Сын Виктора Цоя Александр заявил, что направил президенту Владимиру Путину письмо с просьбой запретить выход фильма Алексея Учителя «Цой» в прокат. Михаил Козырев — о том, почему он хотел бы, чтобы эта новость оказалась фейком.
«Уважаемый господин Президент! Обращаюсь к вам за помощью. На экраны страны должен выйти фильм, который намеренно искажает трагедию, повлиявшую на всю мою жизнь. В картине намеренно искажены образы дорогих мне людей и факты и обстоятельства их жизни и смерти. Это нельзя допустить. Прошу вас запретить выход на экраны этого фильма. Создатели не имеют права на то, чтобы так вольно искажать историю, которая вызвала боль и страдания у миллионов людей. Не допустите прокат картины режиссера Квентина Тарантино „Однажды в Голливуде“. И кстати, я никогда не ездил на таком уродливом автомобиле и не носил такую нелепую шляпу!»
Отрывок из письма Романа Полански президенту США Дональду Трампу.
Конечно, такого письма не было и быть не могло. Квентин Тарантино написал сценарий и не советовался с Романом Полански, который показан в фильме вместе со своей трагически погибшей женой Шарон Тейт. Полански, узнав о снимаемом фильме, отправил свое доверенное лицо к Тарантино, тот дал прочитать сценарий, и этого было достаточно. Но даже если нет, Полански никак бы не мог затормозить съемки. Хотим мы этого или нет, но это так не работает.
А теперь новость: Цой просит Путина запретить кино.
Сейчас расшифрую.
«Цой» в этой фразе — это Александр Цой, сын Виктора Цоя.
«Путина» — это можно не расшифровывать.
А «кино» здесь с маленькой буквы, потому что речь идет не о группе «Кино», а о кинофильме Алексея Учителя под названием «Цой».
И это чистая правда: Цой реально просит Путина запретить это кино.
Несколько лет назад Алексей Учитель написал сценарий художественного фильма. Он начинается с гибели Виктора Цоя 15 августа 1990 года на трассе в результате лобового столкновения с Икарусом. Это единственное исторически достоверное событие. Все остальное в сценарии — вымысел. Получается, что везти гроб с телом в Питер на похороны приходится этому же водителю. Который постепенно в пути осознает, кого он убил в этой аварии. В автобусе с ним едут две женщины: бывшая жена артиста и нынешняя любовь, друг-панк. По дороге еще возникает продюсер группы в поисках кассеты с новым материалом, которая была в машине. Персонажей зовут Павел, Марина, Полина, Рика, Райзен. Люди, хорошо знающие окружение группы «Кино», могут угадать какие-то прототипы, большинство зрителей — вряд ли. Это роуд-муви, фильм-путешествие, фантазия режиссера с той самой роковой отправной точкой. Оговорюсь: фильм я не видел. Но читал этот сценарий. Дальше происходит следующее: Алексей Учитель связывается с родственниками Виктора Цоя и рассказывает им, что будет вот такое кино. Вроде бы и отец Роберт Максимович и сын Саша не запрещают снимать фильм, только просят, чтоб там не было никаких реальных имен. Впрочем, разные стороны теперь по-разному вспоминают этот устный разговор. Саша Цой говорит: с самого начала были против. Учитель говорит: с самого начала были не против. И мы не узнаем, кто из них врет. Алексей Учитель получает деньги от Фонда кино на съемку фильма «Цой», снимает картину с большими звездами: Евгений Цыганов, Марьяна Спивак, Паулина Андреева, Игорь Верник. Получает прокатное удостоверение от Министерства Культуры, договаривается с Sony Pictures на прокат фильма, объявляет предстоящий выход картины.
И тут грянул гром: Александр Цой написал письмо Владимиру Путину с просьбой запретить выход картины на экраны. В письме он так описывает картину: «малопочтенное не соответствующее фактическим обстоятельствам пошлое зрелище, привлекающее аудиторию всем известным именем Виктора Цоя и цинично монетизирующее интригу „раскрытия“ чего-то якобы „ранее не раскрытого“ в его судьбе». А дальше он просит президента «безотлагательно организовать проверку и принять надлежащие меры».
Вы зададите вопрос: а при чем тут президент? Такие претензии же решаются в судах. Этот шаг Александр объясняет тем, что в суд можно идти, только когда картина уже вышла на экраны. А он как раз этого не хочет допустить. Поэтому обращается к президенту.
Я добавлю от себя: в суде невозможно будет доказать право родственников на согласование с ними художественного произведения. Таких законов нет. Право на рассказывание историй про публичных людей общедоступно.
Закон, согласно статье 152.1 Гражданского Кодекса Российской Федерации, разрешает использовать изображение или имя человека без его разрешения или без разрешения наследников, если изображение используется в общественных интересах. На этом же основании используются изображения публичных людей, в том числе и у нас на Дожде. И если наследники Цоя обратятся в суд, то они как истец в суде должны будут доказать, что образ Цоя в фильме использован не в общественных интересах. Вряд ли это возможно.
Если бы у родственников было право запрещать фильмы, то давайте я вам перечислю, чего бы мы лишились. Я перечислю только фильмы, где имя звезды вынесено в название:
Документальный фильм «Эми» про Эми Уайнхаус не вышел бы в прокат в 2015 году и не получил бы Оскар, так как отец артистки был возмущен тем, как он показан в картине. Авторы фильма выслушали его, пошли навстречу, внеся небольшие поправки, но картину выпустили вопреки его возмущению, и у него не было прав остановить фильм.
В прошлом году помните фильм «Джуди», где роль Джуди Гарленд сыграла Рене Зелльвегер? Дочери великой артистки не пытались запретить кино, хотя одна из дочерей — великая Лайза Минелли — написала твит, что она не одобряла съемку этой картины. Когда фильм вышел, наследницы сказали, что они его не видели и не собираются смотреть. Им хватает картин с участием их матери, это важнее. Позиция? Конечно. Но не запрет.
Кстати, и участники событий, товарищи по группе, например, тоже не могут запретить режиссеру делать про них фильм. Помните знаменитую картину Оливера Стоуна The Doors 1991 года? Ни один из товарищей Джима Моррисона по группе ее не принял. О чем они неоднократно заявляли в интервью: «Мы старались дать совет, подсказать, как все было на самом деле, но он сделал все по-своему…». Гневные отзывы, даже публичные проклятия — пожалуйста. Запрет на выход на экраны — нереально.
Более того, в суде даже невозможно будет запретить вынесение имени «Цой» в заголовок картины. Право на использование фамилии в любых названиях, насколько я знаю, имеет одна семья в стране — это семья Юрия Гагарина. Поэтому адвокаты режиссера, если дело дойдет до суда, могут отбиться тем, что Цой — это просто фамилия, и невозможно запретить фамилию Цой.
Каждый Цой имеет право на свое имя. Даже Анита Цой. Даже пресс-секретарь Лужкова Сергей Цой. Даже мальчик из MBAND Анатолий Цой. Он вроде тоже начал сольную карьеру. Даже Герой социалистического труда 1948 года Моисей Цой, светлая память. Всякий Цой имеет право на Цой.
Но если серьезно, это ведь не вопрос из разряда судебных. Это, на мой взгляд, вопрос морали и этики. Тут ведь понятно, почему картина названа «Цой». Потому что так на нее пойдет зритель.
Зритель не пойдет на картину с названием «47». Так первоначально назывался сценарий. У Цоя есть альбомы «45» и «46», вот и придумалось, что рабочее название нового альбома на кассете в том разбившемся Москвиче было «47». Зритель вряд ли ломанется на фильм «Последний маршрут» или «Авария в августе», или «История водителя автобуса, в который врезался тот-кого-нельзя-называть».
Алексей Учитель снимал Цоя в своей революционной документалке «Рок», за которую я ему очень благодарен, это была едва ли не первая возможность увидеть моих героев на экране. Он сделал документальный фильм про похороны Цоя — «Последний герой», где снимались, кстати, родственники и соратники Цоя. Имеет ли моральное право Алексей Учитель называть свой фильм «Цой»? Наверное, больше, чем кто-либо. Стоит ли называть фильм «Цой»? Нет. Не стоит. Это действительно беззастенчивая эксплуатация звездного имени.
Вот тут надо услышать родных. Прислушаться. Я понимаю, что твердят юристы с обеих сторон. Но мне кажется, что здесь надо поступить как-то по-человечески. То, что родственники не рады, это ведь было понятно всю дорогу, так ведь? Песни-то группы «Кино» в фильме они не дали использовать. Только те, что сохранились в материалах съемок самого Учителя. Надо было стараться найти компромисс. Надо было договариваться.
Двадцать лет назад мы с Игорем Панкером придумали проект «Кинопробы». Каверы разных групп на песни «Кино». И первым делом договорились с Марьяной Цой, она была еще жива, что она принимает все песни, которые будут записаны. И чем больше лет проходит, тем больше я ей благодарен за ее музыкальный слух. Сейчас мне кажется, что если бы на ее месте оказался бы другой человек, мы бы никогда не услышали «Восьмиклассницу» в исполнении группы «Мумий Тролль», «Видели ночь» в исполнении Zdob și Zdub и «Кукушку» в исполнении Земфиры. Могила Марьяны сейчас как раз через аллею напротив могилы Виктора Цоя, я был там две недели назад. Марьяны давно уже нет. Но теперь есть письмо Путину.
Я считаю этот шаг непотребством, мерзостью и главное — абсолютным предательством самого имени Виктора Цоя. Приползти к царю-батюшке с просьбой запретить любой фильм, накропать донос, призывая «срочно проверить», публично попросить государя вершить цензуру — это отвратительно, кто бы ни прибегнул к этому — озабоченные трудящиеся, запуганный диктатором советский Союз писателей, или ошалевшая прокурор Наталья Поклонская. «Матильда», кстати, оказалась реальный shit, но при чем тут каким оно получилось? Никакое кино нельзя запрещать, если оно нигде не нарушает закон. Скольких фильмов и книг лишили меня с моими родителями в совке по решению партии и правительства? Теперь меня лишили и «Смерти Сталина» и «Кролика Джоджо». Другое дело, что времена-то изменились, невозможно ничего запретить, я все посмотрю в сети. И фильм про Цоя посмотрю непременно. Просить его запретить бессмысленно. Но так как у нас очень любят наверху реагировать на призывы что-то запретить, то мы глазом не успеем моргнуть, как какой-нибудь депутат предложит принять очередной уродский закон про «защиту национальной памяти и запрет на использование имен и событий в художественных произведениях с целью очернения истории СССР и Российской Федерации». Сказано — сделано.
Госдума — хлясь — и в первом голосовании! И все, дорогие любители музыки, театра и кино. Никаких вам больше биографий, никаких фантазий, никаких байопиков. И назовут этот новый пункт в законодательстве «Закон Цоя-младшего». В память о случившемся прецеденте.
Объясню напоследок, почему для меня прочитать эту бумажку — это реальный финиш. В смысле, пипец. Это значит в мире Цоя-младшего такое возможно: попросить Путина запретить кино. Его отец писал свободные песни. Презирал запреты и саму систему запретов. Он свои песни нам как маячки расставил, которые нас вывели к свету. Он дал нам вдохнуть настоящий воздух свободы, которым были наполнены его простые мелодии и простые стихи.
Я знаю одно наверняка и, конечно, никогда не смогу это доказать: Виктор Цой никогда ничего бы не попросил у власти. Тем более что-то запретить. А Александр Цой попросил. И это уже свершившийся факт, который не сотрешь и не отмотаешь назад (хотя я бы этого очень хотел). Это значит, что в сына прокрался тот самый совок. Пророс и дал плоды. Совок победил. Выходит, Виктор Цой все-таки проиграл эту битву.
Не бойся быть свободным. Оформи донейт.