее есть очень важные преимущества. Она говорит именно то, что думает. Вот она такая, какая она есть. В то время как представители российской оппозиции, прогрессивной общественности, которых она так критикует, как правило, так не делают. Я их тоже очень хорошо знаю. Я прекрасно понимаю, что эту маленькую девочку опустили в некий чан, в некий котел, где она увидела прогрессивную общественность не совсем с благовидной стороны. Она увидела, как люди, скажем так, могут костерить Касьянова, Навального, Явлинского на чем свет стоит, приписывать им страшные грехи и даже преступления, а потом на каких-нибудь съездах, конференциях, громко стуча кулаками и хлопая ушами, глазами всеми, громко кричать, какие это замечательные, прогрессивные лидеры, которые поведут нас к крушению путинского режима. И поэтому маленькая девочка немножечко обалдела от этого когнитивного диссонанса и в общем выдала в эфир то, что она думает на самом деле и, я думаю, что думают ее некоторые бывшие начальники, но не в тот момент, когда они выступают официально или полуофициально. Если бы Леся Рябцева, если бы ее начальником был, скажем, не Алексей Алексеевич Венедиктов, а условный Дмитрий Сергеевич Песков, который проникся к ней бы таким же доверием на определенном этапе и водил бы ее на встречи с большими кремлевскими начальниками, то у Леси Рябцевой фокус ее критики сконцентрировался бы против лицемерия и ханжества кремлевских. А так он сконцентрировался против лицемерия и ханжества антикремлевских, чей уровень, я вас уверяю, может быть, уступает кремлевским, а может быть, нет. Это история нас рассудит, и в том не едином учебнике российской истории, который будет написан после смены кровавого режима, может быть, на эти вопросы будут ответы. Поэтому, присоединяясь к общей критике Леси Рябцевой, поскольку оспаривать мнение прогрессивной общественности гораздо страшнее в Российской Федерации, чем оспаривать мнение Путина и его клевретов, я тем не менее выражаю определенное сочувствие этому человеку. Да буду я правильно понят.

Монгайт: То, с каким энтузиазмом вы об этом говорите, говорит о том, что вот эта программа сама, это такой настоящий guilty pleasure, такое вот удовольствие, от которого чувствуешь свою вину, но остановиться не можешь. В этом есть видимо, какая-то порочная привлекательность, в этой теме. Михаил Федоренко спрашивает: «Зачем Браудеру кошмарить Чайку?». Люди уже поверили, Браудер кошмарит Чайку.

Белковский: Я не знаю, причастен Браудер или нет.

Монгайт: А может быть, что причастен?

Белковский: Может быть. Я считаю, что может быть. Другое дело, что это никак не меняет моей оценки этого доклада и фильма. Какая разница, Браудер, не Браудер. Важно, достоверные факты изложены там или нет. На мой взгляд, да, достоверные, поэтому какие были источники, какие спонсоры, совершенно не важно в данном случае. Ну, собственно, Браудер находится в затяжном конфликте с российскими правоохранительными органами, он имел право так поступить уже потому, что речь идет не о фальсификациях и не о блефе, а о вполне реальных фактах и документах, которые были предъявлены. И в этом смысле, даже если Браудер причастен, я не вижу в этом негатива ни для него самого, ни для формальных авторов и публикаторов доклада. Потому что, действительно, кроме Навального, никто, кроме Навального, не мог бы так ярко подать этот материал и раскрутить его в сегодняшней России.

Монгайт: Как вы оцениваете само поведение главы Следственного комитета, господина Чайки, после всего этого?

Белковский: Генерального прокурора, скорее. Это была оговорка по Фрейду? Просто сейчас Александр Иванович Бастрыкин Председатель следственного комитета, может на нервной почве достать вторую бутылку водки из сейфа, а это приведет к новым задержаниям. Давайте не будем...

Монгайт: На самом деле они же наверняка идут рука об руку. Так вот, господин Чайка и его реакция на произошедшее?

Белковский: С точки зрения общественного мнения и классической политической публичности, господин Чайка, конечно, выступил весьма слабо и более чем двусмысленно, потому что он не опроверг ни одно претензии, которые предъявлены ему в докладе. Он всего лишь попытался подменить, что называется, контекст обсуждения, то есть вместо сути претензий обсудить, а кто же стоит за этими претензиями, кто собрал информацию для этого доклада. Но поскольку целевой аудиторией Юрия Яковлевича Чайки в данном случае является один-единственный человек, это Владимир Владимирович Путин, то с точки зрения аппаратной логики и этики, принятых в современной России, он поступил правильно. Он должен был объяснить Путину, что что бы там не содержалось в этом докладе, за этим стоят враги Путина.

Монгайт: Личные враги Путина.

Белковский: Да, личные враги Путина. А раз за этим стоят враги Путина...

Монгайт: А Браудер личный враг Путина?

Белковский: Ну, не то что бы личный... Не совсем. Он все-таки устроил список Магнитского, а для Путина это был очень раздражающий фактор, и остается. Поскольку это было прологом нынешних санкций, как минимум на идеологическом уровне. А раз за этим стоят враги Путина, то из этой публикации не должно вытекать никаких кадровых решений, грозящих Чайке. Вот что хотел сказать Чайка своим письмом, и плевать он хотел на общественное мнение, естественно, от которого его судьба на посту Генпрокурора совершенно не зависит.

Монгайт: Почему бы не отправить это обращение напрямую Путину, зачем его доносить до широкой аудитории?

Белковский: Ну, очевидно, Чайка должен был как-то отстреляться? Ну просто принцип необходимой разумной достаточности действий, да, здесь он сработал. Потому что совсем уже никак не отреагировать, значило бы, фактически признать обвинения, а так нужно было сказать, что а) обвинения лживые, не предъявив ни одного аргумента в пользу этой лживости. А второе, за всем этим стоят изверги рода человеческого, только что Гитлер не подписался под этим докладом. Как можно доверять такому документу, в самом деле?

Монгайт: У нас есть еще несколько телефонных звонков. Здравствуйте, мы вас слушаем. Задавайте, пожалуйста, вопрос. Представляйтесь.

«Алло, здравствуйте. Добрый вечер».

Монгайт: Здравствуйте, Евгений.

«Здравствуйте, Анна и Станислав. Станислав, как вы считаете, вот Владимир Путин, он понимает, что вот эти те, которые сейчас на всех каналах громче всех доказывают ему свою преданность, говорят что Путин — наше все, как только поменяются условия, а в России это непредсказуемо, первые будут его топтать ногами. И эти 90% рейтинга быстро станут нулевыми».

Белковский: Да, я думаю, он это понимает. И именно поэтому намерен сделать все, чтобы условия не поменялись. Чтобы никогда не сложилась ситуация, при которой нынешние пропагандисты и построенная ими система рекрутинга одобряющих, была бы разрушена или подверглась эрозия.

Монгайт: У нас осталось совсем немного времени, у меня есть несколько важных вопросов. Александр Лавринович спрашивает: «Зачем на самом деле приезжал Керри?». Вы знаете, сегодня он даже гулял по Арбату, его овациями встречали москвичи.

Белковский: Ну еще бы. Такое узнаваемое лицо. Москвичи приветствуют овациями любого известного человека, независимо от знака этой известности. Керри приезжал, чтобы пригласить Россию в общую антитеррористическую коалицию против ИГ (организация ИГ признана террористической и запрещена на территории России), оно же теперь называется ДАИШ, сейчас модно его называть по-арабски, арабской аббревиатурой. Мы знаем, что уже помимо глобальной коалиции во главе с США, создана локальная коалиция во главе с Саудовской Аравией, в составе 34 стран, куда вошли и Катар, и Иордания, и Египет, и многие другие страны, на которые мог бы рассчитывать Путин, если бы менее реалистично оценивал картину, и на кого рассчитывал до недавнего времени. И собственно Россию завлекают в эту коалицию. Россия же оказалась в тупике, потому что она не может создать ни своей коалиции, ни присоединиться к чужой. И собственно Керри и должен был дать понять Путину, что та конфронтация, которую Путин затеял в Сирии, которая переросла в конфликт России с Турцией совершенно на ровном месте, что все это никуда не ведет. Но это не значит, что слова Керри окажутся убедительными. А еще сегодняшний визит подтвердил мою давнюю догадку, что у Владимира Путина есть существенные проблемы со сном. Он действительно страдает бессонницей.

Монгайт: Какая связь?

Белковский: Потому что любой психоаналитик вам скажет, что если человек очень часто говорит о какой-то проблеме, и даже не в контексте себя, а в контексте кого-то другого, то эта проблема его действительно беспокоит.

Монгайт: Например?

Белковский: Вот Владимир Путин за последние два года постоянно рассуждает о продолжительности и качестве сна. На Прямой линии с народом в минувшем 2014 году его спрашивали, сколько он спит. Почему это должно быть важно и интересно? Это важно и интересно только ему, значит, он сам попросил задать этот вопрос, он сказал, что шесть часов. Когда он улетал с саммита в Брисбене…

Монгайт: Думаете, врал?

Белковский: А неважно, важно, что эта тема проблематизирована, она его волнует. Неважно, как оно на самом деле. В конце концов, он же не спит подряд, наверняка, он три часа поспит, бодрствует. Человек в его возрасте и при его обременении мозга не может спать шесть часов подряд, это практически исключено.

Монгайт: То есть он все время о Родине думает?

Белковский: Да. Конечно, он не может отключить мозг. Потом, когда он улетал после обструкции на саммите Большой двадцатки в Брисбене, он мотивировал это тем, что ему надо выспаться перед первым рабочим днем на следующей неделе, понедельником. Как будто мы не знаем, что на борту его самолета есть роскошная спальня, где он может выспаться, и вообще он никуда на работу не ездит, а сидит в своей резиденции Ново-Огарево. И собственно, выходит к народу в то время суток и года, когда захочет. И вот сейчас, первый вопрос, который он задал Джону Керри, не переутомились ли вы со своими бесконечными поездками, не пора ли вам выспаться? Это же про себя он говорит, про себя. Это то, что называется интроекция.

Монгайт: Вот в чем выражается главный специалист, вот такие вот детали может наблюдать только человек, который внимательно изучает предмет вопроса. Очень интересно.

Белковский: Предмет вопроса и вопрос предмета.

Монгайт: Александр Вернигоров спрашивает: «Почему протест дальнобойщиков не используют как повод для проведения протестного митинга, где поддержка всех этих 2 процентов рассерженных пацифистов, горожан будет задействована?».

Белковский: Потому, что нет критической массы самих дальнобойщиков. Если они просто выйдут на площадь, окажется...

Монгайт: То есть дальнобойщики это фикция, что ли?

Белковский: Это не совсем фикция, но их мало. На митинг могли бы выйти несколько сот дальнобойщиков. Они полезны с точки зрения протеста, когда они своими фурами могут перегородить где-то дорогу. Но пока мы не видим ни одной политической фигуры среди дальнобойщиков, кроме, пожалуй, одной, которая сама по себе и не дальнобойщик, но, по крайней мере, к ним активно примыкает. Это петербургский политик, бывший депутат Законодательного собрания Сергей Гуляев. Я с ним лично знаком и считаю, что политический потенциал у него вполне есть.

Монгайт: Грешно мне не знать, кто это?

Белковский: Пока нет, но вот он когда возглавит протест, выведет его на улицы. Это, кстати, один из первых организаторов Маршей несогласных, в том числе и знаменитого Марша, ныне полузабытого, а в свое время знаменитого Марша 3 марта 2007 года, когда впервые на улицу вышли 7 тысяч человек. По тем временам, очень много. Гуляев был его главным организатором.

Монгайт: И что этот Гуляев?

Белковский: Пока ждем-с. Пока я считаю, что критическая масса для того, чтобы конвертировать усилия дальнобойщиков в какой-то целенаправленный систематический политический протест как минимум не накоплена.

Монгайт: Вот так вот, слил Станислав Белковский наших дальнобойщиков.

Белковский: Я совершенно их не сливал, слить они могут только сами себя.

Монгайт: У нас есть звонок по телефону. Здравствуйте, представляйтесь, задавайте вопрос.

«Алло, здравствуйте. Я бы хотел спросить, вот нынешний конфликт России и Турции, когда было обращение Путина к Федеральному собранию, многие отмечали, когда Путин грозил Турции, что скорее всего он имеет в виду, что Россия начнет поддерживать курдов. И тем самым сильно навредит Турции. Но почему-то мало кто анализировал, если в ответ Турция, скажем, начнет поддерживать крымских татар в Крыму и там тоже начнутся какие-то волнения. Насколько это реалистичный сценарий и насколько действительно такими действиями Турция может навредить России?»

Белковский: Понятно. Путин, на мой взгляд, уже убежден, что Турция поддерживает крымских татар, и скажем, акция по энергетической блокаде Крыма после подрыва линии электропередач в Херсонской области, произошла не без влияния Анкары. Я не утверждаю, что это так, просто Путин, как носитель конспирологического сознания, для которого враг должен получать все зло в целом.

Монгайт: Может быть такое?

Белковский: Не думаю, но я знаю другое, что весной 2014 года, когда крымские татары, руководство, которое достаточно тесно связано с Эрдоганом, с Президентом Турции, обращалось к нему с просьбой их поддержать, в том числе и в военном смысле, они получили отказ. И наоборот, увещевания от турецкого президента, в общем, не обострять отношения с Путиным, то есть тогда Эрдоган пришел Путину на помощь. Сейчас, вероятно, он приходить на помощь ему больше не будет, с учетом того, что не только связи с активом крымских татар, собственно украинских крымских, но и тем, что до миллиона крымских татар проживает в самой Турции, и они являются важной составной частью электоральной базы Президента и его Партии Справедливости и Развития. Да, этого уже не будет. Но говорить о реалистичности тех или иных воззрений Владимира Владимировича Путина, сегодня вообще не приходится. Он является заложником своих схем, своих умопостроений и действий строго в их рамках. Я считаю, что и военно-политическая поддержка курдов, и провокация некоего нового конфликта вокруг Нагорного Карабаха, где Россия может жестко выступить на стороне Армении, и в конце концов, просто локальные акции типа утопления...

Монгайт: Я первый раз слышу про такой вариант развития событий.

Белковский: Там какие-то военные телодвижения идут вокруг Нагорного Карабаха и увеличения российского военного присутствия в этой непризнанной республике, на мой взгляд, происходят. Ну и кончая уже какими-то абсолютными эксцессами, типа потопления турецких судов. Все это возможно. Хотя мы знаем условия, которые Путин сформулировал, надо извиниться за сбитый Су-24 российских военно-космических сил, нужно выдать России виновников, непосредственных виновников этого инцидента...

Монгайт: А мы их линчуем.

Белковский: Да. И в-третьих, нужно как-то компенсировать материально эту историю. Я думаю, что на все эти три пункта Реджеп Тайип Эрдоган не пойдет, поскольку, как всякий азиатский человек, он весьма неуступчив в подобного рода символических вопросах.

Монгайт: А давайте возьмем вопрос с улицы.

«Когда кончится повышение цен, скажите? А когда наступит понижение?»

Монгайт: Хороший вопрос. Меня тоже это волнует.

Белковский: Этот вопрос содержит в себе ответ. Повышение кончится, когда наступит понижение, но в ближайшее время, естественно, я этого не ожидаю, поскольку вся экономическая политика России, безусловно, идет к разгону инфляции. Это и результат западных санкций, и результата контрсанкций, ограничивающих импорт продовольствия и снижающих конкуренцию, ну и естественно падение цен на нефть. Поэтому в обозримом будущем я бы этого не ждал, даже если, о ужас! сменится власть.

Монгайт: Еще один вопрос, связанный с экономикой. Наталья Буркальцева спрашивает, у меня прямо отделены вопросы про экономику, я знаю, Станислав на них отвечать на них любит не то, чтобы очень, но вопросов такого рода много. «Ну что, началась уже самая жесть, — спрашивает Наталья, — или после Нового года доллар и нефть откатятся, и мы продолжим медленный спуск?» Я уже не представляю, куда они дальше могут откатываться. Что вы думаете?

Белковский: Нет, я думаю, что самая жесть еще не наступила, во всяком случае, мы ее не чувствуем. Все фундаментальные факторы свидетельствуют о том, что нефть продолжит падение. Особенно сейчас, Конгресс США примет решение о снятии эмбарго на экспорт нефти.

Монгайт: А примет он это решение?

Белковский: Ну посмотрим, вполне возможно, да. Или если Иран снова выйдет на рынок, а Иран уже сказал, что его вполне устраивает с точки зрения экономической стабильности цена по 30 долларов за баррель. Да, пока мы видим тенденцию на дальнейшее снижение цен на нефть. И мы знаем сегодня американский прогноз Bank of America о том, что если цена на нефть упадет ниже 35 долларов за баррель, то доллар будет стоить 94 рубля.

Монгайт: Мне неприятно, что вы так улыбаетесь, когда говорите об этом ужасном сценарии.

Белковский: Я разве улыбаюсь?

Монгайт: Вы улыбались.

Белковский: Это улыбка безнадежности, потому что самое неправильное в такой безнадежной ситуации сохранять звериную серьезность на лице. Как-то же надо себя поддерживать на плаву, если рубль поддержать не удается.

Монгайт: Как вы себя поддерживаете, Станислав?

Белковский: Путем улыбки. От улыбки станет всем светлей, и слону, и даже маленькой улитке, как известно. Как говорили известные экономисты.

Монгайт: Спрашивают зрители… Вот история с зороастрийским календарем, вы сами это начали, теперь нам приходится это расхлебывать.

Белковский: Каких только я историй ни начал…

Монгайт: Примерно 80% опросов так или иначе связаны с зороастрийским календарем, просто ни один, видимо, авторитетный эксперт не апеллирует к зороастрийскому календарю. И это очень интригует. Наталья Лопатка спрашивает: «Станислав, как вы относитесь к предсказаниям Ванги? Пересекаются ли они с зороастрийским календарем?»

Белковский: Я сдержанно отношусь к предсказаниям Ванги, поскольку Ванга была ясновидящей, и это совершенно особое свойство человека, проникнуть в тайну которого затруднительно, хотя можно. А зороастрийский гороскоп — это всего лишь бездушный инструмент анализа, никак не связанный с ясновидением. Поэтому это совершенно разные инструменты, совершенно разные субъекты познания. Поэтому, если про зороастрийский гороскоп я что-то могу сказать, то достоверность предсказаний Ванги определяется только тем, сбылись они в конкретных предметных условиях или нет. Тем более у меня не было возможности, как и у многих других наблюдателей, прочитать предсказания Ванги, в подлинности которых не было бы оснований сомневаться.

Монгайт: Роберт спрашивает: «Действительно ли Россия — гиблое место?» Ну это он спрашивает.

Белковский: Нет, я так не считаю. Я очень люблю Россию, я люблю ее природу, люблю разные места, от Плещеева озера до Байкала, несмотря на то, что в этих местах почти нет инфраструктуры, чтобы там полноценно отдыхать. Нет, я считаю, что Россия — место, откуда может начаться возрождение значительного куска суши, это не гиблое место. А другой вопрос, как мы все к этому относимся и есть ли у нас внутренний оптимизм, потому что в конечном счете гиблое место — это то, что у нас ассоциируется с безнадежностью и непроходимым пессимизмом, и в конечном счете, это вопрос субъективный, привязанный не столько к месту, которое мы оцениваем, сколько к нам самим, и готовностью оценивать то или иное место на карте планеты.

Монгайт: Александр Бестужев спрашивает: «Где еще и с кем в будущем году будет воевать Россия?» Меня очень заинтриговало предсказание, связанное с Нагорным Карабахом. Это будет, конечно, огромной ошибкой, если мы окажемся…

Белковский: Собственно и Сирия была огромной ошибкой, однако ж мы ее совершили. Не мы, конечно, а Кремль.

Монгайт: В конфликте с Азербайджаном.

Белковский: Я думаю, что в конечном счете Ирак, если Россия удастся убедить Ирак в том, что Турция ему там не нужна.

Монгайт: На стороне Ирака против ИГИЛ?

Белковский: Против Турции.

Монгайт: Против Турции?

Белковский: Против ИГИЛ все, что мы делаем. Но еще заодно подвернулась Турция, которая, как утверждает официальная кремлевская пропаганда, поддерживает ИГИЛ и подпитывается нефтью, добываемой на незаконно удерживаемых ИГ территориях. Это является оправданием конфликта с Турцией в значительной степени для Кремля сегодня, а не сам по себе сбитый бомбардировщик Су-24. Ну и наконец, почему бы не нанести удар по Саудовской Аравии, с тем, чтобы спровоцировать хоть как-то повышение цен на нефть. Ведь еще в 2013 году, когда были теракты в Волгограде, вы помните, тогда в околокремлевских средах активно муссировались слухи о том, что за этими терактами могут стоять организации, финансируемые Саудовской Аравией и Катаром. Катар трогать нельзя, потому что он хозяин Чемпионата мира по футболу 2022 года, а мы 2018, поэтому это плохой прецедент. А Саудовскую Аравию можно, еще в 2013 году во вполне солидных газетах публиковались статьи с утечками заседаний Совета безопасности Российской Федерации, где Владимир Путин якобы говорил, что мы изменим карты Ближнего Востока, намекая на возможный удар по Саудовской Аравии.

Монгайт: Зрители наши спрашивают, что именно Станислав Белковский попросил в письме у Деда Мороза? И Станислав Белковский обязательно ответит на этот вопрос ровно через неделю. До свидания.