Как скрывают слухи о здоровье Путина, чем Гудков лучше Навального и какой компромат есть у Фирташа

Монгайт: Итак, мы начнем, наверное, со смерти выдающегося дипломата, как уже теперь принято говорить, господина Чуркина. Это событие, которое абсолютно взорвало социальные сети, во всяком случае, вчера. И Павел Шарлей спрашивает: «Сколько еще российских медийных персон должен наказать Господь Бог (такой вопрос), прежде чем россияне поймут, что они что-то делают не так?». Это к смерти Чуркина. Вас не удивляет вопрос, Станислав?

Белковский: Нет, нет. Я бы сказал, что второй пошел. Меня уже очень сильно критиковали за «первый пошел», не будем вспоминать, о ком шла речь, но если человек служит злу…

Монгайт: А зло — это что? Это российская дипломатия — зло?

Белковский: Нет, российская дипломатия, естественно, как и любая другая дипломатия, не является злом. И ясно, что Виталий Чуркин всего лишь озвучивал позицию своего политического руководства и ничего больше. Но военные преступления являются злом. Я сейчас не буду слишком расшифровывать этот тезис, чтобы Роскомнадзор не предъявил к нам никаких претензий по этому вопросу, но, мне кажется, что аудитории это совершенно хорошо понятно, что сейчас я имею в виду. И если человек на протяжении трех с лишним лет был активным защитником военных преступлений, всякое бывает в нашей жизни: и Ту-154, который рухнул в Черное море с несчастными, и Виталий Чуркин, которому, конечно, я не плюю ему в гроб, только не подумайте ни в коем случае, я приношу искренние соболезнования его родным и близким. Но за все в жизни, как сказал мне однажды один известный человек Михаил Борисович Ходорковский, надо платить. И если ты соучаствуешь в военных преступлениях, то ты должен понимать меру ответственности за то, что ты делаешь.

Монгайт: Как вы считаете, а Ходорковский заплатил?

Белковский: 10 лет тюрьмы? Да, в общем, заплатил, да.

Монгайт: Другая важная новость, которая возникла вчера в 12 часов ночи, и о ней говорил Карлсон Линдгрен: «К чему вся эта игра федеральных СМИ на слухах о возможном отказе Путина баллотироваться на предстоящих президентских выборах?». У нашего канала была информация, что якобы выборы заменят референдумом о поддержке президенту Путину, президенту на данный момент. Вы верите в это?

Белковский: На мой взгляд, но верю я только в Господа Бога, а все остальное возможно, но на мой взгляд, этого не будет, потому что Путин легист, он сторонник строгого соблюдения законодательства. Законодательство Российской Федерации не предполагает замену выборов на референдум, значит, этого не будет. Путин же не остался на третий срок, хотя было много прогнозов на эту тему, он уступил это место Дмитрию Анатольевичу Медведеву, потому что Конституция не предполагала возможности выдвижения Путина на третий срок. Поэтому Путин очень часто действует по принципу: по форме правильно, а по существу издевательство. Это вообще полное сочетание двух типов его мышлений — юридического и криминального, потому что нет ничего более формального, чем мышление юриста и мышление представителя околокриминального мира в соответствии со старым известным нам анекдотом про труп в багажнике, который я уже рассказывал. Когда милиция, тогда еще милиция, она еще не полиция, обнаруживает в багажнике шестисотого Мерседеса труп с известными предметами в анальном отверстии, то немедленно предъявляется бумага о том, что это была последняя воля покойного. Всегда нужна последняя воля покойного, и Владимир Владимирович Путин должен ее предъявить. Поэтому никакого референдума вместо выборов, скорее всего, не будет.

Монгайт: А зачем этот вброс тогда?

Белковский: Понимаете, здесь ходят слухи также о не очень стабильном состоянии здоровья Владимира Владимировича Путина.

Монгайт: И как это связано?

Белковский: А надо убедить в том, что Путин все-таки пойдет на выборы.

Монгайт: То есть задача: наоборот, убедить, что он пойдет на выборы?

Белковский: Да.

Монгайт: Все и так уверены, что он пойдет на выборы.

Белковский: Нет-нет-нет. Всегда возникает истерика о том, что чего-то не будет, она психологически означает, что что-то и будет, иначе нет смысла устраивать истерику. Если кто-то уверен, например, что я приду в эту студию сегодня, то он не будет звонить мне с истерическим воплем: «Но ты же, конечно, не придешь в эту студию сегодня?». Это точно проекция, психологическая проекция того, что происходит. Что надо сначала запугать народ тем, что, может быть, Владимир Путин не пойдет на выборы, дальше народ устроит коллективный плач, он будет стоять на коленях у Новодевичьего монастыря.

Монгайт: Пойди, дорогой, да?

Белковский: Да. И в Исаакиевском соборе в полном объеме, а потом отляжет от сердца, Владимир Путин пойдет на выборы, но пойдет ли он на самом деле, неизвестно именно из-за его состояния здоровья, иначе бы не было смысла устраивать эту информационную интригу.

Монгайт: Интересно вообще, про какие-то сомнения по поводу его состояния здоровья высказываетесь только вы, Станислав.

Белковский: Нет, их высказывает много кто.

Монгайт: Да, публично?

Белковский: Чаще непублично, иногда публично, но, опять же, не будучи ни членом семьи, ни врачом Владимира Путина, я не могу судить о достоверности слухов о нестабильности такого состояния.

Монгайт: У нас есть телефонные звонки. У нас есть еще один вопрос, связанный с дипломатом Чуркиным, давайте послушаем. Надеюсь, с вами зрители все-таки не согласны. Да, здравствуйте, представляйтесь.

— Здравствуйте. Меня зовут Александр, город Москва. Вы знаете, я как раз, наоборот, согласен со Станиславом, потому что пословица «о мертвых либо хорошо, либо ничего» — это постправда. На самом деле, звучит так: «о мертвых либо хорошо, либо ничего, кроме правды».

Белковский: Либо правда. Я знаю, да, естественно. Это древнеримское высказывание, конечно, которое искажается обычно. Да, спасибо.

— И я бы хотел задать такой вопрос Станиславу: современники, как правило, очень хорошо относятся даже к очень неприятным личностям, я, например, считаю, что Чуркин — это подонок, и то, что вы верно говорили, что он оправдывал военные преступления и все так далее. Но как вы думаете, суть истории над нынешним путинским режимом — над Путиным, над Песковым, над Чуркиным, над Лавровым, над Захаровым, мы все знаем эти имена — как вы думаете, как скоро состоится этот суд истории? Или о Путине еще много-много лет, как о Сталине, будут говорить, что да, там были свои издержки, но зато! Спасибо.

Белковский: Спасибо вам большое за умный вопрос.

Монгайт: И вообще вопрос: «Когда же состоится суд истории?» — это самый популярный вопрос нашей программы почему-то.

Белковский: Да, знаете, суд истории происходит каждую секунду. Сейчас мы сидим в этой студии — и происходит суд истории. Другой вопрос: когда выносится вердикт. Всякий человек, знакомый. Например, с англо-саксонским правом знает, что рассмотрение любого дела, например, в Высоком суде города Лондона или в Нью-Йорке, в Вашингтоне занимает многие годы, потому что нужно разобраться во всех деталях. И сейчас Господь Бог разбирается в деталях, а мастер деталей — это Николай Васильевич Гоголь, как гласит известный филологический максим, а не Господь Бог. Я, кстати, думаю о том, что Гоголем надо назвать ремонтный центр, как называется, где ремонтируют машины, потому что он мастер деталей. Поэтому господь Бог еще будет некоторое время с этим разбираться, и сколько он будет разбираться, я сказать не могу, потому что в отличие от Виталия Чуркина, который был фактически пресс-секретарем системы военных преступлений, я ни в коей мере не являюсь ни пресс-секретарем, ни даже заместителем пресс-секретаря Господа Бога.

Монгайт: Интересно, видимо, люди так часто задают этот вопрос, потому что они не надеются, что на их памяти жизнь как-то глобально изменится, и они хотят хотя бы от вас услышать.

Белковский: Но не на их памяти, а на их опыте, при жизни, да. Но мы все помним зороастрийский гороскоп. Я еще раз подчеркиваю, поскольку я 127 раз в этом эфире это произносил, а еще раз подчеркиваю, что это не мой гороскоп, а Заратустры, поэтому если что-то не сбудется, вся ответственность, пожалуйста, к Заратустре. Поэтому нужно собрать наши войска и отправить их в Иран, чтобы отомстить, где находился Заратустра, чтобы отомстить ему за то, что прогноз не сбылся. И нельзя, в принципе, произносить точные прогнозы, как говорил Егор Тимурович Гайдар, прогнозируйте все, кроме цен. Я, как скромный политолог, скажу: прогнозируйте все, кроме сроков.

Монгайт: Кстати, о работе политолога. Дмитрий Надеин спрашивает, все по новостям последних суток: «Что скажете насчет инициативы Дмитрия Гудкова?». Вы все помните Дмитрия Гудкова, депутата бывшего, он выдвинулся в мэры Москвы. «Если оппозицию не пускают в президенты, так, может быть, ее пустят в мэры столицы?». Какие-то наивные все-таки люди, что Дмитрий Гудков, что Дмитрий Надеин, нет? Но вы-то верите, Станислав?

Белковский: Но сама фамилия Надеин она предполагает какую-то надежду, поэтому, естественно.

Монгайт: А фамилия Гудков что предполагает, по-вашему?

Белковский: В то, что Дмитрий Гудков станет мэром, конечно, при нынешнем политическом режиме, я не верю.

Монгайт: А сам Дмитрий, как вы думаете?

Белковский: Хотя я ему полностью симпатизирую и готов его поддержать, в том числе и публично, если это будет ему надо. Но в то, что сам факт его выдвижения и возможность консолидации определенной части оппозиционного электората Москвы, москвичей вокруг идей, альтернативных нынешним идеям развития столицы, полезен, я верю, да. И это надо сделать независимо ни от чего, понимаете? Как сказал Борис Леонидович Пастернак, поражение от победы ты сам не должен отличать. Поэтому поражение может обернуться победой очень скоро после того, как оно зафиксировано.

Монгайт: Но все-таки, вот вы говорите, что вы симпатизируете Дмитрию Гудкову, шансов у него нету, но все немного...

Белковский: Нет. Шансов на что?

Монгайт: На то, чтобы стать мэром Москвы.

Белковский: Уточним формулировку. При нынешней политической системе у него нет шансов выиграть выборы.

Монгайт: Хорошо. А вы считаете, он был бы хорошим мэром?

Белковский: Но если он получит какой-то солидный результат, то тогда это можно конвертировать в дальнейшее продолжение его политической карьеры.

Монгайт: Хорошо. А вы думаете, он искренне хотел бы быть мэром или ему просто важно сохраниться в политической системе?

Белковский: Вы знаете, я не хочу называть себя близким другом...

Монгайт: Москву он любит?

Белковский: Да, он любит. Я не хочу называть себя близким другом Дмитрия Геннадьевича Гудкова, которым я не являюсь, но мне кажется, он вообще человек очень искренний, может быть, в этом его и проблема.

Монгайт: Хорошо. Консолидируется оппозиция, предположим, или люди близких взглядов, консолидируются вокруг Гудкова — и что дальше? Они уже консолидировались вокруг Навального, когда в прошлый раз выбирали мэра.

Белковский: Да. Но Навальный был абсолютным фейком, понимаете, Гудков таким не является, он человек именно абсолютно искренний, как я сказал, и возможно...

Монгайт: Но ни у того, ни у другого шансов стать мэром не было при этом.

Белковский: У Навального, Навальный знал, что шансов стать мэром...

Монгайт: А Гудков не знает?

Белковский: Да, Гудков не знает.

Монгайт: То есть он считает, что у него есть шансы?

Белковский: Я слышал, что он придет к вам в эфир скоро, после нашей программы.

Монгайт: Нет, я хочу с вами поговорить, я сейчас раскачаюсь и уже прессану Гудкова лично.

Белковский: Хорошо. То есть я считаю, что при нынешней политической системе, вдруг она изменится, ведь выборы мэра будут в сентябре 2018 года — это огромный срок по нынешним временам и, может быть, все изменится.

Монгайт: Конкретно в эти годы.

Белковский: Да, Гудков сможет стать мэром. Сегодня, если бы выборы были сегодня, в нынешнее воскресенье, то, конечно, выиграть их не было бы никакой возможности. Но когда ты прыгаешь на три метра, установив планку на три метра, уточняю, а фактически прыгаешь на 2.75, все равно ты побеждаешь, потому что ты прыгаешь выше себя. И сейчас нужны оппозиционные фигуры, которые готовы и способны прыгнуть выше себя.

Монгайт: Но это гипотетическое «нужны». То есть на самом деле они нужны всем нам, чтобы было какое-то ощущение Дмитрия Надеина, ощущение надежды.

Белковский: Да, нужны амбициозные политики, которые ставят перед собой амбициозные задачи, и пусть даже не преуспевают полностью в их решении так, как эти задачи сформулированы, но все равно получают консолидированную поддержку определенной части электората и далее могут конвертировать эту поддержку в дальнейшие политические успехи.

Монгайт: И сколько, как вы думаете, если бы сейчас были выборы, сколько получил бы Дмитрий Гудков?

Белковский: 20%.

Монгайт: 20% получил бы?

Белковский: Да. Это довольно много.

Монгайт: Это очень много.

Белковский: Да, это creme de la creme нашего города Москвы, это же не просто, как говорил Михаил Сергеевич Горбачев, ключевой вопрос Перестройки — вопрос не количества, а качества. Эти 20% по качеству стоили бы остальных 80%.

Монгайт: А мэром все равно будет Собянин?

Белковский: Ходят слухи, что он может стать и премьер-министром, и президентом, но...

Монгайт: Вот на кого нужно ставить, вот кто наш кандидат, да?

Белковский: Да. Но вопрос в том, если бы выборы были в нынешнее воскресенье — то да, а что будет через полтора года — это отдельный большой вопрос.

Монгайт: У нас есть телефонный звонок тоже связанный с очень актуальной новостью сегодняшнего дня, прямо моя любимая сегодняшняя новость. Мы вас слушаем, речь будет идти о семье Алиевых.

— В Северной Корее власть передается от отца к сыну, от сына к внуку, а тут президент Азербайджана Ильхам Алиев выдвинул идею, на мой взгляд, гениальную: назначил свою жену вице-президентом первым и планирует передать власть от мужа к жене. У меня вопрос: как вы к этому относитесь?

Белковский: Я к этому отношусь блестяще. Тут есть только одна погрешность, к чему я отношусь не блестяще. Мне кажется, это надо было сделать с самого начала.

Монгайт: Какого начала? С Гейдара Алиева?

Белковский: Нет, после кончины Гейдара оглы Алиева нужно было передать власть сразу Мехрибан Алиевой, а вице-президентом назначить Ильхама Алиева, Ильгама Алиева, а во всем остальном, понимаете, она красивая и умная женщина и почему бы не стать ей президентом Азербайджана, в конце концов? У нас что сексизм? Нет.

Монгайт: Вообще я в восторге от этой новости. Мне кажется, это так симпатично, это говорит о таких чудесных отношениях внутри этой семьи, настоящая любовь.

Белковский: Нет, это не говорит о чудесных отношениях внутри этой семьи и о любви вообще, потому что я уверен, что ни один любящий муж никогда не пожелает своей жене стать президентом. Это говорит о переходе...

Монгайт: Он передает ей самое дорогое, что у него есть — Азербайджан.

Белковский: Нет, самое дорогое, что есть у всякого мужчины, простите за этот сексистский выпад, — это он сам, и самого себя он ей уже давно передал. Это переход к форме женского управления, о которой мы с вами, Анна Викторовна, в этой студии много раз говорили.

Монгайт: Почему именно в Азербайджане? Это же все-таки исламское государство.

Белковский: Нет, оно светское государство, оно исламским является чисто формально. То есть там нет большой приверженности к канонам ислама.

Монгайт: Скажите, почему в этом...?

Белковский: Как Израиль. Знаете, есть иллюзия, что Израиль — это религиозное государство. Нет, Израиль не является религиозным государством, потому что единственным критерием религиозного государства — это я сообщаю как политолог…

Монгайт: Википедия, да.

Белковский: Да, является примат религиозной, духовной власти над светской, что, например, реализуется в сегодняшнем Иране. Совет ученых — это не мы с вами, хотя мы, возможно, вошли бы в его состав, а совет исламских ученых — это организация, которая правит Ираном, возглавляет его, собственно, великий аятолла, хотя аятолла в переводе — это тень Аллаха. И, знаете, есть страны с официальными государственными религиями. К таким странам относятся, например, Ирландия и Болгария, также к ним относится Великобритания.

Монгайт: Королева возглавляет церковь.

Белковский: Да, которая является главой церкви. Но все же эти страны не являются религиозными государствами, не правда ли? Они являются светскими, потому что в них нет примата религиозной власти над светской.

Монгайт: Как бы мне вернуться к теме Азербайджана, Станислав, я все-таки хочу обратно в Азербайджан.

Белковский: Я решил поумничать.

Монгайт: Я заметила. А почему же все-таки Ильхам Алиев решил официально заявить, что он готов со временем передать власть жене, что близок тот час, когда ему надо это будет сделать, что его заставляют принимать такое решение? Почему?

Белковский: Да, мне кажется, что такой час близок. А почему он близок — мы пока не знаем.

Монгайт: Ну а вы-то наверняка думаете на эту тему. Почему? Что там какая-то?... Я просто не знаю какие настроения в стране. Может быть, его свергнуть хотят, и он решил быстро...

Белковский: Но, думаю, что если свергнут его, то передача власти жене его не спасет.

Монгайт: А она очень симпатичная. Мне кажется, они не устоят, все-таки восточные люди, такая красивая женщина.

Белковский: Да, безусловно, на ней все держится много лет, и она, вы знаете, что она была первой леди при Гейдаре Алиеве, потому что жена Гейдара...

Монгайт: Как это?

Белковский: Вот так. Жена Гейдара Алиева умерла задолго до кончины своего мужа, и в качестве первой леди сопровождала Гейдара Алиевича Алиева именно Мехрибан Алиева. А Ильхам в качестве первой леди Гейдара Алиевича Алиева не сопровождал.

Монгайт: Она ездила как со свекром?

Белковский: Нет, она не ездила, а выходила на публичные мероприятия в качестве официальной спутницы своего тестя. Или как это называется: свекор или тесть? Я все время путаю.

Монгайт: Свекор.

Белковский: Свекор, да? Замечательно, да. Поэтому ее фактическая роль в политической системе Азербайджана уже давно достаточно велика, а почему нужно формально передать ей власть — давайте проведем референдум на эту тему, не знаю пока, пока не знаем, нам не хватало.

Монгайт: Только референдумы со Станиславом мы в этой студии не проводили, а все остальное уже проводили.

Белковский: Но это на 8 марта мы можем этот вопрос обсудить.

Монгайт: Обязательно, проведем референдум. Еще одна новость сегодняшнего дня связана с миллиардером Фирташем, которого экстрадируют, как я понимаю, за границу Австрии, где он находится, да, в Испании?

Белковский: Мне кажется, его экстрадируют в Соединенные штаты Америки по запросу Испании.

Монгайт: По запросу Испании из Австрии. Это запутанная такая ситуация геополитическая. Объясните мне, почему это важно? Почему мне нужно про это знать?

Белковский: Как написал мой друг, поэт Александр Елин в известной песне «Наш дурдом голосует за Путина», но как-то...

Монгайт: Вот именно спеть — это легко, Станислав, прямо сейчас.

Белковский: Нет, но мы спеть ее не можем, потому что я не умею петь, а если наши уважаемые помощники...

Монгайт: Подпоют уважаемые операторы.

Белковский: Нет, найдут там ролик сам, то мы его поставим, если вы согласитесь, Анна Викторовна. «Как все сложно, как все запутанно, наш дурдом голосует за Путина». Понимаете, это очень важная история, потому что Дмитрий Фирташ был арестован в Вене в 2014 году по обвинениям в том, что он совершал какие-то коррупционные деяния в Индии, тут еще Индия, да-да-да, брамин-йог, любимец Рабиндраната Тагора, да-да-да, абсолютно.

Монгайт: Махатмы Ганди надеюсь, да.

Белковский: Это просто Махатме Ганди поговорить не с кем, а брамин-йог — он любимец не Махатма Ганди, а Рабиндраната Тагора. И этот человек весьма информирован о системе коммерческих интересов высших должностных лиц Российской Федерации.

Монгайт: Он был с ними связан коммерческими связями какими-то?

Белковский: Нет, это неправильная формулировка. Он и есть с ними связан какими-то коммерческими связями, а не был. Кроме того, он также был организатором избрания Петра Алексеевича Порошенко президентом Украины, потому что именно он был брокером и посредником на встрече Петра Порошенко с Виталием Кличко в Вене, где он тогда уже находился под домашним арестом по, соответственно, запросу американских властей из-за преступлений в Индии. Это фантасмагория полная, да, тут все страны задействованы, весь мир. Кажется, весь мир, все христианство: смотрите, как одурачен городничий, как говорилось в известной песне Николая Васильевича Гоголя.

И там во время встречи в венском отеле, собственно, и было решено, что Виталий Кличко снимает свою кандидатуру в пользу Петра Порошенко, а сам становится мэром Киева, был проведен этот размен. Это происходило в начале марта 2014 года, когда решался вопрос о том, как произойдет транзит власти на Украине. То есть Фирташ — это очень значительная фигура, он является бенефициаром компании «Росукрэнерго». Когда иностранные эксперты спрашивали меня, что означает «Росукрэнерго», я говорил, что «укр» в этом названии необязательно означает Украину, оно может быть первыми буквами совсем другого слова. Это очень важная компания и для нынешних российских властей, и для бывших украинских властей, отчасти и для нынешних, учитывая посредническую роль Дмитрия Фирташа в назначении Петра Порошенко президентом. Ну, назначение — это я неправильно сказал, в обеспечении избрания Петра Порошенко.

Монгайт: Это, конечно, оговорка по Фрейду.

Белковский: Да, президентом Украины. За Фирташем стоит еще один человек. К сожалению, понимаете, я сегодня заходил в Википедию и убедился в том, что автомат Калашникова еще не сняли с производства, поэтому я не буду говорить, кто этот человек. Но, опять же, в той же Википедии об этом красноречиво и хорошо сказано, поэтому я ничего такого не говорил и не хотел сказать. Но вся эта система весьма влиятельна, и так странно совпало, что вчера власти Черногории, вернее, не власти Черногории, а официальный прокурор Черногории, назначенный для расследования определенного дела, а прокурор отделен от власти, поэтому формулировка «власти» была неточной, объявил, что Россия причастна к попытке военного переворота в Черногории.

Монгайт: Так, причем тут Фирташ?

Белковский: И вчера многие журналисты меня спрашивали: а какой же будет ответ на это, если уже признано, что Россия пыталась свергнуть власть в Черногории, в стране НАТО, что она фактически участвовала (она — это Россия, это мы то есть) в гибридной войне на территории НАТО, что, в соответствии с 5-й статьей устава НАТО, должно вызывать весьма жесткий ответ? И как мне пришла в голову вчера такая невинная идея… и вопрос был в том, что не арестуют ли недвижимость россиян в Черногории, не заблокируют ли пребывание россиян в Черногории, Марата Александровича Гельмана, моего давнего приятеля и так далее. И почему-то в этот момент мне пришла в голову спасительная идея, что ответ будет ассиметричным, как, собственно, арест генерала Пиночета по ордеру испанского судьи Бальтазара Гарсона за преступления, совершенные в Чили. А арестован генерал Пиночет был в Лондоне.

Опять же, в порядке дополнительного умничанья могу рассказать вам, потому что, кроме как от меня, вы ниоткуда этого больше не узнаете, я скоро умру, и носителей этой информации больше не останется, если вы только не научитесь пользоваться поисковой системой Google, где все это легко отыскивается. Освободила Пиночета Маргарет Тэтчер, она пролоббировала освобождение генерала Пиночета и возвращение его на Родину потому, что он помогал Великобритании в Фолклендском конфликте 1982 года против Аргентины, и Маргарет Тэтчер впряглась за Пиночета.

Монгайт: Теперь в Черногорию или сразу к Фирташу.

Белковский: Так вот ответ бывает часто ассиметричным. Необязательно арестовывать недвижимость в Черногории, чтобы отомстить за Черногорию или показать российской элите, где раки зимуют, потому что здесь вам не тут. Вот, собственно, это и случилось, неожиданно просто. В огороде бузина, а в Киеве — дядька.

Монгайт: Фирташа экстрадировали в Америку, и там он сдаст своих коммерческих партнеров в России, так ожидается?

Белковский: Помните, был такой хороший анекдот о том, как ворошиловский стрелок стоит перед памятником Пушкину на Пушкинской площади города Москвы и говорит сам себе: «А почему памятник Пушкину, если попал Дантес?». Вот такая история, что Фирташ прибудет в американскую тюрьму, если экстрадиция состоится, американская тюрьма — это очень комфортное место, хотя я там не был. Я думаю, что это второе место по комфорту после рая, и я очень завидую Дмитрию Фирташу, что он там оказался раньше меня. И там что-то может случиться, он что-то может рассказать, о странных коммерческих интересах российской правящей элиты, включая, не побоюсь этих страшных слов, высших должностных лиц Российской Федерации.

Монгайт: Даже не буду вас спрашивать, причем здесь Индия.

Белковский: Индия была предлогом для задержания Фирташа в Австрии. Коррупционное преступление в Индии, потом долго шел процесс.

Монгайт: Нет, Стас, я беру все свои слова обратно и, в первую очередь, слово Индия забираю назад.

Белковский: Смотрите, повторю логику процесса. Фирташа задержали в Вене по запросу властей США за его коррупционные преступления в Индии. Потом Дмитрий Фирташ (к сожалению, забыл его отчество, я ко всем обращаюсь по имени-отчеству, как правило, кроме себя) слил Петра Алексеевича Порошенко в суде в Вене, он дал показания о том, как он организовывал встречу Петра Порошенко и Виталия Кличко в венском отеле. Что несколько поставило на уши украинскую элиту, и с тех пор украинская элита балансирует на грани, потому что стоять на ушах Петра Алексеевича Порошенко несколько сложно в силу большого физического веса, а не только политического. Но сейчас история повторяется, один раз как трагедия, другой раз как фарс, но в данном случае наоборот: один раз как фарс, другой раз как трагедия.

Сейчас, мне кажется, мы можем повторить, как любят говорить в таких случаях наши патриоты про поход на Берлин. Да, сейчас Дмитрий Фирташ может прибыть в США и что-нибудь еще рассказать про президента другой страны, гораздо более значительной в мировом масштабе, чем Украина. И там мы посмотрим, чем это дело закончится.

Монгайт: Мне кажется, у зрителей не осталось вообще ни одного вопроса про Дмитрия Фирташа, и мы можем перейти к следующим вопросам, которые задают…

Белковский: Кроме одного: кто же тот человек из священного ужаса перед которым я не буду называть его имя.

Монгайт: Да уже понятно, таких двое.

Белковский: Нет-нет, это не Владимир Путин.

Монгайт: Сечин?

Белковский: И не Сечин.

Монгайт: И не Сечин?

Белковский: Нет.

Монгайт: А где поискать, чтобы выяснить?

Белковский: Google.ru. Я знаю, что это сайт маргинальный, обычно им не пользуются, но я открываю такое ноу-хау.

Монгайт: Регина Гималова спрашивает: (появится, возможно, банк для бедных, который финансируют православные бизнесмены, что бы это ни значило) «Как бы вы, Станислав, прокомментировали в принципе такую инициативу? Что такое банк для бедных и зачем он православным бизнесменам?».

Белковский: Банк для бедных — это банк Российской Федерации, поскольку Россия — страна бедных.

Монгайт: А я думала — Сбербанк.  

Белковский: Он уже создан, поэтому создавать его по-новой не надо. Как сказал Иосиф Александрович Бродский, снег — это мрамор для бедных. Это очередная попытка подменить какое-то создание финансового института пиар-акцией, вот и все. Что ж банк для бедных? А где концепция банка для бедных? Знаете, у меня в свое время была концепция автоматизации папертей в церквях, чтобы можно было собирать милостыню с помощью кредитных карточек. Вот приходит нищий на паперть, получает карточку, вставляет ее и получает милостыню. Это и есть банк для бедных, я призываю, автоматизация паперти — это прекрасная программа, аналогичная банку для бедных, и готова его заменить.

Монгайт: У нас есть телефонный звонок, задавайте вопрос, пожалуйста.

— Добрый вечер, у меня есть вопрос к Станиславу. Станислав, вы все знаете, может, и на него ответите. Мне, как льготнику, не выдали лекарств, сказали: денег нет. Неужели уже началось?

Белковский: Да, началось, конечно. В бюджете нет денег для этого. Но поскольку федеральная власть привыкла к тому, что русский народ стерпит все, как минимум, со времен товарища Сталина такая уверенность сложилась, то, собственно, она считает, что ничего страшного не случится. А как реагировать на это, я ж не Владимир Владимирович Путин, ну как — поменять власть. А какие есть еще варианты?

Монгайт: Не очень представляю себе, как это будут делать льготники.

Белковский: Давайте идти методом исключения. Ну как? Можно также обратиться в социальные службы региона или города, где вы находитесь, и попросить у них исправить эту ситуацию. Ответом вам будет благосклонное молчание, потому что, естественно, эти власти не будут создавать прецедента того, что они решили эту проблему, потому что тогда все льготники придут просить о том же. Поэтому это вопрос того, как устроена социальная система этого государства. Если нас это устраивает, тогда мы не должны задавать таких вопросов. Если нас это не устраивает, мы должны предпринять некие гражданские и политические усилия к смене системы.

Монгайт: Спрашивает Серж Кочетков: «Станислав, зачем бюджетников заставляют сдавать нормы ГТО? К чему нас готовят? Это что, очередная «скрепа»?». Хороший вопрос, зачем вообще?

Белковский: Потому что режим эксплуатирует советские символы. ГТО — это советский символ. Вот когда вскоре после того, как Владимир Путин пришел к власти, он переименовал ГИБДД, Государственную инспекцию безопасности дорожного движения обратно в ГАИ. Зачем он это сделал? А потому что ГАИ — это привычное советскому уху слово. Путин тиражирует символы, привычные советским глазам и ушам, вот зачем ГТО, больше оно не нужно ни для чего. К тому же, ГТО звучит почти как ВТО — Всемирная торговая организация. Но нормы ВТО выполнять несколько сложнее, чем нормы ГТО. Как минимум, надо отменить контрсанкции продовольственные так называемые для того, чтобы выполнять нормы ВТО. А чтобы выполнять номы ГТО, надо подтягиваться на турнике. Подтягиваться на турнике мы умеем примерно так же, как выполнять контрсанкции, но главное, что выполнение норм ГТО никто не проверяет, в отличие от выполнения норм ВТО. Поэтому всегда можно заявить, что они выполнены.

Монгайт: Александр Федров спрашивает нас, собственно, этот вопрос тоже теперь звучит часто, теперь это наш любимый герой: «Трамп наш или уже не наш?». Легко запутаться на самом деле, я сама уже не понимаю, он наш или не наш, вообще как у него дела, в каком он состоянии?

Белковский: Трамп не наш и не не наш. Трамп — это шоумен. Я сам маленький шоумен, такой хомячок-шоумен, а Трамп — большой шоумен, он президент США, в этом смысле я не сравниваю себя с ним, потому что он великий, а я ничтожный. Но психологию и логику поведения шоумена я хорошо понимаю. Она состоит в том, что надо воспроизводить шоу каждый день. Как сказал Фредди Меркьюри, show must go on. Поэтому Трамп может не помнить сегодня, что он говорил вчера, а завтра — что он говорит сегодня. И это мы видим, его позиция постоянно меняется.

Монгайт: Когда приходится быть политиком этому шоумену, он справляется, на ваш взгляд, или нет все-таки?

Белковский: Я бы хотел продемонстрировать это на нескольких примерах. Я хочу снова проумничать и повспоминать. Как делается политика? Политика делается так… помните как: «Пришел поэт,

легко разжал уста,

и сразу запел вдохновенный простак -

пожалуйста!

А оказывается -

прежде чем начнет петься,

долго ходят, размозолев от брожения,

и тихо барахтается в тине сердца

глупая вобла воображения», как сказал Владимир Владимирович, но не Путин, а Маяковский.

Вот я приведу пару красноречивых примеров, как делается политика, на риторическом уровне. Рональд Рейган: в 1981 году на президента Рональда Рейгана, которому к тому времени было уже 70 лет, а 70 лет — это не мальчик даже по нынешним меркам, было совершено покушение. Это была очень интересная история, потому что совершил его сумасшедший Джон Хинкли, мотивом преступления которого была неразделенная любовь к Джоди Фостер. Он совершил покушение с целью привлечь внимание Джоди Фостер, известной актрисы, исполнительницы главных ролей в фильмах «Таксист» и «Молчание ягнят», с которой он сотрудничал в Йельском университете. И всякий, кто видел кортеж президента США и систему охраны президента США, знает, что этот кортеж является 58-й армией, в его состав входят броневики, вертолеты.

Монгайт: То есть посерьезнее, чем у президента Путина.

Белковский: Ненамного. То есть президент Путин идет к этому образцу. И в центре этого кортежа находится огромный бронированный Кадиллак размером в нашу студию, в котором находится президент США. И тогда президент Рональд спал в отеле «Хилтон», перед бизнесменами, в Нью-Йорке. И вот, значит, вся эта 58-я армия стоит, охраняет президента Рейгана, и простой сумасшедший, Джон Хинкли, не Усама бен Ладен, не какой-то лидер организованной преступной группировки, а просто частное лицо заходит в отель «Хилтон» и на выходе из отеля «Хилтон» стреляет в Рональда Рейгана. Он нанес по нему 4 выстрела впрямую.

Монгайт: А он что, он бронированный какой-то, Рональд Рейган?

Белковский: Нет, бронированный был не Рональд Рейган. Вы знаете, я в свое время был хорошим специалистом по стрельбе из малокалиберной винтовки, но не по людям, а по искусственным мишеням, сразу предупреждаю, чтобы меня не подозревали в военных преступлениях, и я знаю, как это устроено. Когда ты уже насобачился, прошу прощения за этот термин, стрелять, тогда ты попадаешь с близкого расстояния, безусловно. Но когда ты начинаешь стрелять, когда ты стреляешь в первый раз, у тебя возникает тремор, и ты попасть не можешь даже с очень близкого расстояния в мишень.

Это случилось с Джоном Хинкли. Он не смог практически попасть в Рейгана, правда, он тяжело ранил его пресс-секретаря, который остался в результате инвалидом. А в Рейгана попала только одна пуля, и то очень поверхностно, а зашла ему только под кожу, и в принципе какой-нибудь районный хирург мог бы легко ее удалить. Но в этот момент, когда уже 4 выстрела Джона Хинкли были произведены, начальник смены охраны Рейгана вдруг неожиданно вспомнил, вернее, он так посмотрел вокруг себя, знаете, как говорил основатель русской интеллигенции Радищев Александр Николаевич: «Я оглянулся окрест меня — душа моя страданиями человечества уязвлена стала». Вдруг неожиданно начальник смены охраны понимает, что происходит что-то не то. Что только что 4 раза выстрелили в самую влиятельную фигуру мира, которую он же и охраняет.

Монгайт: А что сказал Рейган?

Белковский: Сейчас. Именно это я и рассказываю. И начальник охраны усугубил положение Рейгана, потому что все было хорошо. И, конечно, по всем инструкциям надо было просто выстрелить в этого несчастного Джона Хинкли и ликвидировать его, и прекратить эту процедуру. Но вместо этого начальник охраны, начальник смены охраны, об этом, кстати, есть элемент полемики в фильме «The Bodyguard» с Томом Хэнксом и покойной (как ее зовут?) Уитни Хьюстон. Он повалил его на пол вот этого Кадиллака размером с нашу студию и вогнал пулю в легкое. То есть он не улучшил, а ухудшил состояние своего пациента. После чего Рональда Рейгана привезли в больницу, как нетрудно догадаться.

И когда Рональд Рейган приехал в больницу, первое, что он сказал врачам и медсестрам, окружавшим его: «Ну, надеюсь, вы, господа — республиканцы?». На что главный врач ответил ему: «Ну, господин президент, сегодня мы все республиканцы». После этого Рональда Рейгана оперировали, вынимали у него пулю из легкого. Его дальше вывозят на коляске обратно из операционной. И тут стоит весь мир и все журналисты, опять же, все христианство, чтобы узнать, как же прокомментирует президент США покушение на себя, самую влиятельную фигуру мира, даже более влиятельную, чем живой в то время Леонид Ильич Брежнев. И его просят сказать: «Господин президент, не сделаете ли вы какое-нибудь заявление для прессы по поводу случившегося?». И господин президент делает заявление для прессы, которое обеспечивает ему полный политический иммунитет на следующие 7 лет. Стало ясно, что он еще 7 лет просидит президентом. Он сказал: «Да, я сейчас сделаю политическое заявление». Все ожидали, что это кровавый режим, террористы, Иран, Ирак, все, что угодно. Он сказал: «Я хочу обратиться к своей жене. Нэнси, прости, я не успел пригнуться».

Потом, когда в 1984-м году против президента Рейгана баллотировался Уолтер Мондейл, бывший вице-президент в администрации президента Картера, председатель Демократической партии, то президент Рейган, чтобы не перенапрягаться (основной принцип президента Рейгана, он всегда говорил, что в критической ситуации я работаю круглосуточно, но не больше 8 часов в день, перерабатывают только плохие работники – это был принцип президента Рейгана) он убрал Уолтера Мондейла одной фразой. Он вышел на пресс-конференцию, и его спросили: «Господин президент, а что вы можете сказать о вашем сопернике Уолтере Мондейле?». На что господин президент ответил: «Видите ли, я могу сказать о своем сопернике только хорошее, потому что я никогда не говорю плохого об инвалидах».

Вот так делается политика и так, собственно, действовал Барак Обама. Вот я призываю наших зрителей посмотреть ролик, мы, к сожалению, не можем его показать из-за проблемы авторских прав, о том, как Барак Обама получает водительские, не авторские, а водительские права, предъявляя свое свидетельство о рождении, и вы все поймете. Вот политика делается так, а не наоборот.

Монгайт: Ну вообще Дональд Трамп, к счастью, он смотрит нашу программу и сможет сделать выводы.

Белковский: Нет, Дональд Трамп, понимаете, это не политика, это постоянная пляска на костях, это шоумен, который что взбредет ему в голову, то и скажет. После чего приходит в действие республиканская политическая машина, в которой сидят страшные монстры. Один из монстров — это вице-президент Майкл Пенс, судьбу доллара вершит Пенс, как гласит известная шутка. Другой, например, — сенатор Джон Маккейн. Официальные представители различных российских ведомств считают, что Джон Маккейн является старым маразматиком. Он является старым, ему 80 лет, но он совсем не маразматик. Он прекрасно понимает, о чем идет речь. И республиканская машина формирует политику президента Дональда Трампа.

Монгайт: Говорить он может все, что угодно.

Белковский: Да, когда Дональд Трамп приходит в сознание, а шоумен приходит в сознание редко, это я знаю по собственному опыту, он неожиданно видит перед глазами некоторое количество документов, у него на левом плече сидит Майкл Пенс, а на правом — Джон Маккейн, которые ему говорят: «Вот пиши здесь», и чтобы избавиться от ответственности за принимаемое решение, Дональд Трамп подписывает здесь. Проблема только в одном.

Монгайт: Так и работает Америка.

Белковский: Так работает Америка, потому что Америкой правят политические институты, к чему, к сожалению, мы совершенно не привыкли. Мы думаем, что если человека избрали президентом, то он  должен править по принципу «что хочу, то и ворочу». Вот Трамп не правит по принципу «что хочу, то и ворочу», хотя, может, и хотел бы так править. Но ему не дает Америка. Америка сначала устранила Хиллари Клинтон. Почему она так сделала? Потому что это был вызов, который надо было сделать вашингтонской политической элите. Надо было показать, что традиционная стандартная политическая элита не может обеспечивать преемственность от отца к сыну по монархическому принципу. Как говорилось несколько лет назад, что вырастет новое поколение американцев, которое будет жить только при президентах по фамилии Буш и Клинтон. Вот чтобы опровергнуть этот принцип…

Монгайт: Счастливые! Мы вот живем при Путине, и будем жить при Путине, да?

Белковский: Нет, ну если… Так я это и предлагал, чтобы…  Так вот, а сейчас следующим будет вынос вперед ногами Дональда Джей Трампа. Как он будет происходить и что сейчас я сказал — неизвестно, ну в смысле, что именно имеется в виду. Но еще раз напоминаю нашим зрителям, которые это уже слышали и видели в этом эфире, что два человека, которые предсказали точную победу Трампа — Майкл Мур, кинорежиссер, и Алан Лихтман, вашингтонский профессор — предсказали также импичмент Трампа или его досрочный уход под угрозой импичмента.

Монгайт:  У нас осталась буквально одна минута. Вообще наша программа — это сериал. Те, кто следит за сериалом, они знают, чем кончатся события. Что будет и импичмент, когда Путин уйдет. Вот те, кто смотрит действительно, они могут ответить на любой вопрос, который задают Белковскому, так же классно, как и Белковский, потому что когда-то он уже на эти вопросы отвечал.

Белковский: Причем я уже даже знаю прототип этого сериала.

Монгайт: Кто это?

Белковский: Угадайте с одного раза.

Монгайт: Что, «Молодой папа»?

Белковский: Нет, «Молодой папа» — это будет следующий сериал. «Доктор Хаус».

Монгайт: «Доктор Хаус»? Он же «Молодой папа», возможно, он же «Молодой папа».

Белковский: Нет, но когда у доктора Хауса родится ребенок от его нынешней возлюбленной по сериалу, тогда это будет одно и то же.

Монгайт: Старый доктор станет молодым папой. У меня один короткий вопрос, я его уже пытаюсь 20 минут задать. Эльдар Смирнов спрашивает: «Станислав, согласны ли вы с тем, что мужчины, которые по знаку зодиака Весы, в принципе неспособны занимать руководящие должности и быть при этом успешными?». Скажите, Эльдар, вы Весы? Так вот Эльдар спрашивает про Путина, Порошенко и Кадырова.

Белковский: Ну, все перечисленные лидеры достаточно успешные. Путин находится у власти 17 лет, Порошенко — 3 года, хотя многими прогнозировался уход его значительно раньше. Ну, Рамзан Ахматович — это вообще наше все.

Монгайт: Эльдар, у вас тоже есть шанс, если вы Весы.

Белковский: Но если говорить о реализации определенных стратегий, то, действительно, у Весов с этим есть проблемы, потому что Весы постоянно колеблются. А чтобы быть последовательным в реализации стратегии, колебаться не надо. Поэтому в подтексте вопроса Эльдара есть своя правда.