В новом выпуске программы «Деньги. Прямая линия» обсудили с экономистом, приглашенным лектором РЭШ Татьяной Михайловой, можно ли доверять данным оперативного штаба о ситуации с распространением коронавирусной инфекции в России, просматривается ли в информации оперштаба электоральный цикл и помогают ли отслеживать картину с количеством инфицированных данные Росстата и интернет-запросы.
Сегодня у нас премьера своего рода. Я приветствую Татьяну Михайлову, экономиста, приглашенного лектора Российской экономической школы. Татьяна, здравствуйте! Спасибо большое, что вы у нас сегодня в гостях.
Здравствуйте!
Татьяна была одним из тех людей, которые в начале пандемии много нам рассказывали о том, что же на самом деле творится с теми данными, которые мы получали. И это была своего рода сначала практически детективная история, как много можно было увидеть в тех данных, которые не вызывают доверия.
И я хочу вас сразу спросить про текущие данные, которые мы видим. Насколько они, скажем так, их релевантность, их качество, с вашей точки зрения, выросло или нет и есть ли у вас вопросы? Не будем говорить сразу, что они какие-то неправильные, назовем это так: вопросы к тем данным о заболеваемости и количестве смертей, например, со стороны оперативного штаба, которые есть сейчас.
Если честно, данные оперативного штаба исследователи перестали анализировать уже год как, потому что в этом абсолютно нет никакого смысла. Данные оперативного штаба по большинству регионов совершенно никакой ситуации реально не отражают. Честно говоря, трудно на самом деле придумать содержательный вопрос, с которым можно было бы анализировать эти данные. Они не показательны.
Это важный момент, потому что сейчас данные оперативного штаба нас окружают в информационном пространстве неизбежно. Мы с коллегами в новостных выпусках часто начинаем с них, они повсюду, во всяческих официальных сообщениях, например, есть телеграм-канал оперативного штаба, там каждое утро приходят эти цифры. Получается, на них смотреть совершенно невозможно, что выяснилось уже примерно год назад.
Да. Если бы данные были бы просто неполны, мы понимаем, что данные могут быть неполны из-за различных каких-то препятствий к их сбору, препятствий, например, к тестированию людей, к сбору статистики. Мы тогда, по крайней мере, могли бы опираться на динамику этих данных. То есть если у нас растет показатель заболеваемости, значит, мы могли бы осознавать, что у нас действительно заболеваемость растет. Но я не могу поручиться, например, что данные оперативного штаба даже адекватно отражают эту динамику, к сожалению, вот уже больше года как.
Но это вызывает массу вопросов, например, когда мы видим какую-то странность в динамике, как произошло недавно после думских выборов, резко все пошло вверх.
Да. В данных оперативного штаба, безусловно, просматривается электоральный цикл, которого там быть не должно. Но мы понимаем, почему они появляются: по политическим мотивам, потому что статистику заболеваемости и смертности, летальности, если хотите, коронавируса придерживают в тот момент, когда люди должны в скором времени голосовать. Это было как и перед думскими выборами, так и перед голосованием за Конституцию в прошлом году. То есть это уже тоже повторяется.
Получается, что остается смотреть на данные Росстата по избыточной смертности, так?
Да, данные Росстата по избыточной смертности вполне адекватны, но они, к сожалению, приходят с запаздыванием. И вот сейчас все аналитики и исследователи смотрят на данные по поисковым запросам, потому что это на самом деле самая адекватная оперативная статистика по заболеваемости ковидом в России.
Что, кстати, получается, говорит о какой-то очень большой цифровизации общества, раз по интернет-запросам можно отслеживать картину.
У нас, по-видимому, все большая часть населения уже имеет доступ в интернет и, конечно же, им пользуется. И на самом деле даже гораздо более низкий процент пользования интернетом нам уже бы давал вполне репрезентативную картину того, что происходит. Но у нас достаточно высокий уровень цифровизации, действительно.
Если сейчас смотреть на такие данные, они хотя бы в динамике отражают то, что мы видели в мире?
Да. Мне кажется, что по совокупности поисковых запросов, которые специалисты анализируют, можно, в принципе, судить о том, что происходит именно с заболеваемостью. То есть не каждый поисковый запрос хорошо работает. В первые волны эпидемии хорошо работал запрос о потере обоняния, да, это был один из таких характерных симптомов для ковида типа альфа. Сейчас штамм дельта в меньшем числе случаев вызывает потерю обоняния, и поэтому именно этот запрос, может быть, стал менее характерным для поднятия волны. Но есть другие запросы, например, «вызвать скорую» или другие всевозможные запросы.
КТ всяческие.
КТ, да, симптомы ковида, лечение ковида. И когда люди начинают обращаться в интернет с этими запросами, то можно сложить картину более-менее цельно, посмотрев на разные категории запросов.
И если говорить как раз о такой картине, текущий подъем начался все-таки где-то, видимо, как и было в 2020 году, примерно в сентябре, когда начался учебный год?
Да, да, учебный год ― это вообще хороший триггер такой, который действительно вызывает рост заболеваемости. Это, кстати, не только ковид, а все сезонные инфекции так себя вели. Дети приходят в школу, начинают общаться друг с другом в больших коллективах, тут же заражают друг друга инфекциями, приносят их домой, в семьи, и уже их мамы и папы заражают своих коллег на работе. Так начинается волна сезонных инфекций.
Но раньше сезонные инфекции были не такими опасными, на них не обращали внимания, а с ковидом это стало очевидно.
Фото на превью: Денис Гришкин / Агентство «Москва»