Макеева: Завтра такая печальная дата – вторая годовщина со дня смерти в СИЗО юриста Сергея Магнитского. Мы подсчитали, что как раз в эти дни число умерших за два последних года в СИЗО по всей России фактически невиновных людей, в отношении которых не вынесено решение суда, перевалило за тысячу. Завтра в нашем эфире смотрите спецпроект «Виртуальный мемориал» по погибшим в СИЗО. Зоя Светова посвятила накануне двухлетней годовщины со дня смерти Сергея Магнитского публикацию. С какими итогами следствие подошло к этой печальной дате? Родственники хотя бы отчасти удовлетворены теми выводами, которые следствие сделало? Ну например, тем, что виновные врачи предстанут перед судом?
Светова: То, что сделало следствие, по-моему, это настоящий скандал. Мне странно, что об этом так мало говорят. Дело в том, что следствие выделило из общего уголовного дела, которое расследуется по факту смерти Магнитского, дело по обвинению двух врачей: врача Дмитрия Кратова – бывшего замначальника по медицинской части СИЗО «Бутырка» и врача Ларисы Литвиновой, которая заведовала терапевтическим отделением в «Бутырке». Оно выделило это дело по обвинению этих двух людей, и дело сейчас пойдет в суд. А дальше они говорят – а основное дело мы будем расследовать, может быть, появятся какие-то новые фигуранты. По-моему, на самом деле, это позорище, это удивительное лукавство. Магнитский умер в СИЗО «Матросская тишина», а будут судить врачей «Бутырки», и на суде будет рассматриваться эпизод пребывания Магнитского в «Бутырке». И вообще эпизод того, где этот человек умер, не будет рассматриваться, потому что это не имеет отношения к делу. Это скандал.
Что же будет рассматриваться на суде? Будет говориться о том, что они его плохо лечили, и поэтому он умер в «Матросской тишине». Но это же полный бред. Так получилось, что я познакомилась с некоторыми материалами расследования, я видела заявления, которая писала мать Сергея Магнитского Наталья Николаевна Магнитская еще в сентябре, по-моему, 13 сентября. Это было обращение на имя Бастрыкина. Заявление называется так: «Сообщение о преступлении». Она считает, что ее сына убили в СИЗО «Матросская тишина».
Макеева: Бастрыкин как-то ответил?
Светова: Нет, он не ответил, никакой реакции. Но косвенно то, что она там пишет, она приводит аргументы, почему она так считает, она рассказывает о том, какие есть доказательства даже уже в материалах дела, о том, что Сергея могли убить в «Матросской тишине». Доказательство именно того, что не привлекают к ответственности именно врача Александру Гаусс, хирурга, которая непосредственно в «Матросской тишине» принимала Магнитского, ее не привлекают к ответственности. Даже, я думаю, она не будет свидетелем на суде, где будут судить врачей «Бутырки». Это говорит о том, я еще и раньше об этом писала, что ее просто выводят из-под удара.
Почему это делается? Для меня абсолютно очевидно, что это делается потому, что врач Александра Гаусс знает, как умер Сергей Магнитский, она знает подробности. Она знает, например, о том, что после того, как он умер, первый акт о смерти, который был составлен в «Матросской тишине», среди причин смерти были написаны диагнозы – панкреатит, еще какие-то. И кроме того, там была закрытая черепно-мозговая травма - под вопросом.
Макеева: Насколько я понимаю, это документы, которые ранее не были известны?
Светова: Нет, они были известны. И мать об этом писала Бастрыкину, я писала об этом. Там было написано: закрытая черепно-мозговая травма - под вопросом. И дальше в дело вложен другой акт о смерти, где точно такие же диагнозы, его подписали точно такие же врачи, только закрытой черепно-мозговой травмы там уже нет. Самое важное, что на той бумаге, где есть закрытая черепно-мозговая травма, там стоит печать СИЗО «Матросская тишина», а на другой бумаге, где нет этой записи, не стоит печать. Так что я верю той бумаге.
Второе доказательство. Был составлен рапорт следователем. Когда человек умирает – что происходит? Сообщается следователю, что человек умирает, следователь Преображенского района какого-то следственного управления, по-моему, по фамилии Левин, приехал в СИЗО «Матросская тишина», чтобы проверить, что же произошло. И он дальше пишет в рапорте: «Есть подозрение, что смерть может быть связана с насильственными действиями. То есть это может быть насильственная смерть, и быть может, нужно возбуждать дело по 105 статье часть «Убийство». Так это записано в его рапорте. Это 19 ноября, Магнитский умер 16 ноября. Я думаю, что он выезжал или 16 ноября, или 17 ноября. Но потом 24 ноября вдруг возбуждается уголовное дело совершенно по другой статье.
Макеева: А где этот следователь сейчас? Он все так же работает?
Светова: Да, он также работает. Но он уже потом не вел это дело. Потом это дело вели другие следователи.
Макеева: Но тем не менее, он может стать свидетелем.
Светова: Конечно. Потом это дело вели другие следователи Преображенской прокуратуры. Дело было возбуждено 24 ноября по статье «Неоказание помощи и халатность». Уже врачи становятся виновниками. Дальше это все развивалось, потом следствие перешло в Следственный комитет. Сейчас расследование ведет следователь Марина Ломоносова. Еще там очень интересная история. Если вы вспомните, то Магнитского из «Бутырки», поскольку у него начались сильные боли утром 16 ноября, именно врач Лариса Литвинова, которую сейчас обвиняют, и Кратов срочно перевели его в «Матросскую тишину», где есть больница, чтобы там его лечили, посмотрели, что с ним. Так вот он приехал в «Матросскую тишину». Там, кстати, не запечатлено, как он входит в «Матросскую тишину». Почему-то видеокамеры не работали. Или их там не было, как нам теперь объясняют, хотя они должны там быть. Когда человек входит в СИЗО, это все должно отражаться.
Его туда приводят, и врач Гаусс его там принимает. И вдруг ей кажется, что у Магнитского острый психоз. Она вызывает скорую психиатрическую помощь. Но пока психиатрическая помощь едет, она вызывает группу усиления из 8 человек, которые начинают его бить резиновыми дубинками - есть документы о том, что его бьют. А сама она уходит в больничное отделение. Так вот теперь следователь Ломоносова назначила судебно-психиатрическую экспертизу в институте Сербского. Институт Сербского говорит – не было у Магнитского острого психоза. То есть версия врача Гаусс о том, что у него был острый психоз, разбивается.
Макеева: Тут факт на факте, каждый требует какого-то уточнения. Это сильное впечатление. Во-первых, я не думала, что у нас совершенно официально разрешено человека в состоянии острого психоза бить резиновыми дубинками ввосьмером.
Светова: Объясню, почему они это делали. Они говорили о том, что он может себе повредить.
Макеева: А если его хорошо побить, то он себе не повредит.
Светова: Да, но они же резиновыми дубинками бьют. Они считают, что это ничего страшного.
Макеева: То есть у нас это официально разрешено?
Светова: Да. Потом, например, врач Гаусс говорит: «Он закрывался от нас целлофановым пакетом. Я дала ему целлофановый пакет, потому что его тошнило». Но возникает подозрение у матери Магнитского и ее адвоката, что ему могли надевать на голову этот целлофановый пакет. В акте о вскрытии говорится о том, что у него было очень большое сердце, а врачи говорят, что у человека сердце расширяется, когда ему надевают на голову целлофановый пакет.
Макеева: То есть это была пытка.
Светова: Да. Но следствие не хочет это расследовать. Оно же передает в суд дело о «Бутырке», где официально мы не знаем о том, что его там били, пытали. Здесь же, в «Матросской тишине» мы знаем, что его били. Оказывается, что у него не было никакого психоза. Тогда у меня вопрос – зачем вы вызываете скорую психиатрическую помощь? Потом дальше. Эта психиатрическая помощь приезжает, но ее в СИЗО «Матросская тишина» не пускают в течение часа. Врача-психиатра туда пустили, когда Магнитский уже был мертв, он констатировал его смерть.
То, что там происходило, это тайна, мы ее до сих пор не знаем. Уже прошло два года, мы не знаем, что там произошло. И следствие нас не приблизило, потому что оно нам этих врачей в суд дает – Литвинову и Кратова, которые служили совершенно в другой тюрьме, в «Бутырке». Оно запутывает общество, потому что умер-то он в «Матросской тишине».
Макеева: Как вы считаете, почему, несмотря на то, что на всех уровнях, включая президентский уровень, говорилось о том, что необходимо расследовать это дело - оно, в конце концов, не политическое - чего стоит следствию взять и действительно именно это дело расследовать? Если общество так просит?
Светова: Потому что Магнитский – это человек, который раскрыл огромную финансовую аферу о краже из бюджета 5,4 млрд. рублей, которая была совершена сотрудниками МВД. Мы знаем о том, что там и налоговая инспекция участвовала, мы знаем, что эти сотрудники налоговых инспекций, главы налоговых инспекций были связаны с министром обороны Сердюковым, потому что они раньше работали под его началом, когда он еще возглавлял Федеральную налоговую службу. Потом, когда он ушел в министерство обороны, когда их уволили из налоговых инспекций, он их взял к себе в «Росвооружение». И если начать расследовать это дело, если, например, врач Гаусс будет объяснять, как умер Магнитский, то дальше цепочки потянутся в МВД, в налоговую инспекцию, к министру Сердюкову и дальше. А зачем?
Макеева: Как вы считаете, гибель Магнитского – это, скорее исключение? Его в СИЗО поставили заведомо в такие условия - пытки, то, о чем вы говорите. Или эта история еще дополнительно страшна именно в своей обыденности? В принципе, это с любым человеком могло бы произойти и происходит, просто именно из-за того, что личность Магнитского такова, это было предано огласке, пресса об этом сообщает.
Светова: Это сложный вопрос. Дело в том, что если мы предположим, что Магнитского не убивали специально, то есть в «Матросскую тишину» не приехали какие-то киллеры, которые его избивали, чтобы убить, а предположим, что его просто избили, потому что такое отношение к заключенным, то это обыденная ситуация. Но его же до этого доводили, его же не лечили там специально, чтобы он давал показания. Это всегда шантаж со стороны следователей – давай показания, и мы тебя отпустим. Сейчас то же самое происходит с Натальей Гулевич, вы много говорите о ней. Ей говорят: давай показания, и мы тебя освободим, не дашь показания – умрешь в тюрьме. То же самое происходило с Верой Трифоновой, которая умерла. Следствие имеет абсолютно спокойный доступ в тюрьму, следователи, дознаватели, которые могут шантажировать людей, которые там сидят.
Мы не знаем, что произошло с Кудояровым, директором школы, который тоже умер, у него сердце не выдержало. Но мы точно знаем про Магнитского, про Веру Трифонову, про Гулевич, мы точно знаем, что этих людей шантажируют, что их там пытают, потому что они больны. Именно здоровье, жизнь – в обмен на нужные показания. Поэтому Магнитский просто высветил эту историю, он стал известен. Но мы можем предложить, что действительно его хотели убить, чтобы он не мог дальше свидетельствовать против сотрудников МВД и не раскрывал цепочку этой огромной финансовой аферы. А могло быть просто, что он приехал и просто его там забили, потому что он стал жаловаться. Или просто не хотели лечить. Я все время вспоминаю то, что сказал министр Коновалов: «Российская пенитенциарная система сохранила в себе очень многие черты ГУЛАГа». И это правда - ГУЛАГ никуда не делся.