18 ноября самолет с иракскими мигрантами вылетел из национального аэропорта Минска в Ирак и сел в аэропорту Эрбиля в Иракском Курдистане. Это был первый эвакуационный рейс с пожелавшими вернуться домой после неудачной попытки попасть из Беларуси в Евросоюз иракскими гражданами. В тот же день Германия сообщила, что не примет беженцев. Ранее Александр Лукашенко в телефонном разговоре с Ангелой Меркель предложил ЕС создать гуманитарный коридор для двух тысяч беженцев. Часть беженцев по-прежнему продолжает оставаться на границе Беларуси и Польши и готова просить убежища в Беларуси. Михаил Фишман в своей авторской колонке разбирался, как при помощи ситуации на белорусско-польской границе Александр Лукашенко воздействует на западных лидеров, а Владимир Путин может начать новую войну с Украиной.
В четверг белорусские власти предложили план по разрешению миграционного кризиса на границе с Польшей: Ангела Меркель пропускает к себе в Германию две тысячи беженцев, а около 5000 остающихся в Беларуси мигрантов Александр Лукашенко отправит домой. В ответ на выполнение ряда требований и в качестве жеста доброй воли террористы уже отпустили около 400 заложников. Ой простите, оговорился: после шагов навстречу со стороны Ангелы Меркель, которая за прошедшую неделю дважды поговорила с Лукашенко по телефону, белорусские власти отправили домой около 400 беженцев из Ирака, рассказала пресс-секретарь Лукашенко Наталья Эйсмонт.
«Всего, если быть точными, в самолете, который улетел сегодня, 374 пассажира, преимущественно граждане Ирака. Остальные, те, кто находятся в Беларуси, продолжают настаивать на обеспечении гуманитарного коридора в Западную Европу, прежде всего в Германию. То есть пока они категорически отказываются улететь, но мы будем над этим работать», — завила Эйсмонт.
Как будут работать власти Беларуси над добровольным возвращением беженцев в Ирак? Об этом эта милая женщина с красивыми сережками в ушах, по совместительству пресс-секретарь Лукашенко, расскажет вам, когда придет время. А мы просто вспомним, что женщина с ее именем и похожим на ее голосом, судя по опубликованным прослушкам, принимала участие в ночных охотах на оппозиционно настроенных белорусов вместе с близкими к Лукашенко спортсменами, и в ходе одной из таких охот — это такая игра, для адреналина — год назад был избит и погиб активист Роман Бондаренко.
Так или иначе, Лукашенко своего добился: на него обратили внимание, с ним поговорила сама Ангела Меркель. Это Владимир Путин, как известно, с террористами переговоры не ведет — ну, Талибан* (террористическая и запрещенная в России организация) не в счет, это другое, — а Европа ведет, и в итоге Лукашенко уже готов решать созданную им проблему. В чем преимущество террориста: свойственная нам человеческая мораль для него рычаг, оружие, и своего противника он ставит перед этическим выбором, которого для него самого не существует в принципе. Для террориста страдания людей — это капитал, ресурс, который можно выставить на продажу. И вот уже белорусские силовики возбуждают уголовные дела против поляков — за то что те применяют против мигрантов слезоточивый газ и водометы, а также по уголовной статье о пропаганде войны — все те же силовики, которые превратили свою страну в концлагерь и вот уже больше года бьют, пытают и мучают свой народ, теперь переживают о правах человека.
«Соответствующая информация о преступных действиях, совершенных высшими должностными лицами Польши, будет направлена для дачи правовой оценки во все международные организации», — заявил генеральный прокурор Беларуси Андрей Швед.
Я не то что поддерживаю поляков, но эти заявления звучат примерно так: представьте себе людоеда, который жалуется братьям Гримм на родителей мальчика-с-пальчика — поставили его в угол и оставили без сладкого после ужина.
Владимир Путин тоже тут как тут: посмотрите, говорит, как польские силовики обращаются с людьми на границе — в первую очередь, детей жалко, маленькие же дети. Но на самом деле, как сразу становится ясно из его же слов, дело не в детях — а в том, что можно вернуть этим полякам шайбу, которую они забили уже давно: а как же 2014 год, тут же продолжает Путин, он-то помнит, как поляки протестовали против применения Януковичем спецсредств против гражданского населения в Киеве — а сами что делают? Но про спецредства, которыми Янукович разгонял Майдан в январе феврале 2014 года Путин хорошо помнит, потому что он то их Януковичу и прислал — под видом гуманитарной помощи, то есть с особым цинизмом, по крайней мере, к такому выводу потом пришла генеральная прокуратура Украины. Лукашенко дети и гуманитарный коридор тоже волнуют мало: со слов главы эстонского МИДа в разговоре с Меркель он требовал, чтобы его признали законной властью и сняли санкции. Об этом речь не идет — Евросоюз отказывается принять план Лукашенко, санкции с него тоже не снимают, а Польша, наоборот, угрожает Лукашенко перекрытием железнодорожного сообщения. Белорусский политолог Артем Шрайбман, тем не менее, говорит, что, организовав острый кризис с мигрантами, Лукашенко кое-чего добился.
«До тех пор, пока этот диалог локален, пока он касается только одного вопроса — гуманитарной ситуации с беженцами, я не вижу очевидного пути отсюда к признанию Лукашенко или нормальному постоянному диалогу с ним. Если удастся через этот диалог разрулить этот конфликт каким-то образом, то это будет важный прецедент какого-то прямого решения гуманитарного вопроса и вообще первого деэскалационного контакта между Минском и Брюсселем за полтора года. Но я вижу, что в ЕС есть консенсус о том, что Лукашенко не должен быть признан по итогу этого диалога, что многие страны-члены — Литва, Польша и другие — осуждают Германию за это, многие в Германии осуждают Меркель за эту инициативу разговора, сразу же после разговоров они вынуждены оправдываться, звонить полякам, литовцам, объясняться, почему так произошло. Новое правительство Германии может абсолютно не оценить вообще самого формата разговора с Лукашенко, особенно после того, как вопрос с мигрантами будет решен. Поэтому пока намного больше аргументов за ту точку зрения, что это не приведет к какому-то прорыву и останется изолированным эпизодом освобождения заложников. Отношения между теми, кто ведет переговоры об освобождении заложников и теми, кто их удерживает, они не становятся моментально лучше после того, как эти заложники освободились, так как отношения могут снова начать портиться после этого, поэтому я бы не делал далеко идущих выводов и не объявлял дипломатическую победу Минска», — сказал Дождю Шрайбман.
Сегодня, когда кризис на границе с Польшей длится третью неделю, уже понятно, что это личный проект Лукашенко, и Путин почти не лукавил, когда в начале недели говорил в постановочном интервью, что он тут вообще ни при чем и это вопросы не к нему. Почти — потому что Путину, конечно, не все равно, что творится на той границе.
Помните, Путин сравнивал США с Шерханом. Помните про пирамиду Киплинга-Путина — мир принадлежит шерханам, под ними ходят Табаки, а внизу бандерлоги с лозунгом «Россия будет свободной». Вот наш Табаки и гавкает у польской границы. Хоть и по своей собственной инициативе — и, как отмечает политолог Глеб Павловский, потому что хочет войны.
«В Кремле сидят креативные парни, но до Лукашенко им далеко. Лукашенко хочет войны, но не может ее устроить. Сил маловато. Он хочет, чтобы повоевала Россия, и устраивает такие вещи, модель которых известна — это модель так называемого нападения поляков на радиостанцию в Глайвице, с которой началась Вторая мировая война. Но он действует очень креативно и коммерчески, я думаю, у него ведь всегда двойная мысль, как у любого хорошего председателя совхоза: ему надо дать что-то символическое и одновременно на этом заработать. Он рассчитывает и на помощь Путина, а Путин будет помогать только в денежном отношении, он рассчитывает на договоренности с новым правительством Германии, которое в конце концов сложится, и главное, он в центре внимания всей Европы», — высказал мнение Павловский.
Лукашенко хочет войны — и это самое главное, это вектор, в котором спровоцированный им кризис совпадает с интересом Кремля, пусть Кремль и не участвовал в создании этого кризиса напрямую. Путин не случайно, обращаясь к Западу и говоря о Лукашенко, вспомнил про Януковича: для него Лукашенко — это Янукович, который смог и использовал гуманитарную помощь из России по назначению и с толком — то есть против своего собственного народа. Поставивший Европу на уши миграционный кризис — это буря в стакане воды, по крайней мере, с точки зрения Путина. Не потому что несколько тысяч беженцев это не так уж много по европейским меркам — в Италию в году к примеру перебрались почти 60 тысяч, — а потому что настоящий кризис случится там, где Шерхан уже включится напрямую, а не поставкой светошумовых гранат своему Табаки под видом гуманитарной помощи.
Ангела Меркель отказывает Лукашенко в приеме беженцев, но куда больше ее сейчас волнует, что будет с Украиной. Очень жаль, говорит она, что при ней встреча в нормандском формате так и не состоялась, хотя она очень просила об этом Путина. Час и 45 минут с Путиным говорил Макрон 15 ноября. Главная мысль: Франция стоит на страже украинских границ.
Как и прошлой весной, Москва держит у украинских границ огромную 100-тысячную вооруженную группировку. В начале ноября на правах спецпосланника в Москву приезжал глава ЦРУ Билл Бернс, он даже говорит с Путиным по телефону. Вернулся он в Вашингтон с плохим новостями: в Москве его не слушают, угроза войны — реальна. И вот тогда сначала выступает глава Госдепа Энтони Блинкен: военные действия в Украине будут серьезной ошибкой, а затем Путину с теми же словами звонят Меркель и Макрон. Запад всерьез напуган тем, что дело идет к войне.
Путина это устраивает, он так и сказал 18 ноября на коллегии МИДа: «Наши предупреждения последнего времени все-таки дают о себе знать и производят определенный эффект: известное напряжение там все-таки возникло». Испугались? Значит, мы все делаем правильно. Так держать. «Нужно, чтобы это состояние у них сохранялось как можно дольше, чтобы им в голову не пришло устроить нам на наших западных рубежах какой-нибудь не нужный нам конфликт, а нам конфликты не нужны», — добавил Путин.
Путин объясняет в чем дело: во-первых, Киев получает летальные вооружения из стран НАТО. Речь идет о турецких дронах, которые Украина применяет с прошлой весны. Как писало на этой неделе агентство Bloomberg со ссылкой на информированный источник, нанесенный недавно с помощью турецкого дрона удар по сепаратистской гаубице в Донбассе подлило масла в огонь и еще больше напрягло Кремль.
Логика в Кремле такая: НАТО ведет ведет ползучую экспансию в Украину. Во-вторых, НАТО проводит учения в Черном море, причем с участием стратегической авиации, и Россия реагирует. Но главное не это, главное не причина. Главное — это то, чего Россия таким образом добивается. И Путин говорит это прямым текстом: Россия должна получить «серьезные гарантии безопасности на этом направлении». В переводе на русский это значит, что сложившийся вокруг Украины статус-кво — ни войны, ни мира на Донбассе на фоне постепенного военного укрепления Киева при помощи Запада Москву не устраивает, и если так будет продолжаться, Путин начнет войну. Дмитрий Песков даже объясняет, как такая война начнется — под предлогом спасения Донбасса от украинской интервенции, после того как Запад накачал Украину своим оружием.
«Все это вдохновляет, конечно, горячие головы на Украине на то, чтобы думать о том, как бы в условиях пробуксовки минских договоренностей попробовать решить проблему Донбасса силовыми методами, то есть сделать еще один шаг в сторону очередной катастрофы», — сказал пресс-секретарь президента России Дмитрий Песков.
А чтобы в «горячие головах» не появлялись черные мысли, нужны гарантии. И гарантия безопасности (продолжаем расшифровывать заявление Путина на коллеги МИДа), то есть мирного сосуществования России и Украины, есть только одна: Украина уступает России часть своего суверенитета. Поэтому Москва и вышла по сути из переговоров по Донбассу, а глава МИДа Лавров — вопиющий в дипломатической практике случай — публикует свою переписку с министрами иностранных дел Франции и Германии. Отныне Минские соглашения понимаются буквально — Донбасс возвращается в Украину на условиях Москвы, а если нет, то смотри пункт первый. Не мытьем так катаньем, но Украина должна признать российские интересы на своей территории и отказаться от планов интеграции с Западом. Политолог Владимир Фролов использует термин «финляндизация Украины». Вот что он писал еще летом в авторской колонке в Republic**, после того как угроза войны возникла в первый раз, и Путин добился таким образом встречи с Байденом:
«В практическом плане это означает признание Путиным двух возможных форматов отношений с приграничными постсоветскими государствами — либо та или иная форма интеграции или союза с РФ (ЕАЭС, ОДКБ, Союзное государство), либо, на сугубо двусторонней основе, какая-то современная форма „финляндизации“ (тип отношений между СССР и Финляндией в период холодной войны, гарантировавший независимость и государственность Финляндии в обмен на нейтралитет, невступление в НАТО и ЕЭС и ограниченность свободы маневра во внешней политике Хельсинки действиями, не противоречащими советским внешнеполитическим».
Что такое «финляндизация Украины» сегодня, после отторжения Крыма и унесшей около 14 тысяч жизней войны на Донбассе, конечно, не очень ясно. Так или иначе, Киев должен капитулировать и признать доминирование Москвы и ее интересов в своей внешней политике. Не прошло и полгода, как Путин опять повышает ставки, а уж в Киеве и на Западе пусть гадают, блеф это или нет.
Но есть разница между ситуацией прошлой весны и нынешней, и заключается она в том, что полгода назад, Кремль еще был готов говорить с президентом Украины Зеленским, а теперь Дмитрий Медведев называет его евреем, который прислуживает Гестапо. Так что капитулировать и сдать Украину в представлении Путина должен Запад, судя по всему, примерно так же, как это и раньше случалось в мировой истории: худой мир лучше доброй ссоры, зачем злить медведя в его берлоге. Все аналогии и совпадения случайны, но полтора года назад Путин много говорил про Мюнхенский сговор — и про то, как он проложил дорогу к войне, и про то как Гитлера в 1938 году еще можно было остановить, и про то, как прав был Черчилль, когда говорил, что надвигается величайшая катастрофа, и про то как поляки — о, всегда эти поляки — пытались договориться с Гитлером, и про то как СССР пытался предотвратить раздел Чехословакии — под позапрошлый новый год Путин про это прочитал целую лекцию на полтора часа лидерам стран СНГ. Сговор не сговор, но не с Табаки же Шерхану делить территории и подписывать соглашения. Шерхан может сесть за стол только с другим Шерханом. И в Кремле считают, что для того, чтобы продавить западные правительства, момент в целом удачный Запад дезорганизован и слаб. Америка расколота, Меркель уходит, а Макрон и Джонсон самовлюбленные пижоны. Вот что на этой неделе писало агентство Bloomberg.
«Эскалация вокруг Украины происходит на фоне конфликта Кремля с Европой из-за поставок энергоресурсов и попыток мигрантов проникнуть в ЕС с территории союзной с России Беларуси. Эти действия отражают царящую в Москве глубокую убежденность в том, что угасающая мощь США, охваченных внутренним расколом, и скорый уход Меркель, чей голос когда-то доминировал в Европе, снижают возможности для противодействия со стороны Запада, как говорят люди, близкие к российскому руководству», — написало издание.
Кроме того, в тяжелом положении находится сам Зеленский. Он по-прежнему самый популярный украинский политик, но в Кремле, конечно, знают, что его рейтинг продолжает падать — сегодня Зеленому доверяют 38% украинцев, в два раза меньше, чем когда он выиграл выборы президента. Падает и его партия «Слуга народа». Это сейчас. А что будет через месяц-два-три, зимой, когда и если Украина окажется без тепла и света? Газовые хранилища практически пусты, теплоэлектростанции загружены на 10%, а правительство Украины говорит об объявленной Россией энергетической войне: Россия блокирует импорт угля из Казахстана, и тут же, какое совпадение, Беларусь прекратила поставки электроэнергии в Украину. Угля нет и не будет, газа нет и не будет, денег в бюджете нет, возможности поднимать тарифы нет — украинские эксперты прогнозируют энергетический коллапс. Как он скажется на рейтинге власти?
План Москвы примерно понятен: либо принудить Зеленского к принятию Минских соглашений, либо выдавить его с помощью энергетической блокады и привести к власти вместо него договороспособного президента — под дулами сотен танков, сосредоточенных у границы. Вопрос в том — насколько это реальный план? Украинский политолог Владимир Фесенко говорит, что даже если этой зимой в Украине случится энергетический кризис, президент Зеленский знает: майданы в Украине вырастают из политического, а не экономического протеста — а, значит, не уступать Кремлю для него важнее и эффективнее.
«Снижение рейтингов возможно. Но что хуже — снижение рейтинга или массовые политические протесты и риск нового майдана? Лучше — снижение рейтинга. Да, какие-то могут быть проблемы в парламенте, могут колебания быть у части депутатов, но, как показывает опыт, снижение рейтинга было и у Порошенко, намного больше, но Порошенко удержал ситуацию под контролем в парламенте. У Зеленского сейчас устойчивое парламентское большинство, вот ушел Разумков, но даже сторонники Разумкова во фракции „Слуга народа“ не могут выйти из его фракции, потому что они потеряют мандат, поэтому они остаются. Юридически, я думаю, он большинство сохранит, политические колебания могут быть, но все-таки идти на мир на условиях Путина — это риск системного очень глубокого политического кризиса в стране, и у Зеленского это прекрасно понимают, они это начали понимать два года назад, поэтому такой сценарий исключен. В Москве на этот сценарий рассчитывают, что Зеленский ослабнет максимально и к весне „будет тепленький“ и согласится на все что угодно. Нет, я думаю, что это ошибочный сценарий, который не будет реализован», — сказал политолог, глава Центра «Пента» Владимир Фесенко.
Но каково бы ни было положение Зеленского, в Кремле считают, что их положение точно лучше, а значит, можно угрожать Украине и торговаться с Западом с позиции силы. Это не значит, что Путин готов и хочет сегодня начать войну — германский регулятор только что отложил ратификацию «Северного потока—2», а это важный вопрос, Москва уже в январе рассчитывает пустить новую трубу в ход, и война этому не поможет. Но когда у украинской границы стоят танки, Джо Байден, как показала практика, скорее идет навстречу — и вот пожалуйста: уже достигнута договоренность о скорой встрече Путина с Байденом, пусть и, вероятно, в онлайне.
Путин просто блефует: до тех пор, пока в сторону Украины не полетели ракеты, любой кризис можно спустить на тормозах. Но как известно, если на стенке висит ружье, оно рано или поздно выстрелит. Вопрос не в том, планирует ли Кремль военную операцию — вопрос в том, что в Кремле уже свыклись с мыслью, что проблема Украины, которая занимает Путина с 2003 года — это единственный фронт, на котором он уже дважды потерпел унизительное поражение, эта проблема должна быть снята — и точка. Ведь могли же тогда, в 2014 году, если бы захотели, взять Киев.
Какие бы планы ни строил Кремль, как бы рационально ни мыслил Путин, войны чаще всего происходят не по плану и не по отмашке скуластых и волевых лидеров, которых унизили их могучие недруги, и которые подумали и приняли решение с помощью солдатского сапога навести порядок. Вовсе нет. Войны случаются сами по себе, непроизвольно, потому что так устроен коридор милитаризации и военного блефа — рано или поздно выясняется, что других вариантов нет, и начинающие эти войны волевые лидеры на самом деле оказываются их заложниками. И сегодня, в конце 2021 года, такой сценарий выглядит наиболее вероятным.
*Решением Верховного суда России движение «Талибан» признано террористическим и запрещено на территории РФ
**По решению Минюста России Republic включен в реестр СМИ, выполняющих функции «иностранного агента»
Фото на превью: Татьяна Горд / Коммерсантъ