Строительство космодрома в Амурской области стоимостью 400 млрд рублей должно было начаться еще летом. Сейчас там по прежнему тайга. И сегодня на место будущей гигантской стройки прилетела комиссия Роскосмоса. Сегодня же оттуда в Москву вернулась и наш корреспондент Маша Киреева, которая тоже участвует в подготовке стройки.
Казнин: Что происходит на месте стройки сейчас?
Киреева: На самом деле, стройки пока еще как таковой нет, сейчас проект находится на стадии так называемых изысканий, но уже, конечно, есть всякие свои проблемы. Конечно, надо сначала конечно рассказать, что такое вообще космодром «Восточный». На самом деле, это бывший так называемый космодром «Свободный», который был создан еще в начале 90-х годов в результате такой некой политической игры с Казахстаном. Реально, это место, где стояли ракетные войска, то есть, по сути дела, космодрома там не было. Сейчас это похоже на такие руины военной части, где стоял военный ракетный полк и откуда было произведено порядка пять или шесть запусков, которые были произведены в 97-м, и еще в каких-то годах.
Писпанен: Сейчас мы видим картинку, которую ты там снимала. Комментируй, пожалуйста, заодно.
Киреева: Да. Вот так выглядел космодром летом. Потом будут кадры, которые будут зимой.
Писпанен: То есть, чистое поле.
Киреева: Да. На самом деле, чистое поле. Огромная сейчас площадь выделена под его строительство, там совершенно непроходимые болота, ну и, естественно, приходится создавать практически всю инфраструктуру, а в Сибири, где, в общем-то, достаточно проблематично добираться до места, это, в общем-то, естественно, очень долго, а сроки настолько сжаты, но они на самом деле сжаты самим законодательством. Проблема в том, что раньше вот вся стройка имела определенные этапы, определенные проекты. Был так называемый предпроектный этап, когда, условно говоря, люди ехали в поле на местность смотрели, что есть, что как, после этого привозили информацию проектировщикам и проектировщики начинали на основе этих данных создавать проект. Что происходит сейчас? Сейчас закон схлопнул вот это время, и на самом деле, реально три года изысканий, которые должны были проводиться, так, бах, и лопнули в один год. И вот этот вот один год, который выделен на самом деле на все, на то, чтобы, условно говоря, первый раз ступить ногой на эту землю и в конце года выпустить готовую документацию, на основе которой должны, собственно говоря, летать ракеты.
Писпанен: Что в принципе может быть очень опасно, наверное, да, если это не будет подготовлено?
Киреева: Безусловно, потому что один год работы – это, мягко говоря, вообще практически ничто. Потому что за это время просто сложно понять, какая обстановка реально на местности.
Писпанен: Но при этом, несмотря на то, что сокращается резко время исследований, что происходит с бюджетом?
Киреева: Проблема в том, что за такое короткое время, у меня лично сейчас создается впечатление, что нет ни одного человека, который всю вот эту картинку держит в голове. Это дракон без головы. На самом деле, это должен быть главный инженер проекта, который представляет себе, как это полностью будет, как это будет работать, как это будет летать, как это будет действовать. Сейчас ситуация такая, что частота смены проектных решений, она просто, на мой взгляд, зашкаливает. Еще ни одного не было у меня такого проекта, на котором настолько часто проходили изменения. Понятно, объект сложный, но в этом случае надо давать и больше времени. А получается, что проект меняется, и изыскания и все работы, которые под него уже были сделаны, сроки не сдвигаются. То есть, условно говоря, если раньше там под одну схему постройки срок был, условно говоря, там Х, то все изменилось, а срок остался.
Казнин: Кто-то контролирует это все?
Киреева: Сейчас люди буквально вынуждены работать там на износ. Там люди работают ночами иногда и, в общем, действительно, вот изыскательские организации, которые отвечают за вот эту входную информацию, сейчас работают, я бы сказала, на пределе человеческих возможностей.
Писпанен: Маш, но вот эта работа на износ, она точно приведет к такому-то результату? Точно там будет космодром или, может быть, как всегда? У нас любят очень стройки века, которые почему-то заканчиваются котлованами, недостроенными дамбами и так далее, и так далее.
Киреева: Я думаю, в принципе, это возможно, но в том случае, когда, знаешь… Есть какое-то уравнение из нескольких переменных, и вот если каждую из этих переменных взять, условно, физический максимум, то наверное, да. Но, реально это очень тяжело, на мой взгляд.
Казнин: Это можно сравнить со стройками в Сочи, на Дальнем Востоке?
Киреева: Безусловно.
Казнин: Это примерно одного уровня?
Киреева: Это тот же самый порядок…
Казнин: Значит, во что бы то ни стало, проект будет реализован, скорее всего? Вот кто-то контролирует финансовые потоки на всех этапах?
Киреева: Естественно, контролирует. Правда, я сейчас не могу навскидку сказать, какие объемы.
Казнин: Я уточню, возможно, в такой ситуации, когда есть чистое поле, не определены правила игры и есть огромный бюджет, есть ведь невероятный соблазн пилить эти деньги?
Писпанен: И невероятная, наверное, конкуренция в желании распилить эти деньги.
Казнин: Да и возможность…
Писпанен: И возможность, конечно, естественно. Насколько легко с такого проекта увести куда-то в серые схемы деньги, как ты считаешь?
Киреева: Знаешь, на мой взгляд, пока для меня лично на поверхности лежит только то, что все, все время меняется. И у меня лично, как у человека, который там работает, который вот меньше чем сутки назад оттуда приехал, нет уверенности в том, что завтра все не изменится, и опять придется все начинать сначала.