«Отмарафонили» и по домам? Про равнодушных американцев

В этот раз перед отъездом хотела бы написать свои наблюдения в отношении человеческой реакции американцев на неожиданный для всего мира теракт. Надо сказать, что привыкнуть к терактам вообще невозможно, разве что только в сводках новостей о вновь взорвавшейся бомбе в Кабуле, например.

Но то что произошло в Бостоне действительно повергло в шок всех, в том числе нас россиян, потому как мы как раз, к сожалению, знаем о чем идет речь. Выражая соболезнования по поводу случившегося, я говорю: «We know how you feel», и со мной никто не спорит, потому что это так и они это понимают. Мы все помним, что такое теракт, помним каждый из них. Где были, что делали утром, кому дозванивались, как потом опустошенно читаем новости. 

Это второй теракт после трагического 11 сентября на территории США с человеческими жертвами.  Каждый год 11 сентября  на месте башен собирается много людей, родственников, друзей и не только, чтобы вспомнить тех, кто погиб, вспомнить то утро, где ты был, кому звонил. 

Мы приехали ночью  сразу после теракта. Пока ехали, Вова готовил включение, и мы были уверены, что вокруг места взрыва будет толпа людей, ажиотаж и прочее, потому что у нас так всегда. Наши люди, бросая дела, бегут на помощь, вывозя людей как это было из Домодедово в последний раз, когда таксисты вдруг заламывали нереальные цены на то, чтобы выехать в Москву из аэропорта. Или как подвозили питьевую воду к теракту на Лубянке, потому что, если мы ее не принесем, никакая милиция, извините полиция или МЧС, их не принесет. Мы бежим помогать и кудахчем вокруг еще примерно сутки, потому что людям нужна наша помощь, наша — тех, кто не пострадал. 

А тут кругом пустота, людей нет. Оцепление, знаете, как выглядит? Желтая полиэтиленовая ленточка и два копа на гигантский перекресток. Нет людей вообще, не приходится орать в мегафон ставить железные заборы, охрану по периметру бостона, даже на въезде в город нет копов. Почему так? 

Дураки, типа? Не знаю, вряд ли. Они там разбили лагерь с палатками, работают, перекрыв в итоге саму улицу Бойлстон, а весь город живет своей жизнью. Нет зевак вообще, нет этих сумасшедших блогеров с айпэдами передающих с места события на стрим-канал потоки видео, никого нет кроме крупнейших телевизионных компаний, которые в ряд стоят с выставленным на репортеров светом, будто снимается большое кино. Марафонцы все еще ходят в своих костюмах, надевают на себя медали, наверное, это важно, это как знак протеста, что нам не страшно. 

Мы читаем российские сводки и оттуда, например, МК пишет: «город переполнило уныние и траур». Или: «люди несут свечи игрушки и цветы и не прекращают нести».

Я вам так скажу: цветов тут примерно 3 букетика с позавчерашнего дня, в основном висят на ограде или приклеены к столбу. Никто не несет свечи или игрушки, люди не погружены в траур, город живет, город ходит. Мы долго рассуждали с Вовой Роменским, почему так? Что это они такие бессердечные что ли? А потом думаем, а что им там делать? По рассказам очевидцев, полиция прибыли в считаные секунды и тут же огородило место взрыва, эвакуировала спокойно людей, попросила разойтись всех и все разошлись. Ну а что делать? Раненых доставили в больницы, списки тут никто на улице не составляет, потому, как всем все понятно кого куда увезли. Вода еда и прочее тут тоже не нужны, таксисты цены не заламывают, метро работает. Короче, единственное, чем можно помочь — это не мешать, потому что работает система. Хорошо это или плохо я не знаю, но необычно точно. 

Поскольку я все-таки из России, я пытаюсь всячески понять, отчего большинство марафонцев с медалями на шее и в тематических костюмах всю ночь отбывали из Бостона огромными группами? У всех дела, все бегут, "отмарафонили" и по домам?

Ведь тут были представители почти всех стран, и никто из них так и не объединился, не остался экстренно в Бостоне, не вышли на следующий день с цветами к месту теракта, не вышли к людям выразить соболезнование, все просто молча разбежались по своим самолетикам из своих отельчиков. Никто не дождался траурной церемонии, не посчитал нужным для себя быть там, потому что, наверное, их это не касается? Например «я не американец, это не мое горе», «мне жаль, но мне пора в Техас, я буду скорбить с вами по телевизору», «я помолюсь за вас» — какие еще могут быть варианты? Я этого не понимаю, но может, потому что я из России и в моей стране система не работает, и поэтому я и мы, мы с вами бросаем дела, едем на машинах забирать людей, собираем вещи на Воробьевых горах и чуть ли не пешим ходом идем в Крымск. Разгребаем там трупы животных и пишем в Москву списки того, что необходимо еще. То, что работает система — это классно, это очень впечатляет и, я бы даже сказала, обескураживает осознанное системное существование людей. Полиция знает свое дело, граждане — свое. Может, так и надо жить? Я не знаю, клянусь.

Но меня вдохновляют наши люди, которые всей страной объединяются для помощи своим согражданам. Мне кажется, мы с вами, кучка неравнодушных и переживем атомную войну, короче говоря:  не дадим друг другу сдохнуть.