Вчера, 15 февраля, прошел первый день суда над Алексеем Навальным в колонии. На выездном заседании рассматривали сразу несколько дел — о мошенничестве и о неуважении к суду. Последнее появилось после дела о клевете на ветерана, по которому в феврале прошлого года Навальному назначили штраф в почти миллион рублей. Вчера прокурор зачитала все фразы, а их было больше ста, которыми, по мнению обвинения, Навальный тогда оскорбил участников судебного процесса.
Вот некоторые из них: «Зачем вы издеваетесь над дедом?», «Я вам делаю замечание, судья», «Вот жаба мерзкая, чего тебе, сложно?», «Прошу разрешения обращаться к вам не ваша честь, а оберштурмбаннфюрер», «Постоянно говорите как попугай», «Гореть в аду судье».
Слова Навального в адрес судьи и участников судебного процесса — оскорбление? Разбирались специалист по судебной лингвистической экспертизе и психолог
Слово оскорбление по-разному употребляется в обычном языке и в юридическом, пояснила Ирина Левонтина, ведущий научный сотрудник Института русского языка им. В.В. Виноградова РАН, специалист по судебной лингвистической экспертизе.
Статья «Оскорбление», декриминализованная в ходе т.н. «медведевской либерализации», перекочевала из уголовного в административный кодекс РФ. Под оскорблением в юридическом языке понимается унижение чести и достоинства человека, «выраженное в неприличной форме» — это непристойные слова, прежде всего матерные, или выражение негативного отношения через обращение к «телесному низу». «Когда складывается ситуация, в которой слово употребляется то в обычном смысле, то в юридическом, это дает простор для всякого рода манипуляций», — объясняет лингвист. Когда формулировка изменилась и к ней добавилось, кроме «неприличной», еще и «или иной противоречащей общепринятым нормам морали и нравственности форме», то это полностью размыло формулировку: «противоречащие морали — это все те же неприличные», говорит Левонтина.
«Если человек, отвечая на вопрос о международных отношениях, цитирует некрофильскую частушку, это противоречит нормам морали и нравственности?» — задается вопросом лингвист, и отвечает, что нет однозначного ответа. Кроме того, нельзя считать, что любая негативная оценка неприлична: «Негативная оценка бывает разная. Бывает в корректной форме, а бывает в неприличной — мат или обращение к „телесному низу“».
Говоря об обвинениях, предъявляемых Навальному, лингвист заметила: нет общепринятой нормы о том, что человека нельзя называть жабой. Определение «противоречащий общепринятым нормам морали и нравственности» означает, что в обществе есть консенсус, когда все или подавляющее большинство считают нечто таковым. А пожелание «гореть в аду» судье и прокурору — это «очень даже литературная формулировка», более того, большинство людей в такой ситуации «сочтут это пожелание прекрасным и соответствующим нормам морали и нравственности», считает Левонтина.
С ней согласен Александр Асмолов, профессор психологии, заведующий кафедрой психологии личности МГУ. По его мнению, невозможно измерить такое сложное и полисемантическое понятие, как оскорбление. В истории с Навальным мы имеем дело с ситуацией, которая с позиции психологии выступает как защитное поведение, которое иногда интерпретируется как «поведение человека во власти аффекта в травмирующей для него ситуации», когда во многом «нарушается контроль речевого поведения, аффект одерживает власть над интеллектом».
«Навальный на суде ведет себя как человек, который не признает факта, что он справедливо осужден, за каждым его действием очень четко выступает его ценностная позиция как оппонента существующей системы, и он пользуется теми возможностями, которые у него есть: он через свои высказывания так или иначе пытается защищать себя теми средствами, которыми обладает, находясь в эмоциональном, более того, в аффективном состоянии. Можно ли судить человека за поведение в ситуации аффекта, который действиями суда доведен до ситуации аффекта — это очень серьезный вопрос».
Асмолов полностью солидарен с Ириной Левонтиной в том, что высказывания Навального никак нельзя расценивать как ненормативные, однако многозначность, на которую обратила внимание лингвист, может быть использована в зависимости от разных целевых установок, поэтому могут быть привлечены самые разные интерпретации. «У меня сильные сомнения, что теми, кто выдвигает обвинения, будут привлечены интерпретации, которые бы доказали, что за этим нет оскорбления», — резюмировал психолог.