Игра с ценами: зачем производители массово предупреждают о подорожании товаров и чем ответит правительство?

Здравствуйте! Вы смотрите Дождь. Это программа «Деньги. Прямая линия». Меня зовут Маргарита Лютова, и в ближайшие 45 минут мы с вами говорим о свежих экономических новостях и больших экономических процессах, которые мы за ними здесь пытаемся рассмотреть. Делаем мы это всегда с помощью гостей нашей студии. Сегодня у нас впервые в большом эфире на телеканале Дождь Игорь Владимирович Липсиц, доктор экономических наук, профессор и автор очень популярных учебников по экономике, в частности, учебника, который когда-то меня увлек еще в школе экономикой.

Игорь Владимирович, спасибо вам большое, что вы к нам присоединились. О преподавании экономики и финансовой грамотности еще обязательно поговорим в эфире. Начнем со свежих новостей, и вот одна из экономических новостей сегодняшнего утра: производители хлеба предупредили о том, что цены на их продукцию в ближайшее время могут вырасти. Они предупредили об этом, соответственно, ритейлеров. Об этом сообщает «Коммерсантъ».

Вообще за последние месяцы какая-то настоящая эпидемия вот таких заявлений среди производителей продовольствия. Они предупреждают то и дело, что цены на продукцию вырастут. Мы об этом говорили недавно в эфире нашей другой экономической программы. Это и цены на рыбные консервы, это и цены на молоко, в частности, вот теперь канцелярские товары из свежего.

Что я вас хочу спросить, тем более что вы и специалист по маркетингу? Такая практика, когда бизнес заранее объявляет, что будет повышать цены, насколько нормальна или это действительно как-то связано с тем, как у нас сейчас пристально власти следят за тем, как движется продовольственная инфляция, и делают это чаще такими методами ручного управления, мягко говоря?

Смотрите, Маргарита, бывают разные же ситуации в разных отраслях. Например, у нас довольно часто предупреждают о грядущем повышении цен девелоперы. Они говорят: «Ой, если вы не купите до 1 января, то цена квадратного метра поднимется». Понятно, это некий такой стимул подтолкнуть клиента покупать пораньше, покупать заблаговременно, тем более что товар, в общем, уже практически готов и может существовать в этом товарном виде долго. Поэтому, скажем, там, где товары уже давно и долго существуют на рынке, мы таким образом как бы играем на инфляционных ожиданиях населения, запугивая его немножко, чтобы он купил, наш клиент, побыстрее.

Но когда речь идет о хлебе, как вы понимаете, тут же нет возможности заставить человека купить на шесть месяцев вперед запас хлеба для семьи. Тут нет этой игры. Тут игра в другом, конечно: все боятся, что опять выскочит откуда-то из-за куста ФАС или какой-то еще государственный орган и начнет обвинять в завышении цен, начнет требовать всякого рода негативных решений с вашей стороны. Поэтому все заранее предупреждают, все изображают совершенно понятную фигуру игры: мы тут, дескать, очень хорошие, мы вынуждены повышать, но мы бьемся до последнего, не ругайте нас, мы что можем, то делаем.

Понятно, почему: потому что правительство, конечно, играет в эту игру очень активно, и это тоже понятно, это тоже правильно, с их точки зрения, потому что возьмите, скажем, последний обзор «Левада-Центра», мартовский, по-моему, я его посмотрел. У них там разные проблемы, которые тревожат людей в России, и проблема номер один ― это рост цен. По-моему, 58%, что ли, да, 58% населения более всего на свете огорчено ростом цен. Коррупция ― куда меньше. И все прочее тоже меньше.

Игорь Владимирович, в этом месте я обязана, к сожалению, вас перебить и сказать, что «Левада-Центр» ― это иностранный агент. Данные, которые они нам поставляют…

Вы обязаны, я не буду возражать против этого, да, господь с ними. Поэтому иностранный агент «Левада-Центр» выяснил, что русские люди, которые не иностранные агенты, более всего на свете боятся роста цен. Правительство, естественно, понимает, что мало что может с этим сделать, потому что те меры, которые для этого нужны, уже не очень могут быть нашим правительством реализованы и оно не очень хочет их делать. Поэтому оно говорит, что оно заботится о населении, оно принимает какие-то меры, оно дает болеутоляющие, вводит населению в некую такую лекарственную кому своими заявлениями, что оно борется с повышением цен, и это как бы стабилизирует позицию правительства, нормальная политика, грамотная.

А вот как вы думаете, Игорь Владимирович, это получается такая игра с двух сторон. Правительство, с одной стороны, получается, делает вид, что оно заботится, а бизнес, со своей стороны, делает вид, что он бьется за то, чтобы не повышать цены, но объективные факторы, значит, вынуждают. А в конечном итоге эта игра работает как раз на эту цель, например, успокоить инфляционные ожидания, говоря экономическим языком, говоря политическим, снизить вот такой накал общественного внимания к проблематике цен? Как это вообще?

Не уверен, что это работает.

Вот!

Не уверен, потому что обратите внимание, что ЦБ все время у нас теперь говорит об очень сильных инфляционных ожиданиях населения и Эльвира Набиуллина все время говорит, что эти инфляционные ожидания очень сильно подталкивают инфляцию в России. Уж не знаю, так ли это, не очень я в этом уверен, но народ, конечно, не очень верит заверениям правительства. С другой стороны, есть ощущение, что правительство заботится, правительство что-то делает, правительство видит твои проблемы, правительство предпринимает какие-то шаги. Слава богу, как-то, ты все-таки не брошен в этом мире, правительство о тебе заботится. Толку от этого не будет никакого, но есть ощущение, что правительство делает то, что должно, а что из этого ничего не получится, так это понятно.

Да, так это не в первый раз. Что касается инфляционных ожиданий, мы с вами только что сказали про население. Чаще всего речь идет в этом разрезе о населении, но есть еще один, так сказать, компонент инфляционных ожиданий ― это, собственно, инфляционные ожидания бизнеса. Как раз в недавнем аналитическом обзоре, который делает Центральный банк, его авторы пишут о том, что инфляционные ожидания бизнеса тоже значимо увеличились, только вот посчитать их сложнее.

Я в этой связи что хотела вас спросить? Учитывая, что инфляционные ожидания бизнеса, собственно, воплощаются в ценовую политику бизнеса, насколько здесь бизнес, скажем, внимает тому, что он слышит от правительства, да, и насколько здесь, на что ориентируется бизнес в своих инфляционных ожиданиях? Может быть, есть какие-то тоже опросы, которые вам известны. Насколько бизнес здесь, скажем, экономически подкован, следит за денежно-кредитной политикой, за какими-то большими инфляционными трендами или тоже как-то по ощущениям двигается?

Понимаете, слово «бизнес» у нас большое. Бизнес бывает разный.

Да-да, извиняюсь, я не уточнила.

Бывают не очень умные компании, да.

Я не уточнила.

Бывают иногда очень умные компании, что меня ужасно радует. У нас есть иногда даже компании, в которых есть свои макроэкономисты, представьте себе, у нас на «КамАЗе» есть макроэкономист, с которым я дружу и очень радуюсь, что он существует в пространстве реального производства.

Но большинство российских компаний про это дело не знают, не думают и даже не хотят. У меня был совершенно прелестный эпизод, я однажды приехал в Вышкинский филиал в Нижнем Новгороде читать лекции, и там вечером меня попросили встретиться с местными бизнесменами, рассказать про экономическую ситуацию. Я рассказал, после этого подошел ко мне один из нижегородских бизнесменов и говорит: «А мне ваша лекция совершенно не понравилась». Я говорю: «А что же вам не понравилось?». «Вы куда-то все время в макроэкономику сворачиваете, а мне на эту макроэкономику, ей на меня, где она, где я, что мне про это думать? Не хочу я про это думать вообще. Вы вот лучше расскажите, как цены мне разумнее снижать или мне как-то повышать разумнее. Или как мне с налоговой бороться. А макроэкономика ― это все не про меня».

Вот это основная типичная модель, поэтому народ просто смотрит, что происходит на рынках, какие цены у конкурентов, как-то подравнивается, а то, чтобы российский бизнес как-то анализировал макроэкономическую ситуацию, ― да нет этого. У нас, кстати, почти не осталось ― как вам сказать? ― центров, которые занимаются макроэкономическими прогнозами. У нас когда-то было лучше, лет десять назад у нас были центры, которые делали прогнозы, индикаторы, которые можно было использовать для прогнозов. Сейчас почти ничего не осталось, так что народ в основном по ощущениям и по продажам реагирует.

А насколько, когда, например, к вам подошел тот самый бизнесмен в Нижнем Новгороде и сказал, что макроэкономика ― это не про него, а есть смысл его разубеждать или действительно не про него?

Нет, это неправильно. Знаете, я когда-то пытался внедрить в России такой учебник, я же не только свои учебники писал, я еще и пытался, чтобы в России издавались и переводные очень хорошие учебники, но не все удалось. И была у меня такая попытка, но вот не удалась, я пытался издать в России перевод английского учебника, который написал известный профессор (00:08:30, нрзб), там учебник назывался «Макроэкономика для менеджеров». Очень нужный, очень полезный, очень объясняющий, как человек, руководящий компанией, должен видеть среду, в которой он работает. Таких людей, которые могут это объяснять, очень немного, мы однажды попытались у себя на программе DBA, «доктор бизнес-администрирования», такой курс провести. Так вот, единственное, кого нашли, наверно, вашего учителя, профессора Леонида Григорьева, знаете, наверно?

Да.

Больше никто нам толком в России даже рассказать не смог понятным языком, как менеджер должен все делать. Поэтому и менеджеры не знают, и мы не умеем иногда с ними разговаривать. А знать нужно, потому что это определяет судьбу твоей компании. Проспал, проглядел, не увидел опасный тренд, он угробил твою компанию. Мы таких историй видали, знаете, в 2014-м довольно много, мы видали такие истории в 2008 году очень много, когда компании просто не понимали, что может произойти, и погибали.

Да, то есть лучше все-таки следить за экономическими новостями, не думать, что макроэкономика…

Не учат, не учат в бизнес-школах почти нигде.