Двузначная продовольственная инфляция: почему дорожают даже российские продукты?

Начнем мы сегодня с темы, которая не сходит с первых полос, с верхних заголовков на всех новостных экономических сайтах. Это, конечно же, продовольственная инфляция. Продолжается она двузначными темпами. Сейчас обсудим, как так происходит и что с этим можно было бы сделать. К нам присоединяется Наталья Шагайда, директор Центра агропродовольственной политики Российской академии народного хозяйства и государственной службы. Наталья Ивановна, здравствуйте! Спасибо, что вы с нами!

Добрый вечер!

Наталья Ивановна, я сразу начну с такого, наверно, самого общего вопроса. Какие сейчас, в январе-феврале 2022 года, можно выделить основные факторы, которые способствуют ускорению инфляции на продукты питания? Мы много в наших эфирах говорили о глобальной инфляции на продовольствие, насколько велик ее вклад и насколько, скажем, ей можно объяснять подорожание тех продуктов, которые производятся исключительно в Российской Федерации?

Вопрос очень сложный. Что же будет с продуктами? Это вечный вопрос, который мне задают и на который я не знаю ответа, на самом деле. На каждый продукт есть свои факторы, для подорожания каждого продукта есть свои факторы. В частности, на те продукты, которые подорожали больше всего, а это капуста, картофель, морковь, лук, эти продукты у нас не импортируются в больших количествах и не экспортируются. Конечно, это наша история в большей мере.

Почему картофель? Потому что мы существенным образом изменили сейчас структуру производства картофеля. Раньше у нас картофель в большом количестве производился в хозяйствах граждан, и до сих пор он производится, конечно, но существенным образом сокращается это производство, точно так же как и производство овощей. А сельхозорганизации, в которых и механизация, и вообще урожайность должна быть выше, и всё, как-то не могут компенсировать это снижение. Ко всему прочему у сельхозорганизаций есть большое искушение заняться чем-то другим, например, производить зерно или масличные. Это очень выгодный бизнес.

То есть это выгоднее, чем пресловутый картофель.

Чем производить картофель, да. Кроме всего прочего, есть еще третья важная причина, которая для всех одинаковая. Это то, что в составляющих себестоимости есть довольно большая доля ресурсов импортных и тех, которые дорожают. То есть семена в значительной степени для овощных и для картофеля импортные, это средства защиты, хорошие средства защиты тоже импортные. Удобрения ― это, конечно же, наша история, потому что мы очень много производим удобрений, практически где-то около 80% мы экспортируем. Но они ориентированы тоже на экспорт и тоже у них ценообразование зависит от цен на внешнем рынке. И топливо, наша внутренняя история, оно тоже не дешевеет.

Так что предпосылки такие. Будем смотреть за факторами, будем ожидать, когда и насколько подорожает продукт.

Да, конечно, я не спрашиваю вас, на сколько именно, действительно, будем следить за цифрами. Вы сейчас упомянули об импортных семенах. Для людей, которые не так пристально следят за нашим сельским хозяйством, возможно, это может показаться странным. Как так получается, что и семена необходимы импортные? У нас не хватает наших урожаев, нет каких-то специальных мощностей, которые бы занимались именно семенами? Почему так?

Вообще это теперь новая цель, госпрограмма, не госпрограмма, а доктрина продовольственной безопасности, у нас теперь есть цель повышения самообеспеченности по семенам. Но я к этому отношусь довольно скептически, потому что разделение труда таково, что где-то делают эти семена, уже сейчас производят, очень хорошие, а наша аграрная наука десятилетиями получала просто крохи какого-то финансирования, молодые ученые не шли в научные заведения, старые старились, материально-техническая база старая. И это все привело к тому, что мы потеряли в каких-то областях преимущество для того, чтобы производить семена сами.

Но я бы хотела сказать, что та культура, которой мы вообще сильны, пшеница, мы один из крупнейших, мы просто в отдельные годы крупнейший экспортер на мировом рынке пшеницы, мы в основном производим эти семена сами. В структуре посевных площадей пшеница у нас королева, она занимает очень много. Поэтому если исходить просто из арифметики, то у нас большинство семян на наших посевных площадях в целом ― это российские. Но, конечно, есть семена сахарной свеклы, подсолнечника, овощные, картофеля, которые, да, более высокого качества, урожайные находятся в других центрах и часто производятся за рубежом.

Не обращали внимания особого на семеноводство и селекцию, сейчас занялись этим, но я бы предостерегла от того, чтобы сделать это точно так же, как сделали с продуктами, то есть закрыть, объявить эмбарго и начать самообеспечиваться самим. Вот этого делать нельзя. Но поддерживать науку, чтобы когда-то стать сильными и по остальным продуктам, ― почему нет?

Вы уже сейчас упомянули эмбарго, конечно, невозможно не коснуться этой темы, когда мы говорим о ценах на продовольствие. Понятное дело, что так или иначе звучали инициативы все последние ― сколько уже? ― больше семи лет, да, с момента действия нашего продовольственного эмбарго, то есть фактически запрета на поставки продовольствия из стран, которые ввели санкции против России после присоединения Крыма. Так вот, звучат так или иначе те или иные предложения, смягчить, отменить и так далее. Из последнего ― сеть Burger King попросила Минпромторг как-то смягчить, потому что сыра не хватает.

Если вдруг мы представим такую ситуацию, что все-таки найдется политическая или экономическая воля это эмбарго отменить, насколько это было бы действенной мерой с точки зрения борьбы с ускоренной продовольственной инфляцией? Насколько возвращение предложения, да, то есть увеличение предложения за счет западных продуктов питания, возвращение более сильной конкуренции могло бы быть полезным в этом смысле?

Конкуренция всегда полезна. С одной стороны, конечно, не нужно уменьшать поддержку своих производителей, способствуя модернизации, чтобы они завоевывали какое-то место на рынке и становились сильнее, конкурентоспособнее. Но для потребителя эмбарго же обернулось другой стороной ― повышением цен. Хотя, вы знаете, я должна сказать, что наши-то граждане с восторгом восприняли эмбарго. Они как-то не связали, что в отдельные месяцы переплачивали за продовольствие, по оценкам ОЭСР, до 16%, да. Мы проводим опросы с 2014 года, и наши граждане просто даже счастливы, что наши продукты, хорошие продукты, будем покупать, но не всегда отдавая отчет, что они дороже.

Удивительно. Мне кажется, это такое идеалистическое представление в том смысле, что полки магазинов отдельно, а идея о том, что продукты будут наши и хорошие, сама по себе.

Да.

Возвращаюсь чуть назад, к тому, как у нас сельхозорганизации, как вы сказали, предпочитают пшеницу, да, потому что это выгодное экспортно дело. Может быть, наивный вопрос: есть ли какие-то шансы и вообще имеет ли это смысле, например, пытаться выращивать тот же самый картофель в таких количествах, чтобы можно было его в том числе экспортировать? Вообще насколько Россия в этом смысле может быть конкурентоспособной, например, на европейском рынке или на рынках соседних государств постсоветского пространства?

Отличное предложение, просто всё поддерживаю. Во-первых, потому что в России огромные площади. Во-вторых, у нас есть территории европейской части России, где неконкурентное зерно, да, оно не того качества, и там, конечно, хорошо бы производить картофель. Но нужна, очевидно, какая-то совершенно другая модель производства, ведь если 90% картофеля раньше производилось в хозяйствах населения, сейчас 65%, все меньше, и меньше, и меньше, то получается, что этот сектор непроизводительный, да. Все его шпыняли и говорили, что какие-то бабушки и дедушки это все производят. А оказалось, что он кормил, собственно говоря, страну.

Картофель российский абсолютно конкурентный по цене. Опять же по оценкам международных институтов, которые ведут международные сравнения, получается, что картофель у нас по сравнению с импортным стоит, это соотношение меньше единицы, значит, он конкурентный. Вопрос в том, что эта схема, когда скукоживается производство в маленьких хозяйствах и не растет крупных, требует внимания. Очевидно, что нам нужно повернуться к этим маленьким хозяйствам, нужно, не знаю, может быть, уже даже поздно, но, собственно говоря, использовать этот резерв. А то, что есть площади, эти площади не заражены еще болезнями, возможности, конечно же, есть увеличить объемы производства, экспортировать, ― моделей нет этого производства пока.

А, то есть видим проблему в том, что эти маленькие хозяйства никак не могут попасть, например, в крупные торговые сети или вообще добраться как-то до городского потребителя.

А они никому не нужны. На самом деле и сети не нужны для маленького производителя, и производители не нужны для сетей, потому что мы приходим с вами в супермаркет, нам нужно, чтобы картофель там был всегда, желательно тот, который мы в прошлый раз покупали, потому что он нам понравился, да? То есть он должен быть однотипный, большая партия, ритмично поступать и быть всегда. А мелкие производители кто во что горазд производят, и поэтому… Да, и требования в супермаркетах особенные.

А в связи с тем, что у нас сети распространились везде, даже туда распространились, где их нигде в мире нет, вы посмотрите, что произошло: у нас вместо магазина потребкооперации в каждом селе возникла «Пятерочка». Где же такое было? Во всех европейских странах там будет сеть потребкооперативных магазинов, которые не только снабжают сельское население, но еще и закупают что-то у сельского населения, в частности, картофель. Вот через них могла бы быть эта работа налажена. То есть они закупают однотипные семена, дают фермерам или элпэхашникам (― от ЛПХ, личное подсобное хозяйство), чтобы они производили, может быть, обучают их, собирают, сортируют и потом формируют партии, которые перебираются уже куда-нибудь, в супермаркет или в какой-нибудь магазин, ритмично, в одинаковом виде, одинакового качества. Пока у нас такой системы нет.

То есть, получается, мы и здесь приходим к нашему вечному вопросу нашей экономики ― это проблема малого бизнеса, который нуждается в какой-то, видимо, иной совершенно поддержке, новом к нему отношении.

И мы в нем нуждаемся, получается, что на примере картофеля видно, что мы в нем нуждаемся. Вы, может быть, не помните, несколько лет назад не эта действующая нынче программа поддержки сельского хозяйства, а до того была программа, и там было мероприятие, поддержка логистических центров. В ней было мероприятие поддержки строительства этих крупных логистических центров возле городов. Они были огромные, понимаете? Огромные.

Ясно было, что их можно построить возле Москвы, Санкт-Петербурга, городов-миллионников, и мы тогда говорили: «Не нужно делать это, вы поддержите всякого рода хранилища, бизнесменов, отдельных предпринимателей и кооперативы, чтобы создать эти хранилища по месту, где производится эта продукция, чтобы через них уже пытаться произвести на тысячах, миллионах мелких хозяйств однотипные крупные партии». Но, к сожалению, эта инициатива не получила поддержку старого состава министерства.

Да, я еще помню, не знаю, это одна и та же инициатива, о которой мы сейчас с вами будем говорить, как даже Центральный банк, в общем, был озабочен проблемой этих овощехранилищ, логистических центров, потому что, если я верно понимаю, какое тогда было обоснование, сложности хранения как раз и приводят к тому, что у нас в определенные зимние и весенние месяцы оказывается недостаток овощей, потому что они просто сгнивают или как-то не успевают к потребителю попасть. Это так?

Да, это как раз инициатива, точнее, такое мнение высказал Центральный банк совсем недавно. В принципе, конечно же, я с ним совершенно согласна. Но дело-то не только в том, чтобы хранить, нужно еще и произвести однотипный продукт, потому что вы придете в магазин, у вас одна картофелина белая, другая фиолетовая, а третья вообще красного цвета, да, одна картошка варится быстрее, другая для чипсов, и все перемешано. Нет, конечно.

Как раз через эти центры, где можно было бы хранить картофель, через них можно было бы и обучать людей, небольших производителей и распространять одинаковые какие-то сорта, чтобы собирать более-менее однотипные сорта в большие партии, а потом уже хранить, дорабатывать и доставлять.

Вообще я сейчас подумала, может быть, кто-то из наших зрителей скептически отнесется к нашему с вами разговору: вроде бы программу обещали про экономику, а мы тут все про картофель. На самом деле, действительно, это получается огромная макроэкономическая проблема. У нас фактически даже движение ключевой ставки оказывается так или иначе привязано к ценам на овощи, как отмечают аналитики.

Вообще потрясающая ситуация получается, картофель, я вас верно услышала? Я настолько удивилась, что даже решила переспросить. 65% картофеля с личных подсобных хозяйств до сих пор?

Да, да. С маленьких хозяйств, именно так.

Удивительно, просто удивительные цифры. Казалось бы вообще, XXI век на дворе.

А было 90%.

Это сравнительно недавно или в девяностые годы?

Нет, во-первых, 90% было совсем недавно, это было десять лет назад. А сейчас 65% картофеля производится в маленьких хозяйствах населения. На самом деле в России вообще не должно было быть такой проблемы, потому что вырастить мешок картошки на дачном участке вообще нечего делать, два мешка картошки. Собственно говоря, в супермаркетах картофель-то для больших городов, чаще российское население чуть дальше от городов-миллионников само себя обеспечивает картофелем.

Как раз когда я смотрю фильмы про английскую королеву и вижу, как она в платочке и перчаточках поливает свой огород, я все время думаю: «А у нас народ как чуть богаче станет, так сразу думает: что это такое за работа в саду?». Я призываю всех на самом деле оторваться от такого представления и перейти к здоровому образу жизни, производить здоровые овощи на своих участках. Как хобби, конечно, не заменяя основного места работы.

Это если участок есть опять же, да, все-таки не у всех сейчас, к сожалению.

Возвращаюсь чуть назад, тоже, мне кажется, хочется заострить на этом внимание. Мы с вами говорили о составляющих в цене наших продуктов питания, которые так или иначе зависят от курса. Семена импортные мы уже обсудили. Что касается других импортных составляющих, насколько у нас есть возможность как-то снизить их и в чем, например, или что касается топлива, воздействовать как-то? Я помню, были субсидии, например, сельхозпроизводителям раньше, если я не ошибаюсь, которые бы позволяли все-таки снизить долю топливных издержек в конечной среде сельхозпродукции.

Вы знаете, как ни странно, топливо вообще не самая большая статья расходов в себестоимости продукции. Для каждого продукта опять же своя статья, например, в мясе, в свинине до 65% корма, а там значительная часть ― это зерно, да, и если, конечно, дорожает зерно на рынках, то, соответственно, будет дорожать и себестоимость, и продукция.

Что, по всей видимости, сейчас в том числе происходит, да? Простите, что перебила.

Оно происходит, да. Но, знаете, когда эмбарго произошло, то первые, кто бросился дорожать, это как раз была свинина, курятина и свинина. Они дорожали даже до процента в неделю довольно долгое время, а потом уперлись в платежеспособный спрос населения и не дорожали. Сейчас нельзя сказать, что свинина подорожала так же, как пресловутый картофель, герой нашей сегодняшней передачи, да, капуста, овощи, в процентном отношении, а если смотреть по сумме, то, конечно, большую часть из карманов вынуло именно мясо, потому что оно само, единица этой продукции стоит дороже, поэтому подорожание на меньший процент вынуло из карманов очень много.

Надо сказать, что мы отслеживаем покупки населения, наверно, с 2012 года и в ценах 2012 года смотрим, как люди каждый месяц покупают. В 2013 году в каждом месяце все росло, в 2014 году отчасти тоже росло, потом стало падать до 2017 года. Сейчас мы покупаем где-то процентов на пять-семь меньше, чем в соответствующий месяц 2012 года, но при этом надо сказать, что хотя население в период пандемии тратило большую долю своего бюджета на питание, но оно обеспечило себе такой рацион питания, не хуже, чем в допандемийный год. Это здорово.

А что касается себестоимости, о которой вы говорите, о статьях, давайте я буду перечислять. Семена картофеля, 20% в себестоимости ― это семена. Если это импортные, если курс рубля вырастет, то вырастет цена. 10–13% ― это средства защиты, если они импортные, тоже вырастет цена. Перевозки, как правило, транспорт ― 6–10% себестоимости продукции. Но что касается идеи удешевления топлива, всячески поддерживаю, потому что у нас есть ЕАЭС и есть соседняя Республика Казахстан. В Казахстан дешевле стоит топливо, соответственно, наши продукты становятся не конкурентны, поэтому хорошо было бы, чтобы у всех была низкая цена на топливо.

Да, хорошо бы. Наталья Ивановна, последний вопрос, коротко, чтобы вас дольше не задерживать, но тем не менее не могу с вами это тоже не обсудить. Идея ограничивать торговые наценки на социально значимые продукты в супермаркетах пятью процентами. Как вы думаете, это хоть какой-то значимый эффект может возыметь?

Какой-то эффект это будет иметь, но я с пессимизмом смотрю на эту инициативу, потому что мы имели недавнюю историю с подсолнечным маслом, сахаром, когда ограничивали предельную цену, да. Это примерно в этом же направлении шаг.

Хорошо, сначала мы, можно сказать, способствовали тому, что много-много у нас теперь магазинов сетевых, теперь мы можем с ними легко разговаривать. Так бы, представляете, с сотнями продавцов приходилось разговаривать, а так мы разговариваем с несколькими сетями. Хорошо, согласятся они сделать какую-то определенную наценку на социально значимые товары. Что они? Либо они должны разориться и закрыть магазин, если они не будут ничего больше делать, а могут они сделать, переложить свои затраты на другие товары. Часть товаров, которые будет контролировать государство, будет с ограниченной наценкой, а все остальные будут с наценкой повышенной.

Конечно, эта идея имела бы смысл, когда мы бы знали, что сети такие торговые, такие они безобразники, просто наживаются на нас, и поэтому мы сейчас им установим, и они просто поделятся с нами частью своей прибыли, как-нибудь свои аппетиты умерят. Но, кроме этого случая, вся остальная деятельность ведет в никуда. То есть сделаем наценку на одни товары маленькой ― на другие вырастет, товары эти быстрее разберут, потом будут перебои с товарами, потом люди будут жаловаться власти и говорить: «Ну что же вы, вы говорили, что тут будет маленькая цена, а тут товара нет». Уже по регионам такие случаи есть.

Да, печально, конечно, что такие меры все-таки всерьез обсуждаются.

Фото: Pixabay