Журнал The Economist опубликовал свой январский «индекс бигмака», по которому рубль стал самой «недооцененной валютой» и его курс оказался занижен на 70%. В новом году на фоне эскалации конфликта с Украиной и не самыми удачными переговорами между Россией и США с НАТО рубль упал, а доллар впервые с ноября 2020 года неожиданно поднялся выше 79 рублей.
«Рубль — самая недооцененная валюта на свете! Доллар должен стоить 23 рубля!» — такие новостные заголовки на прошлой неделе были повсюду: от «Комсомольской правды» и «Царьграда» до «Медузы»*, да и на сайте телеканала Дождь. Это все — про свежий выпуск знаменитого «индекса бигмака», который составляет журнал The Economist. Сейчас это индекс, который публикуется дважды в год. Совсем недавно курс доллара дошел до 80 рублей — спасибо российской геополитике, продукты дорожают двузначными темпами, а тут сразу столько позитива в одном новостном сообщении. Доллар мог бы стоить не 80 и не 75 рублей, а всего 23 рубля с небольшим. Сейчас рубль просто недооценен, а вот если оценить по достоинству — тогда, конечно, и заживем. Ну и приятный бонус: если сравнить цены с другими странами, выходит, что в России очень дешевый бигмак.
«Индекс бигмака» задумывался как шуточный, о чем каждый раз напоминает журнал The Economist, но кажется бесполезно. Что на самом деле он может рассказать, а что нет? Сразу спойлер: доллара по 23 рубля ждать не стоит, но откуда вообще взялись эти 23 рубля? Идея индекса очень простая. The Economist смотрит на цены бигмака в разных странах — в национальных валютах и сравнивает с ценой бигмака в США. Например, в Москве бигмак стоит в среднем 135 рублей, а в США, опять же, в среднем — 5 долларов и 81 цент. А теперь магия, точнее экономическая теория, для упрощенного объяснения которой и задумывался «индекс бигмака». В теории курсы валют должны уравновешивать стоимость товаров в разных странах, это и есть паритет покупательной способности. Бигмак во всем мире должен быть абсолютно одинаковый, за редкими исключениями вроде Индии, где котлета куриная, но в целом это стандартный набор продуктов, то есть, если бы курсы валют действительно все уравновесили, то бигмак везде стоил бы одинаково. Здесь и появляются 23 рубля за доллар. Если пересчитать цену бигмака в США в рубли по курсу в 77 за доллар — такой курс в своих расчетах использовал The Economist — выходит 447 рублей, но стоит он 135, то есть на 70% меньше. Чтобы российский бигмак соответствовал американскому, доллар тоже должен стоить на 70% меньше, то есть примерно 23 рубля против реальных 77.
Год от года редакция журнала просит: не надо воспринимать такие расчеты как руководство к действию или как исчерпывающую оценку курсов валют. Да, курс рубля действительно ниже, чем мог бы быть. Спасибо геополитике и пресловутому бюджетному правилу, мы об этом постоянно говорим в наших эфирах, вот например неделю назад — вы можете пересмотреть на сайте Дождя выпуск с главным стратегом «Атона» Александром Кудриным. По разным оценкам, без геополитики и других занижений было бы 65 или 70 рублей за доллар, но к сожалению никак не 23. Разумеется, «индекс бигмака» не учитывает массы особенностей, например, ценовую политику Макдональдса в разных странах, которая неизбежно учитывает и уровень жизни. Это ориентир, пример для расчета, который помогает объяснить теорию. Но кое-что полезное он все-таки может рассказать и о реальной жизни. Еще 10 лет назад американские экономисты добавили к «индексу бигмака» еще один параметр — зарплаты в Макдональдсах в разных странах. Ведь бигмак — это не только стандартный набор продуктов, но и стандартный набор задач при его приготовлении. Тем не менее зарплаты в разных странах работников Макдональдса различаются в разы. А ведь зарплаты неизбежно отражаются в конечной цене. Дешевый бигмак — это и дешевый труд.
Дело тут не в капиталистической эксплуатации несчастных российских или, например, чилийских сотрудников. Уровень зарплат отражает общий уровень производительности в стране, а именно производительность в современном мире определяет, богато живет страна или нет. Идея опять же простая. Страны богатеют, когда экспортируют технологичную, конкурентную продукцию, которую они производят эффективнее, чем другие, например, автомобили. Чем больше страна продает за рубеж, тем больше денег притекает в ее экономику, тем выше зарплаты и выше цены. В итоге такая страна может иметь и очень дорогую национальную валюту — ведь продукция так хороша, что ее все равно купят. Но если с производительностью проблемы и товары не очень конкурентоспособны, то помочь им может разве что низкая цена, то есть дешевая национальная валюта. «Индекс бигмака» — лишнее напоминание, что с производительностью в России беда. Нет, это не означает, что российские работники Макдональдса делают бургеры хуже, чем их коллеги в других странах. Это означает, что труд в России вообще, за пределами Макдональдсов, менее производителен, чем в развитых странах, потому что не выпускает товары, конкурентные на мировых рынках.
Год от года вклад производительности в российский экономический рост все ниже и ниже. Откуда вообще она берется? Это эффективность производственного процесса, знания и технологии. Сейчас производительность в России оценивается примерно в 40% от американской. Если отгородиться от США геополитикой, больше точно не станет. Наша производительность вместе с зарплатами останутся низкими, зато и бигмак по 135 рублей, а не по 450. И еще одна деталь в том, что «индекс бигмака» возможен потому, что американская сеть Макдональдс работает и пользуется популярностью практически во всех странах мира — благодаря своей эффективности. Ни одна российская сеть быстрого питания, к сожалению, не смогла подарить миру «индекс борща» или «индекс блинчика с мясом».
*Минюст внес «Медузу» в реестр СМИ-«иноагентов»