Как будто специально ко дню рождения Сталина в Москву на фестиваль «Золотая маска» привезли спектакль «Колымские рассказы» из Екатеринбурга. Многостраничную прозу Варлама Шаламова уложили в час минималистичного и монотонного действия. Корреспондент Дождя Денис Катаев побывал на спектакле и рассказал о нем в своем репортаже.
Эти «Колымские рассказы» — дело рук молодых людей из Екатеринбурга, которые поставили эту камерную выжимку из шаламовской прозы в Ельцин-центре. На фестивале они вне конкурса, но все-таки запомнились.
Корни деревьев — как флаги,
Флаги в промерзлой земле,
Мечутся в поисках влаги,
В страстной мечте о тепле.
Вся корневая система
В мерзлой от века судьбе.
Это — упорства поэма,
Это — стихи о борьбе.
Этот крик у них песней зовется. Шаламов здесь — прежде всего поэт. Именно такой ракурс в этом медитативном перфомансе на лагерную тему. На сцене ничего лишнего: железная бочка, символ печки, вокруг которой собираются в бараке заключенные, белое панно, на которое проецируется даурская лиственница — то дерево, которое в тайге валили филоны, не достойные даже пайка, и музыкальные инструменты, на которых играют три актера в серых робах и еще один вертухай. Но главный инструмент тут — текст Шаламова. Из 900 страничного материала взяли самое основное про человека и его слом в нечеловеческих условиях. Никаких декораций и атрибутов, только слово и мотив, а больше ничего и не надо.
Это не реконструкция, это попытка донести ощущения того репрессированного человека до современников. Чтобы страх съедал душу нас сегодняшних, чтобы мороз прошел по коже, чтобы ощущение голода и безысходности догнало и вас, в теплом пространстве Ельцин-центра или в данном случае Центра имени Мейерхольда. Страшно? Жутко? Невыносимо? И все это повторюсь, интерпретация и подача молодых людей, которые сумели прочувствовать это, просто прочитав эти рассказы. Вот это и есть настоящая иммерсивность, где погружаешься в происходящее моментально и без всяких новомодных аттракционов и приемчиков. Никаких исторический реалий и аллюзий, шаламовский человек здесь как предчувствие, как дух, как метафора любого угнетения и порабощения. Он скорее знак времени, и без того мифологизированного сознания. Его текст под монотонный аккомпанемент создателей спектакля обезоруживает.
В итоге это получается манифест свободы даже в таких суровых обстоятельствах:
Твое спасительное слово,
Простор душевной чистоты,
Где строчка каждая — основа,
Опора жизни и мечты.
Вот потому-то средь притворства
И растлевающего зла
И сердце все еще не черство,
И кровь моя еще тепла.
Если прочитать шаламовскую прозу, она и правда оказывается очень поэтичной и мелодичной. И в данном случае искусство побеждает любой политический месседж. Поэзия текста важнее любой театральной условности и суровой реальности. Здесь даже музыка только в подмогу. Лишь бы не помешать.
