В гостях у Натальи Синдеевой побывала врач Юлия Щербатова. Она рассказала о своем опыте работы в государственных клиниках и о том, как она приняла решение работать в частных организациях.
Полную версию программы смотрите здесь.
Ты училась в карагандинском медицинском университете, после этого ты почему-то оказалась в Белгороде. В Белгороде ты работала доктором, врачом. Потом все бросила, уехала в Москву, а потом опять все бросила и сказала: все, больше не могу, не хочу, я хочу делать то, что я хочу. Так?
Так и есть.
Давай немного с деталями.
Расскажу. Все время были все мои опыты работы как специалиста, я закончила еще до медицинской академии медицинское училище, работала медсестрой, подрабатывала с третьего курса учебы в медакадемии. Это был опыт, это был путь, это было то, что не расскажешь, не купишь, никто тебе не объяснит, как это. Это общение с людьми, которые пациенты, которые твои коллеги. Это долгий-долгий путь. И когда я работала уже сама врачом, когда приехала в Белгород, это было отделение челюстно-лицевой хирургии, это моя родная специальность, любимая, которую я до сих пор не оставляю и не оставлю никогда, я думаю.
Всегда одна и та же задача стояла — объяснить пациенту, что можно больше, можно сделать больше, но стандарты оказания медицинской помощи этого не подразумевают.
И сейчас так?
И сейчас так.
Но одно дело — в Белгороде 15 лет назад и вообще.
Вообще всегда так. И сейчас так. И мои коллеги, которые так и продолжают работать в государственных структурах и структурах, которые ограничены этими самыми стандартами, то есть это медицинские учреждения, которые оказывают помощь по ДМС (добровольное медицинское страхование) и так далее, имеют жесткие рамки. Есть стандарты оказания медицинской помощи. И если, по сути дела, ты хочешь лечить своего пациента, у тебя ничего не получится, потому что это не вписано в стандарт. И я не знаю, сколько пройдет лет, мы, конечно, очень с коллегами стараемся что-нибудь изменить в этой области, но не помещается все то, что мы умеем делать, все то, что мы знаем про человеческий организм. Мы интересуемся очень сильно наукой, мы, правда, стараемся все это внедрить в свою ежедневную работу, не получается в эти стандарты никак запихнуть.
В тот момент, когда я пришла работать в белгородскую областную клиническую больницу, как раз там происходила реконструкция очень большая, очень серьезная, там достраивалось отделение перинатальной помощи — это целый центр огромный, тогда же начались операции на сердце, пересадки органов даже. То есть это такая большая перекройка вообще всего медицинского учреждения — с перестройкой корпусов, с глобальным ремонтом, со всем на свете.
Я ходила-ходила по одному и тому же куску и думала: ну вот то, что устроено с оказанием платной медицинской помощи, устроено как-то все немножко, я не могу сказать слово «неразумно», а вообще не устроено. И все оперировали, платные операции по остаточному принципу. То есть сначала шел план, плановые операции, а потом уже шли…
Плановые операции, опять же, существуют по неким стандартам. На конкретном примере. Тебе, не знаю, надо что-то зашить…
Например, поступает пациент с переломом челюсти. Стандартное оказание помощи подразумевает под собой шинирование — наложение шины. Это консервативный способ, пациент 14 дней минимум, до 21 дня, ходит в этих конструкциях. Это сложно, рот закрыт, кушать не можем, разговаривать не можем, качество жизни нарушено, мягко скажем, колоссально. Есть выход из ситуации — можно за недорого, на тот момент 2700 рублей, можно было прооперировать ту же самую челюсть, наложить титановые конструкции. Маленький разрез, небольшая операция.
Почему, опять же, государственная медицина не может оказать эти услуги, ты можешь как-то объяснить? Стандарты когда-то были приняты, и их нельзя нарушать?
Да, они не будут изменены, скорее всего, это никому не нужно. Потому что это не стоит ничего. То есть себестоимость этих процедур очень маленькая. Все остальное, если мы хотим титановую конструкцию, которая стоит каких-то денег, больница закупает, доктору оплачивается другой труд — это уже должен пациент оплатить самостоятельно.
Скажи мне, как ты приняла решение все-таки?
И стало мне, в конце концов, это тоже моя работа ежедневная попадала под эти же категории. В некоторых отделениях было сложнее, в некоторых попроще, но суть дела от этого не менялась. Я пришла к главному врачу с просьбой, с идеей. Говорю: «Давайте, пожалуйста, у нас же все равно идет реконструкция, может быть, мы выделим две палаты и одну операционную? Тем более, там на месте старой операционной можно это все устроить, наберем штат и все будет хорошо».
Под платные эти услуги?
Именно под платные услуги.
Но тобой двигало все-таки, прежде всего, что?
Можно сделать по-другому.
Я объясню. У меня девочка редактор, ей 20 с небольшим, и вот мы с ней вместе готовили эту программу, я ее специально позвала, потому что обычно я делаю программу без редактора: «Вот что тебе интересно в таком разговоре?». И она, как человек молодой, достаточно таких левых взглядов, она говорит: «Ну вот, это же все, конечно, про платное, я хотела сделать платную клинику, больше зарабатывать». Я говорю: «Ну, во-первых, это ничего плохого в том, что человек хотел больше зарабатывать. Но, мне кажется, что двигало Юлей что-то другое». А вот у нее сложилось впечатление, что, в первую очередь, это про деньги.
Могу сказать, что это не так. На самом деле есть масса вещей, которые могут улучшить качество жизни пациента, допустим, на момент реабилитации. Вот, допустим, тот пример, который я привела. Или пациент уже прооперирован. Допустим, после воспалительного какого-то заболевания у него остаются обезображивающие рубцы, им никто не будет заниматься, потому что это не входит в стандарт оказания медицинской помощи. Его отправляют куда-то там, все. То есть вы можете либо смириться как-то с этой ситуацией и принять себя таким, какой вы есть сейчас, отныне и навсегда, либо вы можете за свои деньги найти какого-то доктора, либо пойти еще как-то изыскать, ну, то есть это уже ваша, ваш выбор.
Понятно. И ты не могла оказать услуги своему пациенту вот так, как тебе самой бы хотелось.
Как бы я хотела.
Ты поняла, что больше ты не можешь в этой системе медицинской, ты приехала в Москву. И?
Дальше я работала уже в частных организациях. Организация большая, в которой я работала «ОН Клиник», в которой я познакомилась со своими прекрасными коллегами, с которыми поныне и сейчас, уважаем безмерно друг друга за то, что мы умеем и делаем. И дальше, опять же, были много-много раз ситуации, когда ты, как наемный сотрудник, не можешь изменить примерно ничего. То есть тот, кто это придумал, он уже это придумал, он завел какой-то порядок. И это будет так. Когда ты приходишь и говоришь, я говорила в одной организации: «Давайте сделаем прям отличную историю, я буду заниматься, я готова развивать то-то, пятое-десятое, все будет у нас хорошо».
«Сколько это стоит?» — «Ну это стоит вот столько. Мы можем посчитать, когда это вернется, и что мы от этого получим». То есть составление стандартных каких-то бизнес-планов, но по каким-то причинам кто-то не хочет вкладываться, и так уже все нормально, как-то идет. Еще что-то, еще что-то.
