В новой колонке Юлия Таратута рассуждает о новой волне обысков и задержаний после акций за Алексея Навального 21 апреля. Почему силовики решили применить отложенное наказание к протестующим и какой сигнал пытается послать Кремль, меняя пряник на кнут? И почему усиленное давление на оппозицию началось именно сейчас?
На учительницу французского и маму моих друзей Анну Борзенко 28 апреля составили протокол об участии в митинге 21 апреля, который создавал помехи движению транспорта (это часть 6.1 статьи 20.2 Административного кодекса) и оставили ее в ОВД на ночь, ждать Черемушкинского суда. Об этом написали уже многие СМИ. Еще о том, что у Анны Борзенко пятеро детей, еще больше внуков. Что ей 64, а полицейских она встретила с руками в муке — те обращались к ней по имени отчеству, мол, ее, Анну Феликсовну, зафиксировали камеры на митинге.
Религиоведа и историка Александра Агаджаняна задержали около его дома. Он тоже попал в поле зрения полицейских камер. Ночь провел в ОВД, на следующий день суд признал его виновным и присудил штраф в 20 тысяч рублей. Пришли и PR-директору фонда «Дом с маяком» Соне Харьковой — в квартире, где прописана девушка, была ее мама. Ей и сообщили, что дочь призывала к митингам, поэтому ею заинтересовались правоохранительные органы. Руководительница фонда Лида Мониава уверена, что Соня просто попала под камеры слежения.
Пришли и к научному сотруднику НИИ Физико-химической биологии МГУ Константину Лямзаеву. Студенческая газета DOXA сообщила, что его задержали прямо на рабочем месте, опять же, из-за митингов. По данным «ОВД-Инфо», в России уже 115 задержанных после акции протеста 21 апреля. Кого-то обвиняют в том, что они участвовали в несанкционированной акции, ссылаясь на данные с камер наблюдения. Кого-то — уже в организации мероприятия, из-за перепостов и анонсов в соцсетях. 23 апреля пришли к известной учительнице истории из 57-й школы Тамаре Эйдельман — за ее посты в фейсбуке.
Неделю назад мы сравнивали ситуацию в Москве и Санкт-Петербурге. Пока людей в Питере жестоко избивали, вытаскивая из толпы электрошокером, в Москве акция неожиданно превратилась в приятную прогулку. Колонны дошли до Лубянки, останавливаясь, люди светили фонариками. И им ничего за это не было.
Уже тогда появились первые улики, что полицейская щедрость окажется попросту западней. Сразу после митинга телеграм-канал «Кремлевская прачка» выступил с обещанием, что камеры слежения зафиксировали четыре тысячи человек, которым не сегодня, так завтра обязательно выдвинут обвинения. Тогда сложно было сказать, чего в этих цифрах было больше — реального предупреждения или пропаганды. Праздник, говорите — полицейская камера и услужливый биллинг всегда с тобой.
А уже на следующий день прогноз начал потихоньку сбываться, но так, будто трафарет задержаний наложили криво — все попавшие в него буквы складывались в ошибочные слова. Чего стоит приход полицейских к нашему коллеге Алексею Коростелеву. Его обвинили в участии в митинге, где он работал репортером, причем в журналистском желтом жилете. А камера, которая со слов полицейских зафиксировала Коростелева на митинге, как скоро выяснилось, зафиксировала вообще не его.
Адвокат Анны Борзенко тоже говорит, что камеры слежения, на которых якобы запечатлена его подопечная, показывают не ее. Вы помните? Так уже было. Студент ВШЭ Егор Жуков, пленка, где он дирижирует протестами. Только на пленке нет Егора Жукова. Когда ректор ВШЭ Ярослав Кузьминов ходил к Владимиру Путину отбивать студента словами, это не помогло. А вот демонстрация съемки не-Жукова оказалась успешной. То есть, правило было простое: поправьте трафарет — и продолжайте аресты. Царь суров, но справедлив.
Теперь ситуация изменилась, смещенный трафарет, кажется — тоже часть полицейского сценария. Совсем не важно, кто на съемке. Важно, кто на ней теоретически мог бы быть. Пришли же к журналистам «Эха Москвы», «Медузы» и даже «Комсомольской правды». И плевать на желтые жилеты. Можно одновременно выписать штрафы тысячам протестующих. А можно неожиданно приходить к десяткам людей в день, выбирая, например, людей академических профессий, неюного возраста — таких, от визита к которым все, как от питерского удара в живот, придут в ужас. Вот он снаряд упал — не просто близко, а в сантиметре от тебя, да еще и задев осколком святого или праведника. Еще не страшно? Тогда мы идем к вам.
Пропаганда уже иронизирует, что вместо людей с хорошими лицами — люди с интеллигентскими профессиями. Мол, что это за подача у либералов? Профессия что извиняет за преступную оппозиционность? И это строго по Путину — помните, когда арестовали и долго не выпускали Кирилла Серебренникова. Президент говорил — что вы мне морочите голову с этими людьми театра, тоже мне бессеребренники. Мошенники, святоши, пусть не прикрываются программкой — у каждого за кулисами, небось, отмывочный цех.
Если хочешь послать сигнал, что цена выхода на митинг сильно поднимается — массовость вообще-то не нужна. Нужно просто указать новую сумму. Оппозиционного политика Сергея Давидиса продержали в ОВД всю ночь, а потом дали 10 суток ареста. Редакторам студенческой DOXA только что смягчили их фактический домашний арест на такой же, но не с одним, а с двумя часами перерыва на утренние прогулки. Расчет вообще простой — если люди будут знать, что после митинга за ними придут и все будет жестко, на следующие митинги прийти все же испугаются. Новая-старая тактика — профилактика испугом. К тому же террор создает настроение, то есть, он должен быть ползучим.
В этом месте сильно запахло не только воспоминаниями о советских репрессиях, но и уже современной Беларусью. Молодые люди в Минске признаются, что просыпаются теперь в шесть утра. Если в дверь никто не стучит — можно спать дальше. Сегодня за тобой не пришли. Россия еще не Беларусь. Но предупреждающая домашних шутка о том, что сейчас позвонят в дверь, и это курьер — в Москве становится уже не слишком смешной традицией.
Про жестокие разгоны в Петербурге любят говорить, что так хотят угодить президенту и его питерской команде — уничтожить все, что портит ему пейзаж родины. Но на самом деле, кажется, президент как бы не слишком любит следов и пятен крови. Отложенные аресты выглядят куда чистоплотнее. Ни тебе дубинок, ни прямых ударов ногой в живот — можно и женщину, только позже, переодеться в светское и не светить запотевшим забралом.
Спецоперация «Чистые руки». Острую фазу можно списать на сентябрьские выборы, а можно на все обнуленное российское будущее (готовить сани ведь стоит уже с весны). Подходит для любой акции, под флагом Навального или без него.
Работает и с журналистами. Популярного Юрия Дудя, который берет интервью у Навального в Шарите и вообще продвигает неудобную Кремлю повестку, можно, выждав время, обвинить в пропаганде наркотиков. Алексея Пивоварова — в подлоге с документами в приобретении оружия. Как именно «Редакция» перешла дорогу Росгвардии, она за оружие и отвечает, одному богу известно. Но результат налицо. На каждого журналиста найдется своя статья, как бы говорит нам правоохранительная система, моя руки перед едой. От несанкционированного переодевания в желтые жилеты для митинга — до клеветы на Роснефть имени Игоря Сечина.
В ассортименте есть и просто наказание за членство в нежелательной организации или статус иноагента. Кто-то говорит, что «Медузе» досталось по совокупности заслуг в независимой журналистике, кто-то — что нападки на нее — едва ли не ответ на решение Латвии объявить одного российского дипломата персоной нон грата. Третьи — что государство давно следит за источниками «Медузы».
У иностранного издания есть иностранное финансирование — шутит в заголовке по этому поводу сама «Медуза». Похожее на правду объяснение, впрочем, звучит довольно прямолинейно — время пришло, дошли руки. Полировка политической поверхности достигла и до этого участка поверхности и этого уровня блеска.
Фото: Валерий Шарифулин/ТАСС