Письмо матери Стенина от украинского солдата

Я почему-то очень хорошо представляю, как Мария, услышав новости, встала, запретила себе реветь и поехала на восток. А новости были из рук вон.  Сначала, 31 июля в 18.00, на сайте Инфокорпуса (агентство Новороссии) была размещена информация об уничтожении колонны украинской бронетехники в районе Шахтерска, потом она увидела жуткие снимки горящего танка и кровавого месива вокруг, а еще до этого намертво замолчал телефон ее сына Андрея, десантника, который где-то там, под Шахтерском, и был.

В ночь с  первого на второе августа, когда Мария уже подъезжала к Днепропетровску, появилось видеообращение Андрея из больницы, и она поняла главное – сын жив!

Она еще не знала, что судьба сына намертво, навсегда сплетется с судьбой фотографа РИА-Новостей Андрея Стенина, пропавшего под Донецком 5 августа: ее Андрей снят на одной из последних стенинских фотографий. Снят распростертый на земле и мучающийся от боли. И это по поводу обоих Андреев социальные сети изрыгнут всевозможные гадости, обвиняя одного из них в трусости, а второго – в издевательствах и пытках.

Ничего не зная о ней и ее броске на восток, мы все были так или иначе вовлечены в поиски пропавшего коллеги. Ходили неясные слухи, что Стенин мог быть арестован  украинскими силовиками. Многие предлагали выйти на пикет, мне это казалось бессмысленным, я написала лично от себя открытое письмо министру МВД Украины Авакову – запросто так, в фейсбуке, через день получила там же, в фб, ответ его помощника Геращенко, что Стенина у них нет, более того, МВД объявило фотографа в розыск.

Мысль найти человека, который, возможно, был одним из последних, видевших Стенина до исчезновения, пришла почти сразу. Несколько дней поиски никуда не приводили, а потом одна моя фб-знакомая случайно увидела в своем городке листовку-объявление о сборе средств для помощи солдату в госпитале. Мы сравнили фотографии. Сомнений не было. Это был попавший в плен десантник.

И я поехала на Украину в этот самый госпиталь. Мария ютилась там же этажом выше, в гинекологии, чтобы быть на подхвате.

Танк подорвался на мине, Андрея взметнуло в воздух и бросило на землю. Осколки вонзились в обгоревшую спину, разворотило живот, перебило ногу. Пролежал он так, истекая кровью и время от времени приходя в сознание и пытаясь куда-то ползти, пятнадцать часов. А через пятнадцать часов, прочесывая местность, на него вышли ополченцы, с которыми был и Андрей Стенин. Андрей узнал Стенина на фотографии, которую я показала, только вспоминал все происходившее как в тумане, силы тогда совсем его покидали …

В больницу в Донецк десантника отвезли почти сразу, операция шла пять с половиной часов: тяжелый перитонит, ампутация пальца на ноге. Имена людей, спасших ему жизнь, солдату не известны. Такие дела. Война.

Каждый день Андрея вывозят погулять в больничный сад, но подолгу сидеть в инвалидном кресле солдат не может из-за ожогов на спине, тогда его везут обратно. Приходит сестра и вкалывает очередное обезболивающее, хотя он и старается терпеть. Лечится Андрею еще очень долго, предстоят многочисленные пересадки кожи и переливания крови и плазмы.

А я даю выговориться Марии. Напевно, на ласковой смеси украинского и русского, она рассказывает об их довоенной жизни, так похожей на жизнь многих людей в бывшей империи. Трое детей, старшая дочка и мальчишки-близнецы. Своего жилья не было никогда. Сначала жили впятером в двенадцатиметровой комнатке в общежитии. Так бы, может, в ней и существовали до сих пор, но однажды она записалась на прием к мэру. Пришла вместе с детьми в кабинет, села и сказала, ну вот, дети, теперь мы здесь будем жить, у дяди смотрите, какая большая комната. Мэр их не выгнал, поговорил по-человечески, то ли настроение было хорошее, то ли совестно стало, то ли дети помешали. Через месяц дали им в общежитии вторую комнатку. А потом дочка вышла замуж и уехала. Так что теперь почти просторно. Да еще и муж отправился на заработки в Россию. А мэров с тех пор много сменилось.

Самая отличная и престижная работа в этих местах для простого человека – охранником на атомную станцию, что неподалеку. Только туда трудно попасть. Вот Андрею, который много лет занимался боксом, тренер и сказал – иди, сынок, контрактником в армию на три года, вернешься – точно на станцию возьмут. Он и пошел. Было это еще до всех событий, в октябре прошлого года.

Теперь Андрея уже не возьмут никуда…

И так мы сидели с ней на диване и разговаривали. Вдруг дверь палаты открылась, и оттуда вышел ее сын. Переставляя костыли, он медленно побрел по залитому утренним солнцем больничному коридору. Было так странно, что молодая, упругая сильная спина и обмотанная бинтами черная обгоревшая нога с ампутированным большим пальцем принадлежат одному человеку. Такое страшное столкновение мира и войны в одной жизни.

Опять – Мария:

- И я уже недалеко была от Донецка, сижу на автобусной остановке одна совсем, сумку к себе прижимаю, никого вокруг нет и машин никаких нет, и ночь уже почти на дворе. Тут человек какой-то подошел, начал разговаривать со мной, пригласил к ним домой переночевать, оказалось – они сами беженцы из Донецка, потом уж я рассказала, зачем туда еду, помогли мне очень эти люди.

- Когда пошла в штаб ДНР, попросила знакомую одну из наших мест, которая живет в Донецке, пойти вместе, постоять поодаль, подождать, выпустят меня или нет. Она увидела, что не выпустили, тогда организовала Андрею передачи в реанимацию, как будто от меня, чтобы он не думал, что со мной что-то случилось.

- А что с тобой в это время было?

- Со мной разговаривали, ну вроде как допрашивали, скажу сразу, никто пальцем не тронул, не орал, мобильник хотели забрать, а я не отдала, мне, говорю, его дочка подарила, я выключу, и они поверили, не отобрали, а я тількі молила щоб до сина мене пустили, хлопчикі, кажу, пустіть мене до нього,у вас теж мамки десь Є.. Продержали четыре дня в какой-то каморке, только поесть выводили, две ночи прямо со мной ночевал страж мой, потом уже просто запирали. И всі ці чотири дні я не знала вообще нічого про сина, тільки молилася безперервно й такий зв'язок з ним весь час відчувала – как будто пуповину не перерізали. .

- Предлагали нам в Россию уехать, а я сказала, ні, хлопчики, я росію люблю, я там навчилася, але неньку Україну люблю ще більше, я тут і и остануся.

- И ты не боялась?

- Совсем не боялась. Только молилась все время несамовито - неистово.

Каждый день она вспоминала что-то новое:

- Раз меня посадили в машину, повезли по Донецку, развалины да разрушения-руйнування показывать. А у мене перед очима тiльки дитина моя змучена стоiть…

- Потом его из реанимации перевели в палату, и меня к нему пустили, мы там были вдвоем, и нас охраняли все время.

- Когда нас обменяли 11 августа, Андрея товарищи несли на носилках, и мы попали на обратном пути под обстрел, полночи просидели в подсолнухах, я держала его голову на коленях. Потом еще одну машину за нами прислали и сразу  в госпиталь на вертолете.

- Я часто думаю, сколько раз на этом пути и Андрюша, и я могли погибнуть. Але якась велика сила охороняла нас, скільки добрих людей по дорозі зустрілося .. .

- Знаешь что, - сказала я на третий день. – Мне кажется, Андрей должен написать матери Стенина письмо. Просто написать, что там было.

- Да, - согласилась она. – Ты сама ему предложи.

- А как его маму зовут? – спросил он.

- Я не знаю. Просто мама.

- Та я стесняюсь. Я по-русски плохо пишу.

- Напиши на украинском. Она поймет.

Он поерзал на кресле, усаживаясь поудобнее, положил на колени компьютер вместо досточки, взял у Марии лист бумаги и написал несколько строк. Вот они.

PS. А Мария и есть первый герой. В мирной жизни она работала нянечкой в детском саду.

PS. Я очень рада, что в этой истории все оказались людьми. Письмо солдата я передала сегодня маме фотографа.