Козырев: Теперь давай поговорим с тобой не как с артистом, не как со слушателем, а на сей раз как с гражданином.
Гребенщиков: Ну, слава Богу.
Козырев: Голосовать пойдешь?
Гребенщиков: По-моему, в современных нам условиях говорить о политике и голосовании просто непристойно.
Козырев: Это очень удачный ответ на мой вопрос, но меня он не удовлетворит. Но, тем не менее, ты определился каким-то образом, будешь вообще это делать или нет? Вообще, голосовал ли ты когда-нибудь?
Гребенщиков: Зачем?
Козырев: Не имеет смысла?
Гребенщиков: Зачем?
Козырев: Ответ – «Зачем?»
Гребенщиков: За меня мой голос и так посчитают.
Козырев: Скажи, пожалуйста, я как-то…
Гребенщиков: Если умные люди, они будут знать, куда его посчитать.
Козырев: Очень много раз мы возвращались к этой теме, и я хочу к ней все равно еще вернуться.
Гребенщиков: С удовольствием.
Козырев: Есть ли у тебя какое-нибудь ощущение того, что первое впечатление, или твоя очарованность властью, которая была, по-моему, неоднократна тобой высказана, тебя подвела?
Гребенщиков: Моя очарованность властью?
Козырев: Да. То есть, я помню и про сны вещие, про Владимира Владимировича Путина и про то, что ты, например, разводя руками, говорил слова: «Сурков очень приятный собеседник». Теперь мы видим, что эти герои твоих сновидений и приятные собеседники, собственно говоря, вершат…
Гребенщиков: Почему? Я думаю, что они остаются приятными собеседниками, вероятно, но просто дело в том, что я не помню в своей жизни ни одного случая, когда я подавал повод заподозрить себя в том, что я верю власти. Простите, то, что я говорю, всегда есть смысл прислушаться внимательно к тому, что я говорю. Когда я говорил, что я верю власти? Миш, мы же с тобой воспитаны, как и многие другие, кто нас слушает, я думаю, при советской власти, когда понятие «доверие» и «власть» были как-то несовместимы. Я пока не замечал повода изменить свое мнение. А что, уже есть такой повод?
Козырев: В данном случае у меня нет ответа на этот вопрос, потому что я человек очаровывающийся. У меня был период в жизни...
Гребенщиков: У меня такого не было никогда.
Козырев: Я влюбляюсь в людей, в которых вижу какую-то надежду.
Гребенщиков: Вот, Кришна, да.
Козырев: Да. И в данном случае я говорю не только в культурном контексте, но еще и в социальном. То есть, у меня был, например, один небольшой период жизни в этой стране, в моей стране, когда я был влюблен во власть, и мне казалось, что реально перемены будут к лучшему.
Гребенщиков: Я восхищаюсь твоей наивностью, открытостью и романтизмом.
Козырев: Я вечно очаровываюсь и вечно потом разочаровываюсь.