Пару лет назад Муаммар Каддафи стоял во главе самой богатой и самой образованной страны в Африке. И обещал все средства от продажи нефти делить поровну с каждым гражданином. Со стороны казалось, что никаких поводов для революции нет. Оказалось, что их было множество.
Когда Муаммар Каддафи пришел к власти в 69 году, ему в руки досталась страна еще не успевшая расстаться с колониальным прошлым. Король Идрис, свергнутый полковником, сохранял хорошие связи с Великобританией и США – ведь эти страны помогли ему прийти к власти.
А вот Каддафи, отправив короля в изгнание, собирался строить новое государство своими силами. И при поддержке совершенно других союзников – арабских стран. Главным его другом в то время считался египетский президент Гамаль Абдель Насер. И если бы не он, возможно, никакого правления Каддафи не было вовсе. Почти сразу после его прихода к власти его сподвижники задумали свергнуть и его – им не нравилось сближение с Каиром. Но египетская разведка вовремя предупредила Каддафи и спасла его. Это был поворотный момент в истории всей Ливии.
С тех пор ливийский лидер стал очень подозрительным. Он больше не мог никому доверять – кроме своей семьи и ближайших друзей. Министром обороны он сделал вот этого человека по имени Абу Бакр Юнис, который помог ему свергнуть короля и который был с ним до самой его смерти. А весь крупный ливийский бизнес Муаммар Каддафи отдавал своим сыновьям.
При этом формально полковник строил в Ливии социализм. Почти по кубинской модели. Он сделал упор на медицину и образование. Деньги на это у него были в достатке – после того, как в 70-х резко подскочили цены на нефть. Вот немного статистики: за первые 15 лет правления Каддафи число врачей в Ливии выросло в семь раз, коек в больницах стало в три раза больше. а индекс образованности довольно быстро достиг рекордного в Африке.
Целые поселения, где люди жили в глиняных домиках, снесли. А людей расселили по современным домам, где был водопровод, электричество и со временем спутниковое телевидение. Такие города возникали прямо посреди пустыни.
Казалось бы, на что жаловаться ливийцам? Почти у каждого был автомобиль. Но в то же время в стране на протяжении десятилетий царила атмосфера страха. С того самого момента, как Каддафи едва не свергли в 69-ом он начал жестко преследовать всех диссидентов. У него в подчинении были так называемые революционные комитеты – и на них работали от 10 до 20 процентов всех жителей страны. Разговаривать о политике с иностранцами было строжайше запрещено, – можно было в тюрьму угодить года на три. Никакой свободной прессы не существовало, а те, кто осмеливался создавать свои политические партии, как правило, попадали под расстрел.
Экономическое процветание, которое Ливия пережила в 70-е и начало 80-х, потом сменилось своего рода стагнацией. Каддафи тратил очень много денег на армию и успел повоевать почти со всеми соседними государствами, к тому же он поддерживал многие экстремистские группировки от Ирландии до Ближнего востока. Экономика страны не развивалась, потому что Национальная нефтяная корпорация, инвестиционные фонды, сотовые компании, госкомитеты связи и даже спорта - все это принадлежало членам семьи Каддафи, и о конкуренции они могли не беспокоиться.
Грабя роскошные дворцы и особняки, в которых когда-то жили сыновья Муаммара Каддафи, повстанцы удивлялись тому, насколько велика была разница между богатыми и бедными. И еще раз убеждались, что революцию они затеяли не зря.
Станет ли жизнь в Ливии лучше и веселее, до сих пор остается большим вопросом. Эта страна лишена всего – у нее нет ни парламента, ни правительства, ни партий, ни конституции, ничего.
Более того, Муаммар Каддафи оставил в наследство новым властям раздробленное общество. С каждым из ливийских племен он договаривался отдельно. Люди из его племени Qadhahfa (в основном живущие рядом с городом Сирт, где он прятался) всегда могли рассчитывать на лучшие посты и на субсидии. А вот племена на востоке страны, рядом с Бенгази, где началось восстание, долгое время были лишены всяких привилегий.
И во время вооруженного противостояния с Муаммаром Каддафи каждое племя сражалось за себя, а не за освобождение всей страны от гнета полковника. Ведь было ясно, что где-то этот гнет сильнее, а где-то его вообще не заметно.
Сторонников бывшего лидера осталось немало, поэтому Муаммара Каддафи решено было хоронить в тайне ото всех – чтобы не превращать его могилу в место паломничества. В новой Ливии ностальгия по полковнику, конечно, будет запрещена. Хотя править страной будут люди из его бывшего правительства.
Глава Национального переходного совета повстанцев – министр Юстиции при Каддафи, его имя Мустафа Абдель Джалиль. На протяжении всей революции он был лицом и совестью мятежного движения. Временным премьер-министром повстанцев является Махмуд Джибрил. Он сейчас выполняет еще и функции министра иностранных дел. При Каддафи он возглавлял комитет экономического планирования. И отвернувшись от него, Джибрил успешно привлек на сторону мятежников другие государства.
Таким функционерам удается налаживать связи с внешним миром и создавать видимость того, что движение повстанцев хорошо организовано. Но ливийские военные командиры зачастую относятся к чиновникам с недоверием. Бойцы отрядов в городе Мисурата, который получит славу ливийского Сталинграда, сейчас отказываются принимать приказы из Бенгази. И считают чиновников виновными в смерти главнокомандующего войск повстанцев – генерала Абдала Фатха Юниса.
Другими словами, новые ливийские власти оказались в положении, когда у них много денег (им достались миллиарды долларов), много нерешенных дел и мало опыта. Хотя Махмуд Джибрил заявил, что выборы парламента и президента можно провести уже в следующем году, сделать это удастся только если фракции внутри мятежного движения не начнут междоусобную войну.