В СМИ регулярно появляются сообщения об условных наказаниях для полицейских за избиения или пытки задержанных. Из этих новостей возникает впечатление, что судебная система относится к силовикам более снисходительно, чем к остальным, и назначает им несоразмерно мягкие наказания. Дождь изучил массив данных судебного департамента при Верховном суде за последние 10 лет, чтобы разобраться, за что обычно судят силовиков и чаще ли их оправдывают. Выяснилось, что по некоторым статьям правоохранителей наказывают жестче, чем обычных граждан. Однако и оправдывают их в разы чаще — все дело в особенном подходе системы к «своим», из-за чего многие дела даже не доходят до суда.
В декабре 2020 года перед подъездом одного из московских домов 33-летний сотрудник полиции Иван Князев выстрелил в ногу несовершеннолетней девочке. По словам очевидца этой сцены, полицейский был пьян, а девочка жаловалась, что он пытался ее изнасиловать. Выяснилось, что Князев был другом семьи девочки. Он приехал в гости к ее родителям, которые были в доме и не попытались помешать ему, когда он прострелил девочке колено.
Князева обвинили в хулиганстве с применением насилия (пункт «а» части 1 статьи 213 УК РФ) и отправили под домашний арест. В марте 2021 года суд назначил ему три года лишения свободы условно. Спустя два месяца Московский городской суд отменил этот приговор, и в середине июля Князева отправили на 2,5 года в колонию-поселение. «Газета.Ru» связывала пересмотр первого приговора с резонансом, который дело Князева получило в обществе.
Был ли действительно неслучайным первый мягкий приговор Князеву и не означает ли он, что провинившиеся правоохранители могут рассчитывать на большее снисхождение российских судов, чем обычные граждане? Чтобы ответить на этот вопрос, Дождь запросил у Верховного суда данные по всем приговорам и видам наказания для сотрудников правоохранительных органов за 10 лет и сравнил их с открытыми данными по всем осужденным.
Общее число правоохранителей, осужденных за преступления, сокращается. Если в 2010 году обвинительные приговоры были вынесены по 2627 делам, а в 2011 году — по 2893 делам, то в 2018 году таких приговоров было уже 2121, а в 2019 году — 2047. Тот же тренд на сокращение числа осужденных наблюдается и в целом по российской судебной системе. В 2010 году в России было осуждено почти 850 тысяч человек, а в 2019 — на 250 тысяч меньше. В 2020 году количество осужденных и в целом по России, и в правоохранительных органах в частности продолжило сокращаться, но этот год нельзя рассматривать как типичный, поскольку из-за коронавирусных ограничений суды работали с перерывами. В среднем каждый год в 2010-е суды выносили около 2500 обвинительных приговоров правоохранителям — это примерно 0,3% от общего количества осужденных.
Данные судебной статистики позволяют ответить на вопрос, кто чаще оказывается на скамье подсудимых — обычные граждане или правоохранители. Но для этого нужно сначала подсчитать число правоохранителей.
Оценить отдельно количество сотрудников МВД — самой крупной структуры среди силовиков — довольно трудно. С 2011 года штатная (но не фактическая) численность ведомства из-за реформ и преобразований постоянно менялась. По оценке СМИ, в 2018 году фактическая численность МВД составляла около 700 тысяч человек. К тому же, судебный департамент Верховного суда относит к правоохранителям не только полицейских. В эту группу также включают работников судов и прокуратуры, следователей (СК, МВД и ФСБ), приставов, а также сотрудников пожарного надзора, ФСИН и таможни.
В 2016 году стан правоохранителей пополнился еще Росгвардией — созданным для охраны общественной безопасности войском, подчиняющимся напрямую президенту. Сотрудники Росгвардии работают на протестных акциях и отличаются особенной жестокостью в разгоне митингов. Численность Росгвардии — закрытая информация. По подсчетам СМИ, в Росгвардии работают от 300 до 400 тысяч человек.
С учетом СК, ФСИН, таможни, МЧС и судебного аппарата примерная численность правоохранителей в 2018 году составляла почти два миллиона человек, а число преступлений — примерно одно на тысячу силовиков. Это более чем в пять раз меньше, чем в целом по стране. Россияне старше 18 лет совершили в 2018 году 5,67 преступлений на 1000 человек.
Перед судом правоохранители обычно предстают не по тем же статьям, что остальные граждане. Если в целом по стране граждане чаще всего совершают кражи (статья 158 УК РФ), нарушают правила дорожного движения (статья 264.1 УК РФ) и не платят алименты (статья 157 УК РФ), то у правоохранителей самая распространенное преступление — превышение должностных полномочий (статья 286 УК РФ). В 2019 году по ней осудили 397 человек, в 2018 — 457 человек, в 2017 — 523 человека.
В делах полицейских, обвиняемых в превышении должностных полномочий, речь зачастую идет о пытках по отношению к задержанным. В этом случае применяется часть 3 статьи 286 УК РФ (деяния, совершенные с применением насилия, оружия или спецсредств и с причинением тяжких последствий). В 2019 году из 397 процессов о превышении полномочий правоохранителями в 249 случаях подсудимым вменялась именно третья часть статьи 286 УК РФ.
Эта часть предполагает наказание в виде реального лишения свободы на срок от трех до десяти лет. Но за решетку попадают далеко не все. Правозащитники из «Зоны права», изучившие практику дел о полицейском насилии, пришли к выводу, что в делах о превышении служебных полномочий суды часто назначают полицейским наказания, несоразмерные совершенному преступлению. Нередко за причинение физических увечий правоохранители получают условный срок.
«По этой статье чаще назначают условный срок, а если это реальное наказание, то срок будет совсем небольшим. И неважно, насколько цинично или с особой жестокостью было совершено преступление», — говорит Дмитрий Егошин, руководитель юридической практики по правам человека фонда «Общественный вердикт»*, через который проходит множество дел о пытках, примененных сотрудниками полиции.
Данные статистики с 2010 по 2020 годы, проанализированные Дождем, подтверждают эти выводы. За семь лет из 11 изученных доля условных сроков в общем числе обвинительных приговоров превышала 50%, а за три года — приближалась к этой цифре. К реальному лишению свободы приговаривали не более трети осужденных. Исключением стал 2020 год (почти половина осужденных получили реальные сроки и лишь треть — условные), однако работа судов в этом году была нарушена из-за пандемии, что могло сказаться на итоговой статистике.
Вот лишь несколько историй, которые позволяют понять, за какие преступления сотрудники правоохранительных органов могут получить условное наказание. В начале апреля 2019 года в Слюдянке Иркутской области двое сотрудников ППС задержали Валерия Грязнова, который возвращался домой от приятеля. Его увезли в отдел и избили до потери сознания. В больнице Грязнову диагностировали разрыв желудка.
К ответственности по статье о превышении полномочий (часть 3 статьи 286 УК РФ) привлекли старшего сержанта полиции Андрея Кайданюка. Он признал вину, выплатил Грязнову 500 тысяч рублей, и в октябре 2019 года суд приговорил его к 3,5 годам условного срока. Грязнов, по словам его защитника, остался инвалидом.
Примерно в это же время такое же мягкое наказание получили трое полицейских в Бурятии, которые пытали задержанных током. В сентябре 2016 года полицейские задержали двух жителей города Закаменска и потребовали признаться в крупной краже кедровых орехов со склада. Задержанных били электрошоком и душили руками.
Полицейских обвинили в превышении должностных полномочий (часть 3 статьи 286 УК РФ). Вначале суд назначил им реальные сроки, но Верховный суд Бурятии отправил дело на пересмотр и все трое получили условное наказание. Защита сообщила, что будет обжаловать приговор. Сделала ли она это, СМИ не сообщали.
Пострадавшие регулярно пытаются обжаловать мягкие наказания полицейским, но российские суды нередко оставляют приговоры в силе, свидетельствуют сообщения СМИ. Обжаловать решения российских судов в ЕСПЧ удается немногим.
Одним из тех, кому удалось через европейский суд получить денежную компенсацию за чрезмерно мягкий приговор полицейскому, стал житель Казани Динар Авзалов. В 2016 году задержавший его полицейский Айдар Сальманов 21 раз применил к нему электрошокер и получил за это условный срок. В декабре 2019 года ЕСПЧ утвердил мировое соглашение с российским правительством и присудил Авзалову 9500 евро компенсации.
Обычно вместе с основным наказанием полицейских, обвиненных в превышении полномочий, лишают должности. Но так происходит не всегда. В Подмосковье полицейскому, избившему адвоката в участке, удалось через суд восстановиться на службе.
Еще один пример приводит Дмитрий Егошин из «Общественного вердикта». В 2013 году двое полицейских из Ставропольского края изъяли стадо рогатого скота, а пастуха жестоко избили. Когда у потерпевшего выпал инсулиновый шприц, один из полицейских растоптал его ногами. К суду их привлекли только пять лет спустя — в 2018 году. Все эти пять лет оба продолжали служить в полиции. В 2020 году полицейским наконец вынесли приговор: одному пять, другому шесть лет лишения свободы.
В целом же, как отмечает «Зона права», по 286-й статье наказания часто назначаются хаотично и без какой-либо системы.
Среди других распространенных статей, по которым судят правоохранителей, — получение взяток, мошенничество, сбыт наркотиков и кражи.
По статье о взяточничестве (290 УК РФ) число приговоров правоохранителям с 2010 года выросло — в 2019 году оно было в 1,3 раза больше числа приговоров по статье о превышении полномочий. Взятки правоохранители обычно берут за прекращение дел, за подлог доказательств или за то, чтобы изначально дела не возбуждать, следует из сообщений СМИ.
За взяточничество полицейских в целом наказывают даже более сурово, чем чиновников. За последние четыре года реальный срок по этой статье получали половина осужденных правоохранителей. Среди прочих осужденных этот показатель за тот же период колебался от 30 до 35%.
Еще одна популярная у правоохранителей статья — это мошенничество (статья 159 УК РФ). В публичных описаниях дел полицейских, осужденных за мошенничество, нередко фигурирует обман, связанный с деньгами — по сути, те же взятки.
В июне 2021 года суд обвинил двоих сотрудников омского управления экономической безопасности и противодействия коррупции в мошенничестве (часть 4 статья 159 УК РФ) и приговорил их к трем годам колонии общего режима. По данным следствия, они получили 1,5 миллиона рублей от свидетельницы по уголовному делу в обмен на обещание не передавать следователю результаты оперативно-розыскной деятельности, которые могли лечь в основу уголовного дела против самой свидетельницы и ее дочери.
В Ставропольском крае полицейский получил 500 тысяч рублей от знакомого, которому пообещал «уменьшить» объем наркотиков в заключении об изъятии (тяжесть наказания за незаконный оборот наркотиков зачастую зависит от размера дозы). В начале июня 2021 года суд назначил ему два года условного лишения свободы.
Иногда речь идет о гораздо меньших суммах. В начале декабря 2020 года в Тульской области полицейский в ходе проверки миграционного законодательства доставил в отдел гастарбайтера. Он потребовал перевести ему на счет 2500 рублей, угрожая задержанному выдворением, хотя у того было все в порядке с документами. В мае полицейского признали виновным и оштрафовали на 145 тысяч рублей.
То, что мошенничество в случае правоохранителей часто приравнивается к взяткам, подтверждает и бывший полицейский, с которыми на условиях анонимности поговорил Дождь. По его словам, в последние годы статьей о мошенничестве стали чаще заменять классическую «взяточную» 290-ю.
По «народной» 228-й статье (незаконный оборот наркотиков) полицейских тоже судят, и, как свидетельствуют данные судебной статистики, наказывают достаточно сурово: в последние годы правоохранители чаще других граждан получают сроки с лишением свободы.
Среди «общих» статей, по которым часто судят не только правоохранителей, но и обычных граждан, одна из распространенных — это кража (158 УК РФ). И если по специфическим статьям вроде превышения служебных полномочий и получения взяток полицейские получают более суровое наказание, чем остальные, то за кражу их, как правило, судят мягче.
Полицейские крадут деньги, служебное имущество, оружие и даже продукты в супермаркетах. Наказание по этой статье обычно зависит от размера кражи и может варьировать от штрафа до десяти лет лишения свободы — но реальный срок полицейские получают реже, чем обычные граждане.
В сравнении с обычными гражданами у полицейских есть еще одно большое преимущество — их на порядок чаще оправдывают. Если у обычных людей доля оправдательных приговоров не превышает 1% от обвинительных, то у полицейских она в некоторые годы достигала 7-8%.
За последние 10 лет процент оправдательных приговоров заметно снизился — как у полицейских, так и у остальных граждан, что может свидетельствовать об усилении обвинительного уклона российской судебной системы. «Оправдания говорят о том, что суд плохо работает. Точно так же, как развалившееся в суде дело говорит о том, что плохо поработал следователь, который его вел», — говорит на условиях анонимности один из бывших полицейских, объясняя, как правоохранители воспринимают оправдательные приговоры.
Более высокий процент оправданий по делам полицейских наблюдается даже несмотря на то, что передаче дел правоохранителей в следственные органы обычно предшествует служебная проверка. Бывшие полицейские, с которыми поговорил Дождь, рассказывают, что начальство часто стремится замять дело еще на этом этапе — и иногда ему это удается. Но оценить количество дел, не дошедших до СК, невозможно — публичных данных об этом нет.
Дмитрий Егошин из «Общественного вердикта»* оценивает количество дел о превышении полномочий, которые не дошли до суда, в 70-80%. Если это так, то количество преступлений по этой статье может быть выше в 4-5 раз.
Если служебная проверка все-таки выявляет нарушения, дело попадает в Следственный комитет — и после этого им занимаются следователи. Но и в этом случае коллеги-силовики зачастую действуют «в особом порядке». «Обычно это местный СК, — рассказывает глава „Комитета против пыток“ Игорь Каляпин. — Как только появляется заявление, по которому надо проводить проверку, следователь сообщает об этом начальнику полиции, и у них происходит некий [неформальный] разговор. Либо следователь говорит, что это ерунда, либо — что тут действительно есть состав преступления, и они как-то общаются дальше».
Полицейские часто идут на сотрудничество со следствием. «Если есть реальный проступок, в таком случае обычно стараются дать минималку, — рассказывает бывший полицейский. — Полицейские часто на это соглашаются: так ты уволился, но хотя бы не сел». Рекомендации, которые юристы дают полицейским, находящимся под следствием, кардинально отличаются от рекомендаций оппозиционным активистам, говорят в беседе с Дождем бывшие полицейские. Если активистам адвокаты чаще всего советуют не соглашаться на особый порядок и добиваться максимальной публичности дела, то в случае полицейских все наоборот.
Глава «Комитета против пыток» Игорь Каляпин, рассуждая о том, как судят полицейских, объясняет разницу в суровости наказаний тем, что правоохранители (в том числе судьи) живут по своим собственным понятиям о справедливости. «Например, брать взятки действительно нехорошо. Да, полицейские этим грешат, да, начальство смотрит сквозь пальцы, но все понимают, что это негативный поступок. А вот ток жулику подключить, даже если он невиновен конкретно в этом преступлении, или почки ему отбить — это считается правильным», — говорит Каляпин.
Этот вывод отчасти подтверждает социолог Вадим Волков в своем исследовании 2014 года, посвященном социологии права. По данным опроса, проведенного Институтом проблем правоприменения в 2012 году, около 35% судей имели длительный опыт работы в правоохранительных органах. «Профессиональная культура и установки, связанные с прошлой работой, могут вызывать склонность к более внимательному и лояльному отношению к правонарушениям, совершенным их бывшими коллегами по правоохранительным органам», — пишет Волков.
«Главное — не выносить информацию за пределы своего сообщества. Тех, чьи истории попадают в СМИ, наказывают показательно», — говорит один из бывших полицейских. С ним соглашаются и несколько его коллег, опрошенных Дождем. «Система стремится замять дело, пока оно не вышло на поверхность, — добавляет другой бывший полицейский. — Но если так случилось, [что оно стало публичным], то поддерживать человека, против которого возбуждено уголовное дело, никто не будет, он буквально становится изгоем».
Подтверждением этому служит история Ивана Голунова, журналиста издания «Медуза»*. Летом 2019 года Голунова обвинили в хранении наркотиков, подброшенных ему при задержании. После активной общественной кампании Голунова отпустили из СИЗО, а против полицейских, участвовавших в задержании, возбудили уголовное дело. Четверо получили от 5 до 8 лет, а начальник отдела Игорь Ляховец — 12 лет лишения свободы. О заказчиках по-прежнему ничего неизвестно.
«Первое, чему тебя учат [в правоохранительных органах] — никогда не ищи правду. Бывает, люди начинают упираться, обращаются в прессу — и если сначала они могли получить три года, то в этом случае можно смело брать 6-7», — говорит один из бывших полицейских.
«Судят у нас все-таки по понятиям, — рассуждает Каляпин. — И если СК и прокуратура сошлись на том, что человек виновен, то как правило, он садится — и садится реально. Это просто корпорация с другой моралью, с другим кодексом — но он у них есть».
*По решению Минюста России фонд «Общественный вердикт» включен в реестр НКО, выполняющих функции иностранного агента
*По решению Минюста России «Медуза» включена в реестр СМИ, выполняющих функции иностранного агента
Фото на превью: Артем Геодакян / ТАСС