Я как Малевич. Высказывания подростков о взрослении, протесте и насилии в семье, воплощенные в их арт-проектах

Александра Хейфец и Лида Лобанова, руководители программы «Каскад»

У нас была понятная миссия: нам было важно дать учителям и ученикам возможность выйти за привычные границы. Мы получили 400 заявок, из которых пришлось выбрать только сто. К нам пришли самые разные подростки: из Москвы и из регионов, и из центра, и с окраин, из муниципальных и частных школ, и дети на домашнем обучении, есть даже участница из кадетской школы, есть группа глухих и слабослышащих участников. Это ребята, которым в других местах не очень комфортно, основной ценностью называют свободу и возможности. Для многих эта история имела терапевтический эффект. В итоге проекты ребят стали для нас откровением — очень честные и неожиданные. Они должны быть увиденными и услышанными.

Лиза (имя изменено по просьбе автора — прим. Дождя), село Красивое Тамбовской области

Инсталляция ПАПА

Наше село очень маленькое, в нем почти нет детей, и мне не с кем поговорить. Я варилась в этом с мамой и сестрой. Мама долго меня подталкивала, чтобы я вылила все, что во мне накопилось. Она воспринимала искусство немного иначе и не понимала, что такое проект, предлагала просто написать текст и рассказать в нем все. Когда она увидела то, что получилось она плакала.

Вообще я хотела закончить, уйти из проекта «Каскад», я не знала, что нужно сделать, что такое искусство, и эта проблема, которая описана здесь [отношения с отцом], очень влияла на меня. Здесь мне очень помог Артем Александрович [учитель] — если бы не он, ничего бы не было.

Я хочу, чтобы современное искусство не было искусственным, а говорило о настоящей жизни как она есть.

Но она рада, что я это высказала. Это было сложно пережить, тем более рассказать кому-то об этом. Но я хочу, чтобы современное искусство не было искусственным, а говорило о настоящей жизни как она есть. Это то, о чем люди должны знать, это не должно скрываться в стенах дома. Когда переносишь это все в арт-объект, то можешь посмотреть со стороны, перестаешь испытывать сильные эмоции, отвращение. Отец с нами больше не живет, но я не уверена — мама до сих пор с ним общается. Если честно, сейчас я смотрю на ситуацию иначе, если бы я теперь делала эту работу, тут было бы что-то и про маму.

Ника Светлова, Москва

ЛЕГКО ЛИ ЖИТЬ?

А легко ли людям жить? Мне кажется, очень важно для нашего поколения. Каждый скажет по-разному — и вот это собирается во что-то единое. Всего у меня больше 50 интервью. Я не зацикливалась на какой-то определенной группе людей — мне интересны и школьники, и старики, и спортсмены, и бомжи, и военные, и люди прошедшие вторую мировую, художники, музыканты, ученые. Охлобыстин скажет одно, необычный мальчик с неопределенной ориентацией — другое, а мой одноклассник — третье. Некоторых людей я не вставляла: они говорили настолько скучные и обыденные вещи.

Мне понравилось как сказал мой друг Никита: он как камень упавший в воду — «не всплывает», и спародировал какого-то кряхтящего деда: «в России жить тяжко». Подруга моей мамы сказала, что «легко» это ее любимое слово.

Легко ли мне жить? Мне жить прикольно, мне жить странно, мне жить волшебно.

Тимофей Майко, Москва

3 ГОДА 10 МЕСЯЦЕВ 4 НЕДЕЛИ 2 ДНЯ

Рабочее название моей работы было «Принятие». Я дал шести своим друзьям из старшей и начальной школы –  почитать свои дневники, которые вел в 12 лет и те, что совсем недавно — в 16, получился период подросткового взросления. Но специально не сказал, чьи это дневники, и попросил дать характеристику этим двум персонажам, свои эмоции, впечатления, что поменялось почти за четыре года и что могло служить причиной. Все это записывал на камеру. В итоге разные люди, читая один и тот же текст, видели совершенно разное — кто-то отмечал влюбчивость, кто-то пунктуацию. Самое главное для меня — то, что я смог показать другим людям свой дневник — я очень боялся и переживал.

Так я решился открыться миру, хотя бы нескольким людям.

Лиза Романова, город Ермолино Калужской области

ПЕРФОМАНС МОЛЧАНКА

Мой перфоманс — о круговороте, в котором живет женщина переживающая домашнее насилие. Она хранит в себе и на себе его последствия, она постоянно проматывает это через себя, она остается одна, непонятно,  что происходит у нее в голове.

Еще два года назад я увидела новость про декриминализацию насилия. Вторым щелчком был клип Манижи. После этого, в апреле, сделала моноспектакль про домашнее насилие на фестивале [для школьников из глубинки] «Через театр». Ту историю я нашла в интернете: женщина вышла замуж, родила ребенка, муж ей угрожал, она, чтобы защититься ударила его, и сейчас ее судят, а ему — ничего.

Приглашенная перформерка «отыгрывает» раз за разом действия жертвы насилия

Приглашенная перформерка «отыгрывает» раз за разом действия жертвы насилия

Приглашенная перформерка «отыгрывает» раз за разом действия жертвы насилия

В моей жизни эта тема появлялась единичными случаями, после которых моя мама смогла их предотвратить — и сейчас все в порядке, но меня больше волнует общая ситуация. Мне бы конечно хотелось влиять на нее не только через спектакли и перфомансы, но мне кажется, что я либо слишком мала, либо слишком далеко нахожусь от центра событий и страны, возможно я еще недостаточно сильна.

Тоня Белугина, Москва

NE_SMIRNOV46

Моя работа сложилась в результате моей полугодовой переписки с человеком, которого я не знаю и никогда не видела. Он ответил мне на сториз, где я просила своих друзей посоветовать мне какую-нибудь музыку, и написал огромное сообщение о треках, которые я безумно сильно люблю.

Каждый смешок, каждый мем и каждая глупая гифка становятся поводом для искреннего и глубокого чувства.

Я знаю только то, что он на год меня старше, пытался поступить во ВГИК, но не смог и теперь учится в Израиле. Он пишет удивительные тексты и обладает невероятным языком и речью. Его сообщения можно читать как поэмы.

Я решила сделать дом-музей, посвященный литератору — вот этому персонажу. Обычно все думают, что творчество — это что-то возвышенное и одновременно оторванное от жизни. А тут наоборот каждый смешок, каждый мем и каждая глупая гифка становятся поводом для искреннего и глубокого чувства.

Искусство, на самом деле — это не попытка витать в облаках и достать музу с небес и отобрать у нее арфу, это умение смотреть на детали, которые кажутся никому не нужными, видеть их и делать их прекрасными, и помнить, что самые важные в жизни вещи — это не вещи. В альбоме — скриншоты из переписок, которые посвящены этим бытовым вещам, песням, книгам. Это настолько прекрасно, что нельзя держать это у себя.

Данила Беккер, поселок Комсомолец Тамбовской области

ИНСТАЛЛЯЦИЯ ВОЗВРАЩЕНИЕ К ИСТОКАМ

До этого я ничего не понимал про современное искусство, а теперь немножко понимаю.

Изначально я просто делал фотографии, а потом понял, что мои фото могут увидеть люди из больших городов, которые далеки от природы. Для них это все необычно, не так как для деревенских жителей. А потом я понял, что люди не замечают всю ту красоту, которая встречается в повседневности. Мы вот недавно переехали в Тамбов, а мне больше нравится в поселке, я часто доезжаю туда на велике — попутно останавливаюсь и фотографирую. Сейчас подошла одна женщина, сказала, что ее подбешивает, что она живет в Москве, а не в другом городе или в деревне.

Вера Варади, Москва

ПЕРФОМАНС NATURE MORTE

Мне 14 лет, но я всем вру, что мне 18. Я раньше училась в художественной школе и часами штрудировала эту гипсовую голову — это шаблон, по которому оценивают мастерство рисовальщика и решают, быть или не быть тебе художником. Мне казалось, что это никак не связано с искусством. Искусство ведь это то, что задевает, вызывает эмоции, а натуралистично изображенная голова не несет ценности.

В своем перфомансе я разбиваю античные головы — всего их пять и пятая — голова Пикассо, он тоже превратился в классика.

Вот Малевич сжигал все искусство в пепел и выставил его в форме черного квадрата, так и я.

Это что-то вроде протеста — уничтожение эталона, того, что так надоело, чего-то старого, то, что невозможно соотносить с современным миром.

Никита, Москва

Ж. К. АЛГОРИТМ И СТРУКТУРА СОЗДАНИЯ КРЕАТИВНОЙ ИНСТАЛЛЯЦИИ

В какой-то момент моя куратор Тоня рассказала, что им на каком-то совещании предложили сделать инструкцию по созданию инсталляции: мы посмеялись, не может быть тут никакой инструкции. А я люблю посмеяться — у меня есть такой же ироничный ютуб-канал. В итоге я записал такую инструкцию по созданию произведения искусства: надел платье, берет, включил музыку и тут меня понесло, это была чистая импровизация.

На удивление я сегодня не столкнулся с негативом, меня это обрадовало. Люди воспринимали меня с юмором и без агрессии, как это обычно бывает, мол, что такое мальчик в платье.

Я вот недавно был на детском спектакле: сестра выступала, и девочки играли мальчиков. Я подумал, что если бы мальчик лет восьми вышел на сцену в платье и накрашенный, с большой вероятностью родители бы возмутились: «что происходит, у меня ж мужик растет в конце концов, ему еще в армии служить». По отношению к женщинам такое воспринимается не так агрессивно: меня с большей вероятностью побьют, если я выйду в платье, чем женщину в костюме.

Витя — 17 лет, Москва

КРОВЬ ИЗ ГЛАЗ

Моя инсталляция называется «Кровь из глаз». На моем видео я носом всасываю молоко из рюмочки, а потом оно из глаз у меня течет тоненькой струечкой. Это не я так умею — так умеют все, организм так устроен. Подразумевается, что молоко — это не молоко, это кровь.

Вот когда все пытаются тебя исправить, сказать, что ты что-то не так делаешь, сказать, как ты должен что-то делать. Мама, друзья, сторонние люди, которых ты первый раз видишь, говорят тебе, что ты не такой, какой должен быть. Эмоционально от этого тошно, и наблюдая эту картину — кровь из глаз. Из ушей я не умею кровью пуляться. Директор «Триумфа» [галереи] сказал, что у меня мощная работа, что я царь инсталляций, я не ожидал.