«У нас общий психотерапевт»: интервью с Татьяной Лазаревой и ее дочерью Соней — про отношения в семье, подкаст «Папа, закрой дверь» и готовность к хейту

Привет, меня зовут Анна Монгайт. Это программа «Женщины сверху», которую в этот раз мы делаем с брендом Kenwood, и наша специальная серия, которая называется «Дочки-матери». Мы выясняем, какие отношения у дочек и матерей, наших гостей.

Сегодня это телеведущая Татьяна Лазарева и ее средняя дочь Софья Шац, которая с недавних пор тоже ведет YouTube-шоу «Папа, закрой дверь!». Кстати, ее партнер в этой программе — папа, Михаил Шац.

Таня, я хотела спросить тебя, а что ты делаешь с Соней общего? Вот есть общее дело у папы Миши. А какое у вас, общая история, что вы делаете вдвоем?

Лазарева: Я вообще не считаю, что обязательно что-то нужно делать вдвоем, вот прямо делать. Я вот Соне машину недавно подарила, мне так кажется, нас это очень…

Уже долго можно будет ничего с ней не делать, этот гештальт закрыт.

Лазарева: Мне даже стало жалко стало Михаила, что он слышит часто вот эту фразу «Папа, закрой дверь!». Ну как-то, ну слушай, это обидно было бы. Я подумала, а почему я такой фразы не слышала, «Мама, закрой дверь»? И так сначала, знаешь, возгордилась немного, думаю, вот… А потом я понимаю, что на самом деле не потому что типа я такая хорошая, а просто потому, что я всегда ее и так закрываю. «Закрой рот», например, «Мама, закрой рот».

Хорошая версия. Это сиквел, уделать папу.

Лазарева: Мама, закрой рот.

Когда Соня решила не получать высшее образование, вы тоже так легко на все это пошли? Родители не высказывали никакого противодействия?

Соня: Мама, кстати, в этом плане очень всегда была на моей стороне, у нее просто тоже нет высшего образования.

Может быть, это фамильная традиция теперь? Просто семейная династия.

Соня: Нет, у меня другая фамилия, поэтому нет.

Лазарева: У нее фамилия Шац.

Соня: Но вот папа у нас врач…

Лазарева: Известный, причем.

Работает по профессии, как мы знаем.

Соня: Анестезиолог-реаниматолог, как я выучила на подскасте. Поэтому он всегда очень был за то, чтобы получить какое-то высшее образование…

Лазарева: И использовать его потом по назначению.

Как папа.

Лазарева: В подкасте, да.

Соня: А мама всегда очень была, мама вообще всегда на моей стороне. Но тут главное…

Если бы мои дети сказали бы, нет, не буду…

Лазарева: Ну?

Я была бы в шоке просто.

Соня: Тут главное как бы, я как опытный манипулятор, могу сказать, что когда ты отвергаешь — предлагай. Соответственно, если ты не хочешь идти и получать высшее образование, ты говоришь — я пойду работать, например. Я пошла работать. И они такие — ну, ладно.

Лазарева: Там еще, знаешь, какая была история очень смешная. Мы же детям вроде как оплачиваем, сказали, что мы оплачиваем вам высшее образование, одно только.

На троих.

Лазарева: Браво! Степан так же пошутил. Когда у нас закончилась работа на телевидении, мы собрали всех детей и сказали: «Ребята, а все. На этом все наши полномочия». И сказали, что будет одно оплачено, поэтому думайте крепко и хорошо. И надо сказать, что они этим воспользовались советом.

Но Софья, как известный манипулятор, как она сама сейчас сказала, она в какой-то момент подползала с каким-то таким не очень оформленным предложением, а нельзя ли взять деньгами.

Соня: Такого не было!

И дальше удачно инвестировать.

Лазарева: Да. Насчет инвестировать там ничего не было, кстати.

Соня: Просто забрать деньгами.

Лазарева: И уйти.

Мама начала отдавать вещами, машина.

Лазарева: Да, машинами.

Соня: Да.

Лазарева: Я забираю приз.

Вы инвестировали в английское образование, да? Вы отправили в Англию учиться, троих, а это значит, что вы предполагали, что дальше они будут продолжать учиться. Нет?

Лазарева: Я — нет.

А они?

Лазарева: Послушай, они заканчивают школу в восемнадцать лет уже, здоровые кони.

Соня: Лошади.

Лазарева: Ну, лошади в отношении… Степан просто конь. И что ты уже можешь сказать человеку в восемнадцать лет? То есть ты можешь много чего сказать, но не факт, что тебя при этом не пошлют. Вот тебе восемнадцать лет, я не считаю себя праве, например, сказать, что вот мы посовещались, и я решила, вы идете, ты идешь в университет типа.

Хорошо, но вот вы когда в Англию отправляли Соню…

Лазарева: Тогда им было четырнадцать, тогда еще можно было.

Не спрашивали же, да?

Лазарева: Спрашивали. Вот, Сонь, спрашивали?

Соня: Спрашивали, спрашивали конечно же. Я не помню как меня спрашивали, правда, но говорят, что спрашивали.

Лазарева: Знаешь, там была такая, Степа же сначала был. Соня очень хотела быть как Степа, она очень хотела поехать в Англию. И когда потом выяснилось, что оказалось, что это было ошибочное решение для нее, и она сама это поняла и офигела, и поняла, что она не может нам об этом как-то аккуратно сообщить… Бедная, страдала четыре года в Англии.

Соня: Да не страдала я четыре, это все вранье. Это все не так. Я действительно очень скучала, когда я туда приехала, но это продлилось три месяца, а не четыре года.

Лазарева: Три месяца ровно, по щелчку.

Соня: И на третий месяц я перестала звонить домой. И с тех пор мы не общаемся.

Лазарева: С тех пор мы не общались.

Соня: Я вернулась из Англии и очень мало я на самом деле рассказываю про свою жизнь.

И ничего, и нормально?

Лазарева: Ну, а как?

Ну хорошо, а личная жизнь? Ну вот было интересно, с кем там Соня?

Лазарева: Слушай, ну это же… Мне лично, конечно, интересно, но это же обычное бабское любопытство. Это как-то не очень комильфо, да? Я просто знаю, как мне часто пишут, не знаю, Михаилу, наверное, тоже, пишут: «Ну как вы там, развелись уже или нет?», все время пишут.

Ну, это понятно. Но про своего ребенка не интересно?

Соня: Хорошо, что вы мне так не пишете.

У вас нет этого как бы вот запроса, а вдруг это какой-нибудь опасный провал там, что-нибудь стремное происходит.

Соня: Тут я скорее отвечу. Это мое желание вообще не обсуждать эту тему. Для меня она является такой типа закрытой.

Родители отдельно…

Соня: Я недавно просто для себя прямо поняла, что у меня вот есть одна табуированная тема с родителями — это мои романтические отношения. Не знаю, почему так случилось, но пока что меня устраивает эта концепция.

И они никогда в душу не лезут?

Соня: Нет, вообще нет.

Лазарева: Я как-то, да, с трудом себе представляю, «Ну как, Сонечка, кто там у тебя?»

Заходи завтра.

Соня: Да. Закрой дверь.

Лазарева: Закрой рот.

Но после окончания всей вот этой английской эпопеи вы вернулись сюда, сказали, что вы будете работать самостоятельно. И что, и полная независимость?

Соня: Нет.

Лазарева: Спонсирование продолжается.

Соня: У меня была какое-то время, все-таки могу, я какое-то время прожила на свои деньги, я работала в компании, занималась ивентами. Я организатор.

Лазарева: Очень хороший.

Соня: Спасибо. А потом произошел карантин. И вот не знаю, как ваше поколение, наше поколение очень пострадало в этот карантин, потому что мы все такие очень осознанные, любим рефлексировать, и все, не знаю, очень много моих друзей все как бы попали в этот локдаун и немножко начали копаться слишком, наверное, в своих головах, как и я сделала.

И в какой-то момент я поняла, что ивентов все равно нет, зачем мне это делать. И я ушла из компании, и вот сколько, не работаю там…

Лазарева: Год.

Соня: Ну да. И вот на этот год я сказала: «Можно, я немножко возмещу ту жизнь, которая была бы у меня, если бы я получала высшее образование, то есть когда тебе просто…»

Все то же самое, только без высшего образования.

Соня: Только без высшего образования.

Лазарева: Говорю же, деньгами забрать.

Соня: И я вот попросила такой себе тайм-аут, мне его дали. Но он уже заканчивается.

Ну а как же завышенные ожидания? Как бы ясно, что ребенок должен быть лучше тебя, нет? Вот этого всего нет?

Лазарева: Анна, ты пугаешь меня.

Не должен?

Лазарева: Ты так думаешь? Ты правда так думаешь? Ты хочешь поговорить об этом?

В целом хочу. Да, я так думаю, я хочу, чтобы лучше меня. У тебя так не было?

Лазарева: Ну нет, конечно. А что значит, в чем лучше тебя?

Я не знаю в чем. У тебя в чем? У тебя ни в чем прямо?

Лазарева: Нет. Ну как можно быть, во-первых, лучше меня? Я успешная? Мне кажется, нет. Меня вот очень много сейчас зовут, типа там приходите, расскажите женщинам, как нужно быть такой успешной, как вы. Я сижу думаю, ни фига…

Перезвоните.

Лазарева: Как выгнали с работы десять лет назад, у меня спрашивают, почему я такая успешная. Не очень понимаю.

Публичность родителей, как бы она сказывалась на вас в результате? У них была карьера, она была успешная все-таки…

Лазарева: Была.

Да, была.

Соня: Было бы смешно, если бы я сейчас такая — что, публичность?

Кто, родители? Кто это?

Соня: Нет, у меня есть ответ на этот вопрос. До десяти лет тебе абсолютно все равно, потому что ты особо не понимаешь масштабов. То есть я вот сейчас уже, когда их уже нет на телевидении…

Звучит устрашающе.

Соня: Я поняла, что как бы я действительно жила и была уже в момент вашего пика, а ты такой… То есть это как бы вообще…

Лазарева: Мы же дома не ходили с Михаилом на каблуках…

Соня: Только когда выходили из дома. Поэтому как бы в детстве то есть вообще как бы не читаешь это. А когда я только — ну, и где оно? Их всё, убрали. И я такая — ну, ладно.

И вот недавно у нас отец Михаил, он же стал стендапером, сколько там, три года назад, и он такой вдруг оказался среди вот популярных сейчас людей, то есть которые как бы вот сейчас на пике, всякие Лехи Щербаковы и вот эти персонажи YouTube, которые вызывают какой-то там…

Лазарева: Пиетет.

Соня: Да, верно. Чтобы это ни значило.

Лазарева: Слово такое есть.

Соня: То ты такой — вау, прикольно.

Лазарева: И его все типа уважают.

Соня: Да, то есть ты заново как-то — а, все-таки батя типа крутой чувак. То есть вот эти семь лет, это просто какое-то затишье. Как бы в основном меня это особо, не знаю, наверное, не коснулось.

Единственное, я помню один раз, когда была смешная история, это в школе было, я еще здесь училась. Вышла в какой-то желтой прессе статья про то, что мама упала в обморок в самолете.

Лазарева: В самолете, да. И все написали, что я беременная, четвертым. А мне сестра моя позвонила, прикинь.

Соня: Моя история бьет твою, потому что я просто пришла в школу, и меня встречает девочка из моего класса, и такая: «Соня, я тебя поздравляю». Я такая: «С чем?». Она говорит: «Ну, у тебя мама беременная». И я думаю, вот наглость, типа сказать подруге моей и не сказать мне. И потом выяснилось, с чего все это раскручено.

Вот разве что такие какие-то отголоски, а так вообще все круто. Учишься не смотреть на людей вокруг, которые вот так все время делают: «О, это же эта…»

Лазарева: Как ее, вот эта…

Соня: «Эта, эта, Света Лазарева».

Лазарева: А, учишься все-таки?

Соня: Ну, конечно. У меня как-то, конечно, блин, их сколько было, этих всех зевак, людей вокруг, что ты как-то…

Лазарева: А вы меня всегда гнобили за это.

Соня: Мы гнобим тебя, когда ты не соглашаешься с ними сфотографироваться.

Лазарева: Улыбаться и давать автограф.

Соня: Ну извини.

Лазарева: А почему я…

Потому что они эмпатичные, а ты нет, видимо.

Соня: Да нет, ну почему…

Лазарева: Наоборот, они ни фига не эмпатичные.

Соня: В смысле, почему, потому что ты выбираешь публичность, как бы будь добр.

Лазарева: Фу, вот это я не люблю. Не знаю, тут я бы с тобой поспорила, я не выбирала публичность, это моя работа. Это все равно что поваром в ресторане работать.

Соня: Но ты же не можешь так — все, семь часов вечера, я больше не публична.

Снимаю колпачок…

Лазарева: Вот это минус. Я к этому всегда относилась только как именно, знаешь, это скорее даже, да, меня еще показывают по телевизору…

Что называется, обременение.

Лазарева: Да. Ужасно не люблю.

Ну хорошо, но при этом вы решили вести с папой подкаст, то есть немножко отхватить его публичности.

Соня: Эти планы все еще в моей голове.

Лазарева: Монетизация.

Соня: Отсюда деньги, отсюда публичность, классно, конечно. Мне кажется, я сейчас, хорошая такая картинка вырисовывается.

Лазарева: Будешь такая богатая невеста.

Соня: Да, золотая молодежь.

Лазарева: О, да. Мажор.

Соня: Нет, если как бы про меня лично говорить, меня всегда там привлекал мир телевидения, кино и вот этого всего, я очень долго думала, что я буду актрисой, потом я думала, что буду режиссером, потом я поняла, что нужно получать высшее образование, чтобы стать этими людьми.

То есть, не знаю, мне как бы нравится эта идея создавать что-то для людей, но и в принципе мне мир съемок, он мне близок, я много работала на съемочных… Да у меня есть продакшн, в конце концов!

Лазарева: Да ты моя девочка!

Соня: То есть, как бы да, мне это интересно.

Лазарева: Как это, у тебя еще есть на английском языке, как это называется, резюме.

Соня: Резюме есть.

Лазарева: И че? Свободная касса!

То есть касса по-прежнему свободна? Хорошо, а предположим, в трудоустройстве надо было когда-нибудь помогать?

Лазарева: Вообще-то да. Мы как бы и того, и другого, Степу и Соню имею в виду, конечно, пытались сначала подсунуть к каким-то друзьям. Но, во-первых, я честно скажу, что в Степе, правда, я не так быстро убедилась, но с тобой была определенно убеждена сразу, что я не предлагаю каким-то друзьям какого-то типа там мажора, который придет и ничего не будет делать, потому что Сонька, она очень такая работящая и очень организованная.

Но тем не менее, когда там куда-то мы тебя, к [нрзб.] пристроили вначале…

Соня: Ну да, туда получилось.

Лазарева: Но она там поработала и сказала: «Не мое», вот эти вот миллениалы или кто вы там… Господи, как меня задолбали все эти, я запуталась в общем…

Зумер.

Лазарева: Сказала: «Нет, не мое» и ушла.

А вы критикуете друг друга? Ну вот я уже поняла, что вы почти идеально либеральные, что вы помогающие, ты, в частности. А вот артикулировать какие-то претензии, не знаю, например, критикуешь ли ты внешний вид? Потому что у родителей общие слабости обычно, конечно.

Лазарева: Ну, было такое, конечно. Это я сейчас такая, знаешь, прокаченная, прошаренная стала мать. К сожалению, дети закончились, а новых я уже вряд ли нарожаю.

Конечно, я, например, проходила какие-то ошибки там, и с одеждой, и с внешним видом, вот это вот все. И очень много училась, знаешь, как Степа, например, когда у него были подростковые прыщи (прости меня, Степа, но у тебя их уже нет сейчас), так он вот, я тоже говорю: «Степочка, ну ты бы как бы это там хоть бы…»

Сходил бы к косметологу, сынок.

Лазарева: Да, и это, или помылся лишний раз в общем. Нет, он мылся. И он мне, представляешь, он мне такой говорит: «Мам, сейчас у всех у нас в школе такие прыщи, ты успокойся, пожалуйста». И я действительно успокоилась. А так ведь это было, я не знаю как у вас, но в моем детстве, если вскакивал прыщ на лице, то ты просто не шел в школу, потому что это было страшно.

А вы, бывает, маму критикуете и говорите: «Нет, мам, ну вообще так невозможно»?

Соня: Да нет, мне кажется.

«Ты меня позоришь»

Соня: Нет, это другое, это можете позвать мою сестру, она расскажет вам…

То есть, если опозорила, то сестру.

Лазарева: Она ничего не расскажет, потому что я могу про нее рассказать, как она: «Мама, хватит!».

Соня: Точно, фирменная фраза «Мама, хватит!».

Лазарева: Все дети ее говорят, между прочим.

Папа, закрой дверь! Мама, хватит!

Лазарева: Да-да, либеральные родители, закрывают дверь, закрывают рот.

И прекращают, и тихонечко отползают.

Лазарева: Да. Нет, но вчера же вот мы обсуждали мое новое шоу, которое я придумала, я тебе тоже расскажу потом, Степан же сказал такую фразу: «Можно я тебя немного покритикую?».

Соня: Ну, вот это Степан.

То есть Степану можно, а Соне еще нельзя?

Лазарева: Соня даже спрашивать не будет.

Соня: Да нет, я не знаю, мне кажется, во-первых, я не умею критиковать, давай начнем с этого. Нет, ну господи, зачем?

Лазарева: Вот именно, зачем? Правда, вот я теперь тоже также отношусь. Вот когда, знаешь, дети были маленькие, действительно я могла там, знаешь, что-то резко там, свое какое-то мнение сказать.

А сейчас я совершенно по-другому живу, я вообще людям не говорю какое-то свое резкое мнение.

Кто-то приходит там, говорит: «Смотри, какую я себе купила там кофточку», если она мне не нравится, что я, буду говорить «Да ну, говно какое»? Раньше могла, наверное. А сейчас ну как-то, я не знаю, сейчас так уже не принято, нельзя так. Ты говоришь: «Тебе нравится?» «Да» «Вот и хорошо».

Вот ходит же человек без брюк…

И ничего.

Лазарева: И ничего, я же хожу с ней, даже езжу в одной машине.

А должна ли современная, либеральная, почти идеальная, которую невозможно критиковать, мама передавать какие-то женские навыки?

Лазарева: Нет. Я так уже тоже не делаю. Потому что это все-таки все то, что нам вложили в головы, во-первых, это на 80% вообще несоизмеримо с тем, что происходит сейчас в головах, даже у этих, не говоря уже о тех, которым пятнадцать, не говоря уже о тех, которым сейчас три, это вообще просто Стругацкие, понимаешь, это другой мир совершенно.

Соня: У нас на кухне висят шесть картин с рецептами, потому в принципе…

Все шесть?

Соня: Все шесть маминых рецептов можно просто прочитать.

И что там?

Соня: Там есть «Том ям»…

Лазарева: Овощной бульон.

Соня: Овощной бульон, да.

Лазарева: Там просто картинка очень красивая.

Соня: Там как бы красиво, но я к тому, что вот, можно так.

Лазарева: Ты имеешь в виду женские навыки, это вот как бы что?

Просто раньше было понимание каких-то женских навыков, женщина должна была уметь то, сё, пятое, десятое.

Лазарева: Но зачем, ты не задумывалась? Я вот знаю, зачем. Потому что, почему мы все умеем готовить, потому что жрать было нечего. Ты приготавливал, как известно, из одной курицы столько блюд…

Да, ты не мог купить то, что ты, собственно, хочешь съесть.

Лазарева: Почему мы все умеем шить, потому что мы сами все себе шили, а не потому, что мы такие, блин, рукодельницы. К вопросу, кстати, почему мы такие начитанные, да потому, что делать больше нечего было, вот мы и читали, вот мы и шили, и вышивали, и вязали. И готовили торты, которые сейчас просто вспоминаешь и думаешь, господи…

Навык умения строить отношения какие-то, не то, как нас учили, знаешь там, 50 лет свадьбы, и все такие — ой, боже, счастье-счастье, золотая свадьба, золотая. И что, и кто там?

Жизнь-то не посмотели.

Лазарева: Ну и вообще, и друг на друга они уже смотреть не могут, то есть ничего не посмотрели в итоге. Ну вот этот навык передавать, что ли? Нет.

Ты слышала, что можно передать ребенку, это хорошего семейного психотерапевта, да?

Соня: Да, кстати. Так и было, извини, правда.

Лазарева: У нас общий.

Да? Что, уже передали?

Лазарева: Да, они какие-то странные все, слушай. У тебя у всех друзей есть психотерапевты?

Соня: Да. Почти что да.

Лазарева: С ума сойти.

Соня: Да нет, мне кажется, в этом…

Лазарева: Хорошо хоть не наркологи, знаешь.

Ты ничего пока не знаешь, поэтому…

Лазарева: Да, в этом смысле…

Соня: Мне кажется, все мама мне четко говорит, в том плане что ну действительно, сейчас какой-то такой бум на вот эту вот рефлексию, как разбираться, как правильно общаться, как там, жить в счастье, как выбирать счастье…

Лазарева: Жить сегодняшним моментом.

Соня: Как жить в моменте, вот. Нам это действительно почему-то интересно, не знаю, почему.

Лазарева: Я тоже не знаю. Почему, вот это интересно мне узнать, они вообще откуда, это что?

Короче говоря, я должна вам приготовить еду. Вы не умеете, сами не способны, я тоже ничего не умею.

Лазарева: Вот и прекрасно.

Но у нас классная штука, это называется Kenwood Chief Titanium Patissier XL, такая машина, которая все делает за всех.

Лазарева: Очень хочу.

У нее есть целая база там, 800 рецептов. Я выбрала один, сказать, что он самый простой, это ничего не сказать, он самый-самый простой и он самый-самый короткий, поэтому можно сделать очень быстро. Это некий современный гоголь-моголь. У меня есть яйцо, соль, сахар, сок, ягоды для украшения, для тех, кто любит украшать…

Лазарева: Ягодами.

Рукодельность, ягоды.

Лазарева: Вырезать.

Да, можно красивое фигурное вырезание из ягод. И разделять…

Лазарева: И властвовать.

И властвовать над яйцами я научилась буквально вчера. Нужно разделить будет желток и белок. Я вчера училась, всей семьей, с детьми…

Лазарева: Ну, покажи же нам.

Нет, все не так просто. Всем дам по яйцу. Как говорила моя бабушка, она говорила, чтобы все были сыты, чтобы не было скучно в ротике, чтобы не было скучно в ручках.

Сережа, если ты смотришь, я постараюсь тебя не подвести. Так, черт, уже почти пролила…

Лазарева: Сережа, не смотри.

Сережа, не смотри, будет дубль. Это вам не подкасты вести, скажу я вам, всерьез, это реально трудная задача.

Лазарева: Вот попробую следующий подкаст…

Начать с яиц.

Лазарева: Начать с взбивания яиц.

Соня: Ладно, короче, вы же не против… А, все. Хотела спросить, вы же не против скорлупы.

Нам понадобится только желток, можно скорлупу даже в белок…

Соня: А давайте взобьем белок?

Лазарева: Можно безе сделать.

Да?

Лазарева: Конечно.

Вошли во вкус.

Соня: Если смешать белок с сахаром и взбить, то будет безе.

Лазарева: Но еще его потом нужно будет в духовку вообще-то поставить.

Соня: Да?

Духовка у нас сегодня не запланирована, блистать. Значит, помещаем сюда, у меня написано, яичный желток, разве что чокнуться еще можно. Хопа! Очень красиво.

Лазарева: Осталось много. Его там обычно ложечкой еще выскребают.

Да?

Соня: Оближи вот.

Ложечкой выскребать, это в тяжелые военные времена.

Лазарева: Вот! Вот этот навык, например, я не хочу передавать своим детям, вот это вот — не выбрасывать еду…

А целлофановые пакеты сохранять?

Лазарева: Мыть пакеты, вот это вот.

Сохраняешь? А банки моешь?

Лазарева: Тряпки покупать не в магазине, а те, которые выбрасываешь. Я вот сегодня пол помыла штанами.

Соня: Чьими?

Лазарева: Моими, успокойся.

Теперь мы должны высыпать сюда сахар, поместите сахар, сахара у меня будет очень много.

Лазарева: Сережа, смотри.

Сережа, смотри. И туда же сок. Это уже почти безе, нет, у нас сабайон.

Лазарева: Безе с белком делается, господи.

В моей книжке-инструкции сказано только про сабайон и гоголь-моголь. Безе это уже, считай, высшее образование.

Прекрасная чаша с самонагревом EasyWarm уже остывает, скоро мой сабайон, чудесный гоголь-моголь 2.0, будет готов.

Таня, скажи, пожалуйста, а ты пыталась когда-нибудь повлиять на Сонины взгляды? Вот я имею в виду политические взгляды, например.

Лазарева: По-моему, нет.

Соня: Нет. Какие взгляды?

Лазарева: Какие там взгляды, господи. Мы, конечно, с Софьей ходили гулять на Манежную площадь один раз вдвоем, но то есть по крайней мере, никогда на митинги и собрания я детей не брала, и на площади.

Соня: Потому что они ходили сами.

Никого не предупреждая об этом.

Лазарева: Взрослые, да, и сами выбирают свой путь.

А на что вообще, то, что касается взглядов о мире, повлияла мама? Вообще вы в себе маму узнаете?

Соня: Очень, кстати, хороший вопрос. Потому что вот у меня подкаст вышел недавно, и там как бы это первый, наверное, такой проект, в котором много людей могли меня увидеть первый раз, и соответственно там есть комментарии, которые для меня очень неожиданные. Потому что это совершенно какая-то новая аудитория, которые первый раз меня видят, короче, им есть что сказать.

И там очень много комментариев про то, что у меня мамин голос, и что когда я вообще говорю там что-то, там прямо есть люди, которые пишут «Подумал, что Танюшка заглянула на секунду». Внешне, мне кажется, мы не очень похожи, но вот какие-то такие, видимо, не знаю как, манеры речи, я не знаю, как это называется, интонации какие-то, такое, да, я часто слышу.

А когда вы собирались «в кадр», что называется, вообще были внутренне готовы к тому, что вот дальше все будут комментировать?

Соня: Да, я собиралась «в кадр»…

Это же ютубовские эти, как это называется, безнаказанное комментирование, когда люди несут любую ахинею.

Соня: Да, там есть отличные. Могу рассказать мой любимый хейт, комментарий хейта. Но я просто, у меня очень развита самоирония, иногда даже слишком, то есть для меня юмор это прямо защитная реакция, но и мне как бы с этим комфортно, я с этим живу всю жизнь. Поэтому я вообще как бы открыта к хейту, то есть он меня пока что как бы не задевает как-то внутри, мне интересно.

И вот мой любимый комментарий, это комментарий от какого-то человека, который написал: «Не понимаю, зачем там дочь. С таким же успехом можно было поставить туда столб, чтобы Михаил отбивал об него свои панчи». Я вообще, когда это прочитала, подумала, что это просто божественно.

Лазарева: Это не про тебя, это про Михаила скорее.

Соня: Почему? Нет-нет.

Столб это я, мама, это же я!

Соня: Поэтому мне как бы нет, я вообще смеюсь.

Вас не бесило всю жизнь, потому что в доме очень много шутят? То есть манера вот эта, все через шутку? У меня, например, это было в семье, и меня это страшно раздражало, что мне на любую мою фразу мне всегда прилетает отшучивание.

Соня: Я очень мало помню из какого-то такого вот травматического детского возраста, мне кажется, мой мозг, он такой, типа, не надо. Поэтому я не помню, но я как бы предполагаю, что возможно, был такой период в жизни, когда это немножко подбешивало.

А сейчас уже слишком поздно, потому что я точно, абсолютно точно буду таким же родителем, который будет очень много и плохо шутить.

Лазарева: Как это плохо? Это кто это плохо шутил?

Соня: Ладно-ладно, не плохо. Выросла в семье юмористов.

Таня, а когда вот Соня начала делать татуировки, ты как отреагировала?

Лазарева: Слушай, ну я сначала, конечно, прямо…

Соня: Разочаровалась.

Лазарева: Потому что это тело мое, я же его рожала. Это же я рожала, понимаешь, это же мое тело, мои ручечки. Ну что это такое? Ну а что потом, это же тоже не мое дело…

Соня: У мамы всегда одна и та же реакция, она меня все время спрашивает типа: «Больно?» Она очень переживает, что это как бы очень больно.

Но еще один самый смешной мамин комментарий был про то, что меня не похоронят на святой земле, потому что в Израиле, она сказала мне, что ты можешь отрубить себе руки, и тогда тебя похоронят там. Главное, не распространяться…

То есть, есть и хорошие новости. Выход есть в этой ситуации.

Соня: Да-да.

Лазарева: Я тебе об этом говорила, а не Михаил? Я не очень понимаю. Ну да, я наверное, какой-нибудь сериал посмотрела.

Соня: Да, там типа с татуировками не хоронят. Но у меня только на руках татуировки, поэтому все схвачено.

Лазарева: Руки можно отрезать.

Соня: Нормально. Я вообще за кремацию, поэтому…

Лазарева: Вот и хорошо. Я, кстати, тоже.

Сейчас вовремя главное друг друга поддержать.

Лазарева: Поддержали друг друга.

Я придумала такую игру, где я произношу некий стейтмент, а матери и дочери пишут, какая была бы реакция, например, если речь идет о тебе, твоя, потом читаем друг друга.

Соня, предположим… Вы уехали в четырнадцать, да?

Соня: Да.

Предположим, в четырнадцать лет она пришла домой после двух часов ночи, не предупредив. Что сказала мама?

Лазарева: Мама спала бы, мне кажется.

Да? К этому невозможно привыкнуть, прямо вот в четырнадцать лет?

Лазарева: Махнемся?

Соня: Ну, почти.

Лазарева: Да ладно!

А что, что там? Произнеси.

Лазарева: Соня написала: «Утром поговорим».

Соня: Ну типа ночь же уже, зачем сейчас разговаривать. Пожалела бы.

Пожалела бы?

Лазарева: Сейчас бы уже пожалела бы.

Соня: В четырнадцать лет пожалела бы, ты мне сказала? Да нет.

Лазарева: Нет, наверное.

Что, вообще не наваляла бы?

Лазарева: Ну а как вот, она же мне писала бы, наверное.

Соня: Нет, это сейчас ты смотришь со своей сейчас, я осознанный родитель, я все поняла. Но в четырнадцать лет…

Лазарева: Без предупреждения? Ну, да.

Соня: Это было много лет назад, поэтому…

Соня пришла домой и сказала: «Мама, я выхожу замуж, завтра расписываемся». Ну как, она же не рассказывает про личную жизнь, соответственно, раньше, наверное, не стоило рассказывать, тут просто такая история, надо, видимо, уже упомянуть. Как отреагирует мама?

Ну? Вы смеетесь раньше, чем вы читаете! Это нечестно по отношению к аудитории.

Лазарева: «Расписалась с кем?» — я спрошу. А у меня написано, что это даже не важно.

Соня: А мама написала: «Ух ты!».

Это вообще полное равнодушие.

Соня: Я и говорю, да, вообще.

Неужели не интересно, с кем?

Лазарева: Ну это же круто.

Соня: Ну, надеюсь.

Лазарева: Ну а с кем, ну какая разница, вот скажи? Вот что будет зависеть от того, с кем она, не знаю…

Будущее Сони.

Лазарева: Ну так это Сони будущее, не мое же, слава господи тебе уже. Потому что, ну с кем, ну что может быть такого там?

Соня: Бандит.

Лазарева: Ну, бандит, ну что я…

Единоросс.

Лазарева: Вот это да…

Ух ты!

Соня: Ух ты!

Лазарева: Ух ты!

Соня: С кем? С единороссом. Ух ты! Вот такой диалог, хороший.

Лазарева: Нет, ну вообще это радостное событие, мне кажется, когда люди так решают, если их, конечно, не насильно туда ведут. Ну это же клево, ух ты, здорово.

Хорошо. Мама сказала Соне, что надо сходить на Дождь и дать интервью. Что говорит вежливая Соня в ответ маме?

Соня: Мама написала: «Что, опять?»

Лазарева: А Соня написала: «А Степа не может пойти?»

Мы еще не все согрели и не все приготовили. Все можно готовить очень быстро и легко, и действительно почти самостоятельно не участвуя. Эту штуку я забираю, это называется венчик, как я понимаю.

Лазарева: Сколько продуктов ты выбрасываешь, Монгайт, ну как же это…

Ничего, потом оближем. Значит, сюда для того, чтобы он не был слишком сладкий, добавляем смородину.

Лазарева: Как заботятся о нас, видишь.

Потом почистите сами, пока так. Я добавляю потому что красиво, в первую очередь.

Лазарева: Может, сверху все-таки надо было, нет?

А сверху еще добавим. У нас, знаешь, много фруктов.

Лазарева: Как много всего получилось.

Понимаешь, это сила яиц плюс Kenwood. Я предлагаю самостоятельно добавить ягод, у нас их много. Вот ложечки. Прошу.

Лазарева: Ну что же… Очень даже хорошо взбилось. Это прямо хорошая машина. А если бы там был белок…

У нас получилось бы еще и безе отдельно.

Лазарева: Вот.

Ну, в следующий раз сделаем безе.

Лазарева: Горяченькое.

Мне кажется, это гениально вообще. Это лучшее, что у меня получалось когда-либо, скажу тебе честно.

То есть вы теперь будете жить вместе?

Соня: Но я люблю как бы личное пространство, поэтому я не могу зарекаться, но вообще…

Что это навсегда.

Соня: Вообще как бы…

Лазарева: Ты меня выгонишь?

Мать на улицу?

Соня: Я съеду, я надеюсь, в какой-то момент.

Тем более, теперь есть машина.

Соня: Я съеду в машину, да. Я, кстати, так и подумала, что это и есть мамин намек такой.

Путь хиппи.

Соня: Что как бы вот тебе машина…

Лазарева: И уезжай.

Соня: В ней и живи.

Лазарева: Садись в нее и уезжай.

Соня: Она мне еще сказала: «А туда можно подушечку и пледик положить»

И машину Kenwood поставить, и в принципе кухня, и все нормально готовить.

Соня: Да-да.

Лазарева: Просто у меня машина, в ней есть все. Просто когда ты сказала, что у меня теперь в машине есть все, и назвала только салфетки влажные и салфетки сухие…

Соня: И пепельницу.

Лазарева: Да. Я сразу сказала, нет, подожди. У меня, по крайней мере, в машине есть и подушка, и плед, и что-то еще.

То есть все-таки съехать лучше к маме в машину, там уютнее, как минимум.

Соня: Вот туда я и пойду.

Спасибо большое. Это была программа «Дочки-матери». «Женщины сверху» очевидным образом передо мной, идеальные отношения, никто ни на кого не давит, всем все разрешают, никто не переживает. В общем, живите так же свободно и легко, как Татьяна Лазарева и Соня Шац.