В новом выпуске программы «Страшные сказки» Дмитрий Макаров рассказывает, что общего между Кощеем (Кащеем) Бессмертным и библейским героем Самсоном, почему его образ безобидного и комичного старичка — это миф, а Кощей (Кащей) — это похититель душ и новый Бог смерти, а также что на самом деле скрыто в яйце и почему это символ зарождения Вселенной и воплощение космоса.
Всем привет. Меня зовут Дмитрий Макаров. Сегодня очередной выпуск «Страшных сказок» на телеканале Дождь будет посвящен действительно страшной теме, вернее, страшному персонажу, а именно Кощею Бессмертному. Кощей действительно один из самых страшных персонажей русских народных сказок, хотя со временем все это, разумеется, превратилось просто в анекдот. Например, картина Репина «Кощей Бессмертный сидит в лесу, наслаждаясь пением кукушек», и кстати, это уже третья кукушка, потому что две предыдущие охрипли насмерть. Постарались и советские киносказки, которые превратили Кощея во вредного, но довольно безобидного комичного старичка, которого всегда можно победить или обмануть.
А вместе с тем в сказках про Кощея мы, похоже, имеем дело с неким деградировавшим космогоническим мифом. Здесь самое важное, что смерть Кощея на конце иглы. А игла эта где? Конечно, в яйце. Это, по-видимому, отголоски мифа о космическом яйце, который мы находим у многих народов. Это яйцо — воплощение рождения чего-то упорядоченного из хаоса, в нем в виде зародыша скрыто все прекрасное, что может когда-нибудь ждать наш мир. Владимир Топоров считал, что разбивание героем, врагом Кощея, яйца, дает как бы начало космосу, то есть уничтожает хаос, убивая олицетворение последнего, то есть сражение Ивана-царевича с Кощеем это как бы последний форпост битвы бытия с небытием. Последний сказочный, конечно, потому что из мифа, из истории, из голливудских фильмов мы видим, что эта битва все время продолжается, а бытие все время нуждается в защите. Впрочем, и Кощей бессмертный, потому что это сражение все время начинается сызнова.
Сам Кощей как персонаж оформляется довольно поздно, исследователи считают, что в сказках он появился только к XVIII столетию. Скажем, в «Слове о полку Игореве» Кощеем называют пленника, раба, и в этом смысле это слово тюркского происхождения. Но скорее всего, этимология «кощей» иная, и слово это чисто славянского происхождения. Здесь, видимо, смешались два слова, «кастить», «костить», то есть пакостить, и «кости», что намекает на изможденного, очень худого человека. И в самых разных сказках встречается Кащей и Кощей, а образ его в общем уже смешался и устоялся за эти столетия, это практически ходячий скелет, на котором немногим больше плоти, чем на знаменитых персонажах гравюр Дюрера «Смерть и рыцарь» или «Прогулка». На смерть Кощей и похож больше всего, и скорее всего, он заменил собой в сказках древнего и страшного бога Карачуна, бога смерти и подземного царства. А эти боги, владевшие недрами всей земли, обычно были очень богатыми и придирчиво стерегли свои сокровища. Отсюда и образ пушкинского Кащея, того самого царя, который «над златом чахнет».
Кощей все время занимается похищениями хорошеньких девиц. Зачем, ну зачем они ему? А затем, что тут, по-видимому, нашло свое отражение понимание смерти как похищения, похищения души. Предполагается, что душа, она ведь может существовать отдельно от тела, а это значит, что ее можно не только вынуть из тела, но и положить ее назад. Из древних мифов о смерти-похитительнице самый яркий, наверное, это история о похищении Персефоны, дочери Деметры. Девушка собирала себе цветочки на полянке, вдруг земля разверзлась, оттуда выскочил Аид, бог подземного царства, бог подземного мира, схватил Персефону и утащил ее в загробную жизнь. На эту тему, кстати, сохранилась очень эффектная фреска в гробнице царя Филиппа Македонского. Уже позже боги договорились о том, что Персефона будет время от времени перемещаться между мирами. Так что похищая Василису, Кощей на самом деле ее убивает, а Ивана-царевич, возвращая ее в свои объятия, на самом деле он ее оживляет. Превентивное же похищение невесты отцом, притворившимся Кощеем, с требованием к жениху выкупить эту невесту, на самом деле есть не что иное, как обряд, призванный защитить молодую от внезапной смерти и защитить брак будущий от скорого расставания.
Историю с похищением Персефоны или Василисы можно трактовать как бесконечное сражение сил природы, похитили — зима пришла, вернули в мир живых — началась весна, началось возрождение. Кощей как похититель, как бог смерти, который похищает, он временщик, и на его месте были и будут еще и другие могущественные существа и силы.
У самого Кощея, как мы помним, смерть тоже лежит отдельно от тела, в яйце. По мнению исследователя Назарова, и не смерть никакая, а жизнь, душа. Развивая эту мысль, можно сказать, что Кощей сам недавний покойник, чья душа спрятана отдельно, но он по могуществу своих чар продолжает существовать на земле. Здесь, по мнению Владимира Проппа, можно увидеть мотив страха перед мертвецами, которые приходят за живыми, ведь по верованиям многих народов, в том числе и нашего с вами, души умерших обладают силой красть души живых. И Кощей, он во многих сказках сам находится в плену, из которого освобождается. В сказке про Марью Моревну, например, цитирую, Иван не вытерпел, как только Марья Моревна уехала, тотчас бросился в чулан, отворил дверь, глянул, а там висит Кощей Бессмертный, на двенадцати крепких цепях прикован. Просит Кощей у Ивана-царевича: «Сжалься надо мной, дай воды напиться, десять лет я здесь мучаюсь, не ел, не пил, совсем в горле пересохло». Царевич подал ему целое ведро воды, а он выпил и еще запросил: «Мне одним ведром не напиться, на залить жажды, дай еще». Царевич подал другое ведро, Кощей выпил и попросил третье. А как выпил третье ведро, взял он свою прежнюю силу, тряхнул цепями и сразу все двенадцать и порвал. «Спасибо, Иван-царевич, — сказал Кощей Бессмертный, — теперь никогда тебе не видеть Марьи Моревны, как ушей своих». Это очень напоминает Дракулу из романа Брэма Стокера, до поры до времени скованного, спящего в цепях в гробу, но в определенный момент просыпающегося вновь и начинающего свой поход за великой силой, за девственной невестой.
Здесь есть очень интересная параллель, которую провел британский исследователь-фольклорист Джеймс Фрэзер. Он считает, что у Кощея есть очень много общего с библейским героем Самсоном. Тот тоже обладал необыкновенной силой, помните, она была заключена в его волосах, тоже брал, то есть похищал, невесту с других народов, тоже, как и Кощей, в ряде сюжетов открыл секрет своей силы похищенной женщине, и тоже был пленен и освобожден благодаря сверхъестественным способностям. Это может показаться натяжкой, но Фрэзер проводит такой эксперимент. Он рассказывает историю Самсона не от лица евреев, а от лица филистимлян, тогда Самсон становится обыкновенным разбойником, похитителем девушки, а Далила наоборот, жертвой, такой премудрой Василисой, которая смогла проявить смекалку и победила своего пленителя. А Самсон тогда, да, действительно, очень похож на Кощея.
Кощей недолго правил ужасом смерти, и к началу ХХ века остался в общем только в поговорках типа «Кощей взглянет — трава увянет», а советский кинематограф окончательно превратил его в совершенно комического персонажа, не только старого и дряблого, но также импотента или вовсе какое-то бесполое существо. Не случайно в фильме нашего главного киносказочника Александра Роу «Кащей Бессмертный», фильм этот снят был в 1945 году, Кощея собственно сыграл Георгий Милляр, лучший в мире исполнитель роли Бабы-Яги.
Да что Баба-Яга, что Кощей или Кащей, все едино, в роли похитителя души человека сегодня скорее практически обожествленные медиа и кинематографом страшные заболевания, с которыми можно и нужно сражаться — рак, ВИЧ, Альцгеймер, здесь есть все признаки Кощея, похищающего душу, делающего слабее тело. И тут еще пока совсем не до шуток.
Не бойся быть свободным. Оформи донейт.
