Председатель совета директоров «Газпрома» Виктор Зубков: Европе получить «мифический сжиженный газ» от других стран – это нереально

Собчак: Сегодня была сказано на одной из сессии Грефом, что забудьте про нефть, это прошлое, 21 век – это век газа. Вы согласны с этим высказыванием?

Зубков: Я могу сказать, что роль газа настолько недооценена. Если мы в России имеем примерно в общем балансе энергоресурсов 55% газа, Европа чуть более 20%. То есть Европа, эти сложившиеся исторически страны, используют черти знает что - и уголь, и мазут, и только 20 с небольшим  процента газа в структуре энергобаланса. Другие части света имеют еще меньше – 10%, 15%. Поэтому запасы газа очень большие в мире.

Поэтому если бы страны более активно переходили на газ, это, во-первых, было бы дешевле, чем нефть и другие виды энергии, и каменный уголь, ну каменный уголь дешевле, зато проблемы другие возникают – это и экология, и здоровье людей, очень много проблем. Поэтому я согласен с Грефом, что этот продукт сегодня недостаточно популяризирован для того, чтобы роль его в общих балансах потребления энергоресурсов возрастала.

Собчак: Как вы оцениваете китайский контракт? Считаете ли вы, что это разворот на другой рынок? Как вы оцениваете достигнутые договоренности Владимира Владимировича?

Зубков:  Китайский контракт – это не просто контракт, это абсолютно новый поворот действительно во взаимоотношениях с этой страной. Я еще раз хочу сказать, что ресурсы газовые России позволяют нам обеспечивать и европейское направление полностью, и азиатское направление. И то, что заключен этот контракт на 38 миллиардов кубических метров в год, позволяет увеличить до 61 миллиарда. Конечно, это очень большой объем, это очень крупная сделка, как называют сейчас, это самая крупная контрактная сделка за все годы существования «Газпрома». Конечно, я считаю, что это очень важно. Это говорит о том, что и европейские страны что-то задумались, задумались о том, что этот разворот на Восток говорит о том, что надо серьезно заниматься вопросами стабильного обеспечения Европы трубопроводным газом.

Рассчитывать Европе на то, что получить какой-то мифически сжиженный газ от каких-то других стран, это нереально совершенно. Во-первых, надо его еще добыть, во-вторых, надо его доставить, потом надо его опять превратить в газ, загнать в эту же трубу. А это будет стоить значительно дороже, чем стоит сегодня реальный трубопроводный природный газ из России.

Собчак: То есть вы считаете, что это нереальный проект, в частности, американский?

Зубков: Я считаю, что это совершенно нереально. Я считаю, что это надуманная политика, совершенно оторванная от реальной жизни. И даже если этот лишний газ у американцев и появится, он может и появиться, может быть, компании получат лицензию на экспорт этого газа, но еще не факт, что бизнес повезут в Европу. Если этот газ будет стоить на рынках Японии, Южной Кореи и других стран по 550-600 долларов, то почему они повезут в Европу за 400-500? Такого не бывает же. Бизнес работает там, где рыночные цены выше. Европа должна реально смотреть на вещи, «Газпром» всегда стабильно обеспечивал все страны, 28 стран Европы. Мы всегда стабильно во все годы обеспечивали газом по той цене, которая складывается на рынках сегодня. Поэтому Европа должна серьезно относиться к этим вещам.

Собчак: По вашим ощущениям, в связи с новой международной ситуацией вокруг России - санкции, отмена G8 - не будет ли сейчас в краткосрочной перспективе Европа пытаться уменьшить свою зависимость от российского газа? И какие вы видите для этого перспективы, куда они могут пойти за этим?

Зубков: Если уж совсем экономика в Европе будет падать, наверное, какое-то снижение произойдет, чисто только по этой причине. Но я очень хорошо владею цифрами по мировым источникам, реальным источникам обеспечения газом Европы и другим регионам, Европа последние годы сама стабильно снижает производство собственного природного газа. Второе – поставки в Европу сжиженного газа и часть трубопроводного газа из Алжира, из Норвегии, из Катара снижается. Почему-то оно снижается, оно не растет. Потому что эти страны или начинают истощаться, как в Норвегии, запасы, или те страны другие, которые я называл, они стали поставлять на азиатское  направление больше.

Поэтому понятно, что Европа при снижении собственного газа и при получении меньших объемов из этих стран все равно может только российским газом заместить. Не видеть этого – это какая-то близорукость. Непонятно для чего это нужно нынешнему руководству Евросоюза. Они должны реально смотреть на вещи. Мы знаем эти цифры, я могу их показать очень легко.

Собчак: Как вы относитесь к санкциям против России? Как вы оцениваете, будет ли это иметь реальное влияние на нашу страну? И что произойдет с рецессией, которая сейчас развивается? Сможем ли мы к концу года исправить эту ситуацию с экономической рецессией?

Зубков: Санкции – это всегда плохо, конечно. Вот Иран был под санкциями, и сейчас там процесс еще не закончен. Конечно, страна оказалась в сложном положении, очень сложном положении.

Собчак: То есть мы сейчас как Иран?

Зубков: Нет, мы не как  Иран. У нас другие возможности, у нас другие есть источники. Я думаю, что санкции для России – это способ нам начать самим активно работать. То, что мы можем в стране делать, - нам надо перестать закупать за евро и за доллары. Мы способны очень много делать сами. Мы способны производить достаточно много продукции, которая бы, во-первых, в стране находила применение, реализовывалась, в том числе и на импорт. Санкции с точки зрения, может быть, какого-то морального, есть, но с точки зрения развития собственной экономики, развития собственного производства, создания новых рабочих мест, более бережного отношения к энергоресурсам, это, конечно, дает России какой-то шанс поднять свою экономику. Поэтому я думаю, что особо на этом зацикливаться не надо, надо просто работать и решать те вопросы, которые должны решаться в своей стране.

Собчак: Рецессию удастся остановить?

Зубков: Я не знаю. Это вопрос не ко мне. Я думаю, что имея те валютные резервы, имея такие контракты, как с Китаем, имея долгосрочные контракты с Европой на 20-30 лет, которые заключены на триллионы рублей, почему должна быть рецессия? Мы производим продукты, мы их экспортируем. Поэтому я не думаю, что все так плохо, как пытаются показать.