Первым человеком, которого арестовали по делу о распространении «военных фейков» в марте 2022 года, вскоре после принятия соответствующего закона, стал сотрудник МВД Сергей Ведель (Клоков). Как выяснилось из его обвинительного заключения, с которым ознакомился политик Илья Яшин, отбывающий срок по обвинению в тех же «фейках», в основу дела Веделя легли его телефонные разговоры с родственниками, которые прослушивались его коллегами.
Яшин пишет, что познакомился с Веделем на тюремной сборке (один из этапов пересылки) и почитал его обвинительное заключение.
Ведель, как рассказывает Яшин, работал водителем одного из начальников в главном управлении МВД. За месяц до начала войны его телефон поставили на прослушку. Яшин предполагает, что это может быть связано с тем, что Ведель родился в Украине (а детство Сергей Ведель провел в Буче, где живет его отец).
После начала войны Ведель созванивался с родственниками — в частности, 9 марта он говорил с крестным и дядей, а на следующий день на него составили рапорт, в котором говорилось, что он «допустил криминальные высказывания»:
— отрицал, что «киевский режим является нацистским»;
— заявлял, что взрыв хозпостройки под Ростовом был «провокацией для оправдания ввода ВС РФ на территорию Украины»;
— утверждал, что «целью СВО является смена власти на Украине»;
— сообщал о «больших потерях российской стороны в первые дни СВО».
Вскоре против Веделя возбудили уголовное дело о распространении «фейков». Как пишет Яшин, на допросе адвокат Веделя указал на противоречие и заявил, что нельзя говорить о публичном распространении в частном разговоре по телефону.
В ответ на это, как пишет Яшин, следователь объяснил, что свидетелем беседы «по долгу службы» стал сотрудник полиции, который испытал от услышанного «чувство тревоги, страха и незащищенности со стороны государства».
Прокуратура обвинение против Веделя утвердила. Веделя арестовали 18 марта. С тех пор он находится в СИЗО. По словам Яшина, Ведель «неплохо держится и сидит достойно». «За детей только переживает. После истории с девочкой Машей, отправленной в приют за антивоенный рисунок, я его понимаю», — пишет Яшин.