В прокат выходит смелый российский фильм с не менее забористым названием — «Папа, сдохни!» Это яркое, экспериментальное высказывание, развлекательное, жанровое, но при этом очень социальное и актуальное. Черная комедия на российской почве. Как выразился исполнитель главной роли актер Александр Кузнецов (вы можете его помнить по роли в фильме «Лето» Кирилла Серебренникова) у себя на странице в Facebook: «Это хорошее, четкое, по-настоящему панковское и абсолютно безумное развлекательное кино с крепкой режиссурой и крутыми драками». Кровавые бои без правил на тему знакомства с родителями — так можно описать еще этот безумный замес. Почему на этот фильм обязательно надо идти в кино, Денис Катаев спросил у режиссера Кирилла Соколова и актера Александра Кузнецова.
Актер Александр Кузнецов: Я вспыльчивый человек, который всегда идет как бы автоматически, по природе, идет в крайности до конца. Я с этим борюсь, я не считаю это правильным совсем, и поэтому я боюсь оказаться всегда в ситуации, если что-то где-то обидят мою девушку, например, как-то, то мне придется прямо… В смысле, я знаю свою природу, что я прямо буду убивать дальше. Я этого, конечно, не хочу, я не считаю это правильным и все такое, но я буду. Поэтому, да, я мог бы оказаться в такой ситуации.
Если вы про бои там, выковыривание заколки для волос из ванной, это все для меня несложно, я как бы актер немножко… я очень интересуюсь каскадерством, мне очень интересно делать трюки, заниматься, рисковать и так далее. Я вообще в принципе не очень уважаю мужчин-актеров, которые это не любят, скажем так, не уважаю вообще, которые не хотят тренироваться, не стремятся сделать сами, не хотят научиться. Поэтому с этим у меня проблем никогда не было, это для меня по фану, по кайфу.
Всегда была интересная смешная ситуация, которая всегда на таких проектах, что все спорили, чью кровь будем лить, потому что как бы у гримеров одна кровь, она стоит столько-то, она вся дорогая, у них есть алая, есть темная кровь, есть такой типа плотной консистенции, есть более как вода. А у художников по костюму другая кровь, а у реквизиторов еще третья кровь, а у художников-постановщиков еще может быть кровь. И они все всё время, типа, «Налейте кровь ему под голову в ванной», и все начинают ругаться, чья это кровь должна быть, потому что никто не хочет тратить свою кровь.
Самое тяжелое было, это вот когда тебе сверлят ногу, и тебе забрызгивают все тело, все лицо кровью, а потом в следующей сцене ты должен быть чистый, например. А эта кровь очень плохо отмывается, ты идешь, и тебя моют, моют от этой крови, ты уже бордовый просто, просто бордовый. Если вы увидите, Миша Горевой в фильме, он все время ходит бордовый, потому что у нас не было времени отмывать себя от этой крови. И поэтому там было так, типа она не отмывается, а вы еще знаете, искусственная кровь такой консистенции, что ни салфетками, ничем она не отмывается. Ты в принципе становишься красным, и тебе пытаются гримом типа сровнять тон, закрашивают просто лицо белым. И в итоге ты очень странного цвета становишься, в итоге мы все ходили какие-то, как клубника.
Это 100% нужное кино, важное, достойное, потому что это риск, и уважение всем, кто рискнул это сделать. Я не считаю, что оно получилось на 100%, оно для меня 50 на 50, где-то кривое, где-то классное, как любое экспериментальное кино. Но в любом случае, если только ты не сноб и не поборник классики, не поборник ценностей и вообще не православный какой-нибудь чиновник… Есть такое понятие, православный чиновник? Если ты, если у тебя нет проблем с этим всем, то кино надо посмотреть хотя бы потому, чтобы понять, как и хардкор, в фильме есть, он тоже не до конца что-то там работает в этом фильме, но сам фильм — это огромное достижение, потому что потом остальным будет уже легче прокладывать, идти этой дорогой.
Интервью с режиссером фильма «Папа, сдохни» Кириллом Соколовым, для которого этот фильм стал дебютной полнометражной картиной:
Спасибо за интересную действительно, экспериментальную и очень интересную жанровую работу. Как вы ее задумали? Как пришла идея снять такой кровавый замес?
Задумывал, как и все сценарии, наверное, пишут, от идеи, потом год работы, усидчивости, мучений, творческого кризиса, и вот в результате появляется сценарий.
Это такая очень знакомая многим семья.
Не такая уж простая работа, как может показаться.
Да-да. Это такая семейная история, у многих проблемы со своими родителями и так далее. Вот у вас тоже, может быть, что-то личное заложено в это? Или это абсолютно выдуманное все?
Нет, естественно, там много достаточно личных вещей, но в силу того, что кино все-таки это определенный жанр, все эти вещи достаточно сильно трансформируются. И то ядро, условно, жизненное ядро, от которого я отталкивался, оно, конечно, очень сильно видоизменилось, в том виде, в котором оно сейчас есть в кино. Например, я могу вам рассказать, что первое вообще инициирующее событие, идея, которая была, написать вообще данную историю, это в какой-то момент у меня появилось, видимо, в силу возраста, появилось очень много знакомых девушек, которые стали рассказывать про то, что они подвергались насилию в детстве, насилию со стороны родственников, со стороны родителей. Это меня достаточно сильно шокировало, и оказалось, что эта колоссального масштаба проблема в России.
Да, действительно, эта проблема затрагивается и в фильме.
Смысл в том, что просто эта колоссальная совершенно проблема, которая в нашем, особенно в российском обществе, до сих пор табуирована, хотя параллельно в это же время в фейсбуке прошло MeToo, и стало очевидно, что общество готово об этом говорить, и оно нуждается в каком-то разговоре. Но не хотелось делать кино очень депрессивно-бытовым и очень социальным, то есть хотелось все равно сделать развлекательное, увлекательное кино, жанровое, чтобы зритель во время просмотра получал удовольствие, а на выходе из кинотеатра о чем-то задумался и как-то проанализовал, и там помимо конкретно вот этих там в принципе взаимоотношения поколений, взаимоотношения с властью, и в общем, все это в такой жанровой легкой оболочке. Так что не пугайте социальным подтекстам.
Мы не пугаем социальным подтекстом, но он присутствует, тем не менее. Как вот по поводу жанровости, правильно ли говорить о том, что вы действительно обращались к цитатам из того же Тарантино, Макдонаха или Гая Ричи? Что для вас было важнее с точки зрения визуальной, визуальной составляющей этого фильма?
Там много всего, я как бы киногик и киноман, и всю жизнь с самого детства очень много смотрю кино, очень много его впитываю. И идея такая была, что мы снимаем достаточно камерное кино, потому что у нас ограниченный бюджет, и как бы ограниченное количество актеров, одна квартира, и как сделать так, чтобы на протяжении 90 минут это все смотрелось интересно и увлекательно. И это влияет и на драматургию, и на подход к съемкам, то есть мы часть строили как классические спагетти-вестерны, например, в духе Серджо Леона, где-то появляются… То есть, в общем, попытка это кино насытить визуальными эффектами, чтобы зрителю было веселее, она как раз и приводит к тому, что, естественно, мы опирались на опыт мирового кинематографа. Ну и потом как бы отгораживаться и говорить, что его нет, глупо. Мы все существуем все равно во времени постмодернизма, и это нормально. Главное, просто не воровать, а перерабатывать, брать, например…
Не тяжело было, кстати, наших актеров на это все сподвигнуть? Решились сразу они на такую кровищу? Не было каких-то проблем именно с актерами? Действительно, актеры конечно же великолепные в этом фильме, помимо Александра Кузнецова там целый ансамбль. Кирилл, я хотел уточнить по поводу проблем с актерами, которые, может быть, как-то тяжело на такие эксперименты шли.
На самом деле, нет. Вы знаете, наоборот, в силу того, что сценарий не типичный и не классический для отечественного кино, актерам было очень интересно с этим жанром поработать, потому что это совершенно специфическое существование, это другое существование, не бытовое. То есть и Виталий, и Михаил Горевой, и Саша, все исполнители главных ролей, они очень горели проектом на площадке, было видно, насколько азартно проходит работа, потому что это все очень интересно. Плюс, действительно, вот эти трюки, которые делались, пластический грим, все это, в общем, такие игрушки, с которыми отечественные актеры не часто сталкиваются. Это все весело на самом деле, это все очень любопытно.
Папу того самого как раз играет Виталий Хаев, которого вы, может, помните по фильму «Изображая жертву» того же Кирилла Серебренникова. Я еще, Кирилл, что хотел спросить, все-таки под вот этой жанровой оболочкой заложены те самые социальные проблемы, там и опер он, и коррупционер, и мы видим типичные российские проблемы в семье, со слабой женой запуганной и хитрой дочкой. В общем, целый клубок наших российских историй.
Ну да.
Как вы во все это погружались, я имею в виду, что вам помогло, криминальная хроника, я не знаю, просто контекст, в котором вы существуете, откуда вы все эти явления выкопали?
Я не знаю, я же смотрю по сторонам, живу и общаюсь с этими же людьми. Нет, естественно, когда уже в процессе разработки сценария, я начитывал различные статьи, действительно, хроники, там очень много случаев на самом деле публикуются и в газете, и в СМИ, по поводу убийства дочерьми отца, или там девочка была… Или вот была очень похожая история на самом деле, только там была маленькая, там были пятнадцатилетние дети, где девочка уговорила парня убить ее собственного отца. То есть такого очень много, к сожалению. Вот так, не знаю.
У нас такой еще контекст все-таки в России сложный, особенно очень много в последнее время на высоких трибунах говорят о духовных скрепах, семейных ценностях. Вот вы не боитесь, что такой фильм, радикальный, может быть, для нас, вызовет чью-то реакцию, особенно название «Папа, сдохни»? Каких-нибудь пап в Совете Федерации сейчас запугает. Вы не боялись этого?
Да нет, мы особенно об этом не думали. Мы постфактум сейчас столкнулись с определенными проблемами на уровне проката и рекламы фильма, потому что действительно название достаточно резкое. Понятно, кто видел фильм, тот понимает, что здесь, что это жанровая история, и название, не призывающее ни к насилию, ни к экстремизму, это просто как бы в жанре, это как «Убить Билла», или как «Сдохни, Джон Такер!», вот в таком ключе.
Но в итоге столкнулись с тем, что действительно нас именно из-за названия блокируют в соцсетях рекламу, или не хотели вывешивать наши постеры, или как-то там меньше получилось кинотеатров, чем мы рассчитывали. Это есть, но это все действительно такая новая экспериментальная история, с непротоптанной дорожкой, и мы тут на своих ошибках учимся и понимаем, что где-то можно было, наверное, помягче зайти.
С другой стороны, меня, например, очень сильно вдохновляет, что эту историю поддержало Министерство культуры, и как бы можно только с большим уважением отнестись к тому, что они готовы на такие эксперименты, они до сих пор ищут новые пути к зрителю, готовы искать, что-то искать новое. И у нас все не ограничивается, например, кино историческим, историческими боевиками, а какая-то ирония, сатира, более молодежное кино, оно тоже вот встречает поддержку, отклик, это очень здорово, за что им большое спасибо.
Министр культуры на стадии согласования проекта, или он посмотрел кино уже, поддержал?
Нет, кино еще не смотрел. В смысле, мы же, у нас это питчинг, Министерства культуры, это дебют, они нас поддержали на стадии производства.
То есть название менять не будем, «Папа, сдохни» остается в прокате?
Ну, а что, мы же уже прорекламировали его, начали рекламировать. То есть когда мы поняли, что оно нам действительно мешает, что-то менять уже было поздно, потому что фильм уже…
Не надо менять, оставляйте.
Конечно.
Мне очень нравится, мне кажется, что люди пойдут. Люди неглупые, в отличие от тех, кто пытается вставлять палки в колеса.
Я очень надеюсь.
Скажите, последний тогда вопрос задам вам, что было самое сложное? Вот рассказывал Александр Кузнецов про несколько видов крови, за которые там боролись, трюки трехдневные, которые там на площадке вы устраивали. Что самое сложное все-таки в производстве довольно накрученного монтажного фильма?
Видите ли, с технической точки зрения, для меня… До «Папа, сдохни» у меня было порядка восьми коротких метров, которые я снимал сам, вообще без какой-либо поддержки и бюджета, где ты сам как режиссер, сценарист, продюсер, администратор площадки, и еще параллельно всех кормишь, то есть выполняешь 90% всего, производство все-таки фильма с бюджетом мне показалось, естественно, гораздо легче, потому что есть очень много классных профессионалов, которые помогают делать хорошее кино. И в этом смысле, вот как раз с «Папой» для меня было самое сложное, это та зона, где я уже не могу никак повлиять на работу, это как раз с маркетингом и с пиаром, там где я просто бессилен. Это просто было самым болезненным процессом.
Это первый ком. Тогда что дальше, после этого безумия? Вы будете так и продолжать жанровое снимать кино, или какой-то план есть? «Папа, сдохни-2» будет?
«Папа, сдохни-2» не будет, но тема семейственности еще пока не закрыта для меня.
Отлично, это в России очень востребована сейчас тема.
Да. И мы сейчас с Артемом Васильевым и Андреем Савельевым, это продюсеры, которые сделали «Юморист», «Довлатов», вот с ними сейчас готовим следующий проект, рабочее название сейчас «Без оглядки». Это более добрая, не кровавая совсем, приключенческая история, практически фильм-погоня.
