Легенду о золотой рыбке мы знаем с детства из произведения Александра Пушкина «Сказка о рыбаке и рыбке». Считается, что Пушкин позаимствовал сюжет у братьев Гримм, а те, в свою очередь, обработали версию немецкого поэта и художника Филиппа Отто Рунге. По его сюжету, молодой рыбак (а не старик) вытаскивает из воды камбалу (а не золотую рыбку), которая и не рыба вовсе, а заколдованный принц. Камбала выполняла желания жены рыбака — та пожелала стать сначала королевой, потом папой римским, а потом и Богом. Из черновиков, мы знаем, что Пушкин планировал включить в свою версию религиозную составляющую, но в итоге отказался превращать старуху в «римскую папу». Что еще мы не знали про золотую рыбку? Рассказывает Дмитрий Макаров.
Всем привет. Меня зовут Дмитрий Макаров, и это очередной выпуск проекта «Страшные сказки» на телеканале Дождь. Говорят, что в одном питерском баре в середине девяностых был в меню коктейль «Золотая рыбка», что-то вроде «Лонг-Айленда», только с очень дешевыми ингредиентами, но забористыми, конечно, а ниже была подпись: «Для тех, кто готов начать исполнять чужие желания». Что же, исполню и я желание наших подписчиков, одного из них в первую очередь, который попросил рассказать на телеканале Дождь про «Золотую рыбку».
Для русского читателя этот сюжет целиком и полностью связан с шедевром Пушкина «Сказкой о рыбаке и рыбке», которую он написал во время своей второй, короткой «болдинской осени» в 1833 году.
Жил старик со своею старухой
У самого синего моря;
Жили они в ветхой землянке
Ровно тридцать лет и три года.
Этим распевным размером Александр Сергеевич написал той осенью большинство «Песен западных славян», собственно, и сказка, судя по черновику, должна была войти в этот цикл как «18 песнь сербская». Но вышло иначе.
По сюжету, напомню, если вы вдруг забыли, старик и старуха живут в страшной бедности, старуха прядет свою пряжу и стирает в разбитом корыте, не знаю, как уж у нее это получается, а старик ходит рыбачить. И однажды выпадает ему большая удача — с третьей попытки он достает неводом золотую рыбку, но дурачина-простофиля отпускает ее на волю. Старуха бранится на него, и заставляет идти к морю, звать рыбку и просить исполнить ее желание, для начала всего лишь заменить корыто на новое. Потом ей захотелось избу, потом стать столбовой дворянкой, потом вольной царицей, а когда окончательно, как теперь говорят, старухе «башню снесло», потребовала она сделать себя владычицей морскою, и рыбку иметь у себя в распоряжении на посылках. Тут сказка и кончилась, и все вернулось назад, к разбитому корыту, как бы к нулю, к отправной точке, как будто ничего и не было.
Сказки о жадных старухах, которым все мало, они не могут остановиться в своих желаниях и в итоге теряют все, встречаются у разных народов. Считается, что Пушкин позаимствовал сюжет в сборнике сказок братьев Гримм, а те, в свою очередь, обработали версию поэта и художника Филиппа Отто Рунге, происходившего из Вольгаста, портового города в Померании. Там рыбак, а не старик, кстати говоря, вполне себе молодой рыбак, вытаскивает из воды камбалу, которая на самом деле заколдованный принц. Камбала в древней Померании была, видимо, связана с миром божеств, так что это отголосок мифа. В этой сказке отпущенная на свободу рыба исполняет пожелания жены рыбака Ильзебиль, а хочется ей сперва жилье получше, потом каменный замок, потом стать королевой, потом кайзером, потом римским папой, и наконец, господом богом. А между тем, цитирую, «дело шло к восходу солнца, и когда она увидала зарю, то пододвинулась к самому краю кровати и стала глядеть из окна на восходящее солнце. «А, — подумала она, — да разве я не могу повелевать тоже солнцем и луне, чтобы они восходили? Муж, а муж, — сказала она и толкнула его локтем под ребра, — проснись, ступай опять к рыбине и скажи, что я хочу быть самим богом». Тут-то все и возвращается к жалкой лачуге. Кстати, весьма любопытный поворот, муж лепечет рыбке, что жена хочет быть господом богом, а рыбка отвечает: «Ступай же к ней, она опять сидит в своей лачуге». Нельзя ли это трактовать как рассуждение о природе божества, которое, имея все, сидит у берега моря возле ветхой лачуги?
В этой же сказке Пушкин позаимствовал мотив все больше, с каждым новым желанием старухи, хмурящегося моря, то есть гневающейся природы. Должна была появиться у Пушкина и римская папа, этот эпизод есть в черновике.
Воротился старик к старухе.
Перед ним монастырь латынский,
На стенах латынские монахи
Поют латынскую обедню.
Перед ним вавилонская башня.
На самой верхней на макушке
Сидит его старая старуха.
На старухе сарачинская шапка,
На шапке венец латынский.
На венце тонкая спица,
На спице Строфилус птица.
Однако в итоге поэт сократил путь старухи к разбитому корыту и убрал спорную религиозную составляющую. Ни кайзер, ни смешная римская папа, ни господь бог, владычица в океане, которая хочет приказывать той, которая ей все, что она имеет, подарила, становится пределом для государыни-рыбки, возвращает пушкинский текст в мир волшебной сказки, смягчая политический и религиозный подтекст, который был у Гриммов. Дело не только в подтрунивании над марширующими солдатами у дворца кайзера, для современников, а немецкая сказка напечатана была в 1812 году, жадная жена рыбака — это Наполеон Бонапарт, который никак не может остановиться, захватывая новые земли и принимая все новые титулы.
Аналогичный русский сюжет записал для нас и Александр Николаевич Афанасьев, но знал ли его Пушкин, весьма сомнительно, неизвестно. Там вместо рыбки — волшебное дерево, которое просит его не рубить и исполняет все пожелания старухи, делая не ее, а старика барином, полковником, царем, а ее, соответственно, барыней, полковницей и царицей. А финал там такой: немного пришлось старику со старухой нацарствовать, показалось старухе мало быть царицею, позвала старика и говорит ему: «Велико ли дело царь, бог захочет — смерть нашлет, и запрячут тебя в сырую землю. Ступай-ка ты к дереву, да проси, чтобы сделал нас богами». Пошел старик к дереву. Как услыхало оно эти безумные речи, зашумело листьями и в ответ старику молвило: «Будь же ты медведем, а твоя жена медведицей». И в ту же минуту старик обратился медведем, а старуха медведицей, и побежали в лес. Это точно отголосок древнего мифа, только уже нашего, где дерево могло выполнять роль святилища, а медведь — тот, кого нельзя называть, ведь медведь это эвфемизм забытого, секретного имени этого страшного зверя, медведь — самое настоящее божество, так что дерево исполнило желание, по-своему.
Все же любопытно, что именно чудесную золотую рыбку, а не конкретную камбалу, не чудесное дерево сделал Пушкин чудотворцем в своем тексте. Рыба издревле связана с божественным, в индийской мифологии мы находим образ рыбки, которую случайно поймал мудрец. Ману совершал омовение и обнаружил в своей ладони маленькую рыбку, которая попросила сохранить ей жизнь. Пожалев ее, он запустил рыбку в кувшин, однако на следующий день она так выросла, что ему пришлось отнести ее в озеро. Вскоре озеро тоже оказалось маловато. «Брось меня в море, — сказала рыба, бывшая в действительности воплощением бога Вишну, — мне будет удобнее». Затем Вишну предупредил Ману о грядущем потопе.
Рыбка была и символом Христа для первых христиан, когда эта религия была еще под запретом. Ихтис, по-гречески рыба, одновременно акроним имени Спасителя, Иисус Христос Божий Сын Спаситель. Знак рыбы, заменяющий надпись, появляется в римских катакомбах уже во II веке. Христос же называет своих учеников «ловцами человеков», сравнивая царство небесное с неводом, закинутым в море и захватившим рыб всякого рода.
До желания стать богом, то есть самой рыбкой, Пушкин старуху не доводит, но все же его сказка отнюдь не просто история о жадности и неумеренности в желаниях, которые приводят к разбитому корыту, на эту тему не счесть произведений. Да вот хотя бы только что вышедший фильм «Гнездо», где Джуд Лоу замечательно играет такого, извините за тавтологию, игрока, авантюриста, которому все мало, он хочет старинное поместье, миллионы на счетах, быть принятым в высшем обществе, не замечая, как хмурится не море, а природа, и как близка ужасная расплата.
Как и в случае с немецкой и русской народной сказкой, пушкинский текст о природе власти, которая не может не карать. Быть столбовой дворянкой значит, по Пушкину, таскать слуг за чупрун, быть царицей, значит, быть окруженной грозной стражей, которая старика топорами чуть не изрубила. А в русской народной сказке сказано еще конкретнее, велико ли дело генерал, государь захочет — в Сибирь сошлет, вот чего хочет старуха.
Еще один важный мотив, который двигает нашей старухой, это зависть, зависть к вышестоящим, к более богатым, к тем, которые могут приказывать и наказывать. Как у Афанасьева, пожила старуха в барстве, захотелось ей большего, говорит старику: «Что за корысть, что я барыня, вот кабы ты был полковником, а я полковницей, иное дело, все нам бы завидовали». А у Гриммов: «На другое утро жена проснулась первая, когда уже совсем рассвело, и из своей постели стала осматривать благодатную страну, которая простиралась кругом замка. Муж все еще спал и не шевелился, и она, толкнув его локтем в бок, сказала: «Муженек, вставай да глянь-ка в окошко. Надумалось мне, отчего бы нам не быть королем да королевой над всею этой страной?». Вот и в анимационном фильме Михаила Цехановского «О рыбаке и рыбке», который вы все видели, это фильм 1950 года, старухе всякий раз хочется подняться на новую социальную ступень, когда она видит проезжающий мимо экипаж из еще более нарядной жизни. У Гриммов, кстати, муж не отослан женой, но спит с ней рядом, и даже в общем-то перед тем, как идти к рыбке, с ней спорит, возражает ей. Старик у Пушкина только раз пытается возразить, но он и не рассматривается старухой как муж, она его сразу ссылает на конюшню.
Вообще пушкинская старуха особенно зла, неумна и эгоистична. Но и старик едва ли на самом деле положительный персонаж: безынициативный, не амбициозный, вялый, это бог с ним, но вот когда он впервые идет к рыбке и говорит, что старухе его надобно новое корыто, видите ли, то его хочется просто ударить: «Очнись, старик, это же твоя старуха, ты что, тебя еще удивляет, что ей хочется новое корыто?!» Вообще семейные отношения пушкинской сказки это очень важно, я часто слышу, мол, вот бабу во всем виноватой сделали. Но завистливая глупая баба и слабохарактерный муж-подкаблучник — два лаптя пара, и они оба совершенно заслуживают свое разбитое корыто.
Кстати, вы замечали, что в большинстве анекдотов про золотую рыбку никакая старуха в общем-то не фигурирует, как правило, там есть мужик, который сразу начинает у рыбки что-то просить. Это и есть отражение подлинной народной мудрости — уж я-то не упущу свой шанс, если рыбку поймаю, и никакую бабу просить совета, что с ней делать, не пойду. Народная мудрость еще и в том, что ничего путного на самом деле человек не просит, он просто не знает, что просить, а знал бы, что просить конкретно, он бы давно эту просьбу сформулировал и нашел способ это желание осуществить. А так выходит как в том знаменитом анекдоте: «Я хочу, чтобы у меня все было!», а рыбка ему отвечает: «Мужик, у тебя все было».
