Донецк: правда и вымысел

Прерванный по независящим от редакции обстоятельствам сериал «Донецк глазами журналистов Дождя» будет продолжен.

Наши глаза – это объективы видеокамер, наша память — облачные хранилища. Операция прошла успешно: зрение и память восстановлены, за что спасибо нашей технической службе. А водитель рейсового автобуса Мариуполь-Москва передал нам долгожданную посылку — жесткий диск, на котором сохранилась часть записанного в Донецке видео. Знали бы вы, через сколько рук ему пришлось пройти, прежде чем вернуться домой! Спасибо всем, кто рисковал ради нас, кто, кутая его в одеяла, пряча за пазуху, провозил через границу. 

Но обо всем по порядку. 

Первые часы после нашего задержания на сайте МГБ висел лживый пресс-релиз, в котором не было ни слова о нашей аккредитации. Рабочая версия — мы работали без необходимых на то разрешений. Версия несостоятельная в первую очередь потому, что мы не настолько отважные ребята, чтобы в городе, где на каждом перекрестке стоят вооруженные люди, на свой страх и риск доставать камеры. Да и переписка с помощницей Захарченко Аленой Алексеевой, как ее ни удаляй вручную, из какого-нибудь «облака» обязательно вылезет. 

Стирать флешки, удалять из моей почты все письма за 2016 год, чтобы замести следы, — так же бессмысленно, как бороться с техническим прогрессом орудиями бронзового века. Единственное, на что хватило ума и знаний киберспециалистов молодой республики, — вскрыть мой телефон, судя по характеру повреждений — с помощью долота или стамески, извлечь оттуда материнскую плату и постучать по ней молотком. Что-что, а это у них хорошо получается, остальное — пока не очень. Поэтому пресс-релиз пришлось на ходу переписывать и выдумывать новую причину, почему нас выдворили из Донецка.  

Аккредитацию мы получали на Пушкинской, 7. Здание бывшего бизнес-центра, где теперь заседает Народный совет. На карусельных дверях наклеены стикеры — пистолет, перечеркнутый красным («вход с оружием запрещен»). Охраняют, но так, чтобы это не очень бросалось в глаза:  пиджак в полоску, в одной руке портфель, в другой — пластиковый стаканчик с кофе. Почти бизнесмен, если бы не галстук на резинке. Отполированный до блеска пол из черного мрамора, люстра в отражении и ненавязчивый скрип кожаной обуви. У администратора на ресепшен из-за уха предательски выглядывает витый проводок. Именно в таких местах встречаются плохие русские из плохих американских фильмов о мафии. 

За нами спускается помощница Захарченко Алена Алексеева, у нее репутация «главной политтехнологини ДНР». 

– Не успели приехать, – говорит она, открывая сайт Дождя на своем смартфоне в лифте, - а уже что-то написали. Мы вас внимательно читаем. Если не понравится, больше не пустим. Шучу… Надеюсь, вы ко мне не в той футболке с Шевченко пришли? 

На офисный стул накинута норковая шуба, на стене — портрет Захарченко в военной форме. Нервно перебирает фиолетовыми ногтями по столу. Новые люди, незнакомые порядки — пока присматриваемся, от выводов воздерживаемся. Нам только предстоит узнать, что все женщины, работающие в аппарате республики, носят норку, а мужчины, за исключением, пожалуй, тех, что работают в министерстве образования, } милитари. Обедать они ходят в ресторан «Пушкинъ» в том же здании, где икру щуки подают на подушке из льда, а официанты, гостям на утеху, могут прочитать что-то из классики. Сами там не были, потому что дорого, знаем лишь по рассказам.  

Вечером первого дня ужинаем в «Донмаке». «Макдональдс» уехал, а клоун Роналд остался. Посмотрите сюжет министерства информации ДНР, который возглавляет Алена Алексеева, об открытии этого заведения. Хотя бы ради стендапа корреспондента. 

Людей немного. На входе флаг ДНР. Говорят, всех предпринимателей обязывают украшать символикой фасады зданий, иначе грозят отобрать лицензию. Всего в Донецке три «Донмака», и все принадлежат разным индивидуальным предпринимателям. Самое интересное – все они зарегистрированы в Єдином державном реєстрі юридичних осіб, фізичних осіб-підприємців. 

Так работают многие донецкие предприятия — регистрируя фирмы-двойники на территории Украины и облагаясь двойным налогом. Никто не знает, что будет завтра и как долго просуществует республика. Крупнейшее предприятие республики — Донецкий металлургический завод — по-прежнему в юрисдикции Украины и продолжает платить своим сотрудникам зарплату в гривнах. Завод принадлежит Виктору Нусенкису, которого называют близким другом Виктора Януковича.

В Донецке процветает рынок так называемого «низового обнала». Работает это так: рабочий металлургического завода, получив на карту зарплату в гривнах, переводит деньги через интернет-банк на счет фирмы, назовем ее «Рога и копыта», и тут же получает эту же сумму в рублях. Комиссия составляет десять процентов. 

Я встречаюсь с первым местным жителем. Опасаясь слежки, два часа хаотически перемещаемся по Донецку. Пытаюсь понять алгоритм наших передвижений, включить внутренний навигатор и запомнить маршрут, но это бесполезно. Кажется, мой собеседник и сам запутался и уже не понимает, куда мы идем. Главное – не стоять на месте и не привлекать внимания. 

— Мы же не дураки — быть гражданами банановой республики, которую не признает даже Россия, — как у 99 процентов населения Донецка, у моего собеседника по-прежнему украинский паспорт. Никто пока не спешит следовать примеру Ивана Охлобыстина. — Куда нас пустят с этими паспортами, куда возьмут наших детей с этими липовыми аттестатами?!  

В его семье так думают не все. Жена целиком и полностью на стороне республики, из-за чего в их семье нередко возникают конфликты.

— В какой-то момент мы зареклись говорить о политике. Многие наши знакомые, по двое, а то и по трое детей, развелись на этой почве.

Мы проходим Донецкий академический театр оперы и балета, где проходила церемония прощания с Моторолой. На ближайшем перекрестке билборд – портрет погибшего и надпись «Герои не умирают!» Завтра будет 40 дней со дня его смерти...

Семьи распадаются не только из-за идеологических разногласий. Как рассказала одна женщина, с которой мы ехали в маршрутке, в городе появилось много новых мужчин.

– Вот у меня профиль в «Одноклассниках». Там ясно написано — замужем, двое детей отмечено. И все равно ко мне лезут мужчины, какие-то ополченцы с Углича и Волгограда, и их не смущает мой статус: «Молодая-красивая, не желаете со мной дружить?» Это я вам в вежливой форме передаю, что они мне пишут.

Десять часов вечера, дело близится к комендантскому часу, который наступает в 11. На улице все меньше людей, троллейбусы уже не ходят. Я прощаюсь со своим собеседником и иду к дому, где мы сняли квартиру. Телефон разряжается, Василий [Полонский] к трубке не подходит. Пишу ему во все мессенджеры, одно сообщение другого свирепей, — бестолку. А комендантский час уже близок… Набираю наугад номера квартир на домофоне — отвечает женщина с 5 этажа. Объясняю ей ситуацию – коллега не берет трубку, не знаю, где он, что с ним, на стук в квартиру не реагирует. Пока хозяйка нашей квартиры спешит мне на выручку со вторым комплектом ключей, соседка приглашает к себе в квартиру и угощает кофе. 

— Сегодня днем уже приходили странные люди. Позвонили мне в домофон, сказали, что скорая, в 11 квартиру. А 11 у нас на втором этаже, а 13, где вы остановились, — на четвертом. Я открываю дверь, посмотреть, кто вошел, вижу мужчину в военных штанах у вашей квартиры на четвертом. Вы же в 11, говорю. А он мне удостоверение какое-то показал и жест такой рукой сделал – мол, уйди и дверь закрой. По вашу душу, наверное, приходили.    

Худшие мои опасения не подтвердились — Василий просто крепко заснул, — но после рассказа впечатлительной соседки я решил на всякий случай хранить жесткий диск в другом месте. Точно не в этой квартире. Передавать его на хранение другим людям было опасно, все наши встречи, думаю, отслеживались, поэтому мы сделали тайник. Как показали дальнейшие события, наша осторожность была оправданной. После того как все страсти улеглись, мы нашли человека, а вернее нескольких, которые согласились абсолютно безвозмездно, на свой страх и риск, провезти этот диск через границу. Донецк-Волноваха-Мариуполь-Москва. И вот, наконец, этот диск у нас! 

В четверг мы опубликуем видеоинтервью полевого командира Александра Ходаковского, который в какой-то момент стал главным оппозиционером непризнанном республики.