Ленин: трагедия финала. Лекция Николая Сванидзе о последних годах вождя

Привет. Вы смотрите телеканал Дождь, и с вами сегодня специальный выпуск «Лекции на Дожде». И у нас в гостях уже второй раз, на прошлой неделе был первый за это время карантина, историк, член Совета по правам человека, журналист Николай Карлович Сванидзе. Здравствуйте, Николай Карлович.

Здравствуйте, Саша. Здравствуйте, дорогие друзья.

Ну что, не будем долго людей томить, расскажем, вспомним, что вчера была очень знаменательная дата в истории нашей страны, исполнилось 150 лет со дня рождения вождя, великого вождя пролетариата Владимира Ильича Ленина. И вы обещали, что расскажете нам о его последних годах жизни и о трагедии, связанной с этими непростыми, я так понимаю, годами. Вам слово.

Обещал, Саша, обещал, мое слово железо, как обещал, так и сделаю. Спасибо. Начинаем свой рассказ, начинаем дозволенные речи про Ильича нашего, Ленина Владимира. Владимир Ильич Ленин фигура не просто культовая на протяжении уже столетия во всем мире, фигура очень противоречивая, очень неоднозначная, очень мощная, очень масштабная, очень крупная, очень страшная, на мой взгляд, хотя многие со мной не согласятся. Но я сегодня не буду отстаивать свою позицию в отношении характеристик Ленина, таких общеисторических, хороший, плохой, разный. Конечно, его роль в том, что он сделал Россию такой, какая она есть, очень велика. А какая она есть, это вот можно соглашаться или не соглашаться, но есть характеристика Солженицына, что Россия катастрофически проиграла ХХ век, и конечно, в этом роль Ленина огромна.

Ленин — фанатик идеи. Вот если Сталин был фанатиком власти, человеком власти, Ленин — человек идеи, жертва идеи, если угодно, потому что его идея была марксова, заключалась она в том, что все должны быть равны, и если совсем в грубом сухом остатке, равны в бедности. Поэтому по Ленину получалось так, что все богатые плохие, потому что они богатые, все бедные хорошие, потому что они бедные. И эта идея, которую я сейчас довел, конечно, до примитива на самом деле, у Ленина она в стихах, как в старом анекдоте про поручика Ржевского, в стихах это было великолепно, у Ленина все это было значительно более развернуто, убедительно, ярко, но в конечном счете это был именно тот тезис, который я вам сейчас воспроизвел. И конечно, этот тезис довел страну до ручки, потому что в конечном счете он шариковский, в конечном счете этот тезис сводится к тому, что все нужно отнять и разделить. Отнять у Ленина удалось, разделить в значительно меньшей степени получилось. Вот в результате вышло то, что вышло.

Маркс на самом деле, будучи человеком гениальным, относился к России плохо. Он не верил в ее перспективы, считал ее в общем наиболее реакционной страной в Европе, и он дал однажды один чрезвычайно интересный прогноз в отношении России и в отношении русской революции. «Наступит, — говорил Маркс, — русский 1793 год, и тогда господство террора, этих полуазиатских крепостных, станет невиданным в истории». 1793 год это отсылка к Великой французской революции, к якобинскому террору, кровавому и страшному. И ведь как в воду глядел бородатый старик, действительно наступил русский 1793, наступила русская революция, ее сделал Ленин.

К Ленину сейчас отношение у нас официальное смешанное. С одной стороны, поскольку у нас культивируется все, что связано с Советским Союзом, а Ленин — отец-основатель Советского Союза, то вроде к нему отношение уважительное. Но с другой стороны, скорее более уважительное отношение к Сталину. И КПРФ, у которой на знаменах написано Ленин, реально культивирует Сталина и поклоняется ему, и наша власть, Кремль, первые лица, в том числе самое первое лицо, скорее отдают предпочтение Сталину, чем Ленину. О Ленине говорят так очень сдержанно, я бы сказал, вот я приведу высказывание Путина, президента, от 2012 года, когда он сказал следующее: «Поражение России в Первой мировой войне есть акт национального предательства». Правильно сказал. А чье это предательство, не сказал, а предательство-то Ленина, потому что большевики вывели страну, вывели Россию, придя к власти, из Первой мировой войны, и таким образом сделали ее проигравшей стороной, хотя она должна была по всем законам, по всей логике исторического развития быть в числе выигравших стран, а проиграли. Кто виноват? Ленин. Этого не сказано, но это подразумевается.

Ленин вообще не верил в русскую революцию на самом деле. Ленин торчал, сидел в Швейцарии, в Цюрихе, ждал развития событий и говорил, выступая перед рабочими за две недели до Февральской революции 1917 года в России: «Мы, наше поколение революционеров, не доживет до русской революции, а вот вы, молодежь, да, доживете». И тут бух, бабахнуло, февраль, и тут Ленин, сговорившись через посредников, через Гельфанда (Парвуса) Александра, очень крупного, талантливого, яркого эмигранта русского, который работал в Германии, и Платтена, своего швейцарского товарища, договорился с немецким Генштабом, сел со своими товарищами, со своей женой, со своей возлюбленной, Инессой Арманд, со своими соратниками, сел в этот знаменитый опломбированный вагон, и через Швейцарию приехал, в апреле месяце 1917 года приехал в Россию делать революцию.

Ленин был фигурой очень мощной, он никогда не боялся идти против течения. Вы понимаете, я объективен, потому что он, этот человек, не вызывает у меня, эта историческая фигура не вызывает у меня симпатий, поэтому вы можете не сомневаться в моей объективности. Он был мощной фигурой, он не боялся идти против течения, он не боялся разворачиваться на 180 градусов. Троцкий, человек, который был наиболее, пожалуй, из крупных фигур коммунистической партии российской близок к нему, был его ближайшим соратником, Троцкий, который делал, фактически, Октябрьский переворот 1917 года, называйте его революцией, называйте переворотом, не важно, не будем сейчас спорить о словах, но Октябрь 1917 года это дело рук Троцкого, но идея Ленина. Троцкий осуществил революцию, или переворот, Троцкий потом выиграл гражданскую войну, будучи основателем Красной Армии и наркомвоенмором, то есть министром обороны молодой красной республики, но идея, все вдохновение, но идейное руководство, политическое руководство было ленинское. Они были очень близки, и вот Троцкий уже в последние годы, говоря о Ленине, он говорил, что Ленин велик своим умением разворачиваться, своей тактической гибкостью. Когда нужно было выбрасывать лозунг «Вся власть Советам!», Ленин выбрасывал, когда нужно было взять его обратно и снять его, он снимал. Когда нужно было бросить на чашу весов свой авторитет и сказать: «Я ухожу! Не сделаете по-моему, ухожу к чертовой бабушке! Не увидите меня больше, стану просто обычным партийным публицистом», ему верили и шли у него на поводу, потому что его авторитет был велик. Так он сделал перед Октябрьским переворотом 1917 года, так он сделал перед Брестским миром 1918 года, так он сделал, когда вводил НЭП. А что такое НЭП, новая экономическая политика, это частная собственность, это просто грех на душу для всех большевиков, которые ненавидели частную собственность, это было просто у них в крови, они выступали против нее, не может быть никакой частной собственности. И тут сам вождь предлагает частную собственность! Он не боялся идти против течения, он не боялся менять свои лозунги, он не боялся вступать в схватку с кем угодно, он был вообще очень человеком конфликтным.

Поговорим немного о его личности. Я сказал о том, что он был конфликтен, поговорим о его личности, последние годы. Последние годы это двадцатые годы, начиная, скажем, с 1922 года, когда уже он сильно болел, он начал болеть в конце 1921. Самая страстная, позитивная часть его натуры, связанная с тягой к женщине, она уже отсутствовала, потому что женщины не было. Инесса Арманд умерла от «испанки», или, по некоторым данным, от туберкулеза в 1920 году. Это была его возлюбленная, его страсть, они познакомились еще в 1908 году в Париже, и он влюбился в нее просто до смерти, насколько мог влюбиться столь страстный человек, как Ленин, а он был страстным человеком.

Он был женат, женат, как мы знаем, на Надежде Константиновне Крупской. Надежда Константиновна Крупская на год его старше, она родилась 26 февраля 1869 года, за год до Ленина, за год и два месяца, и умерла день в день, в тот же самый день, с поправкой на день, 27 февраля 1939, прожив ровно 70 лет. Она была его на год старше, но не в этом дело, она, как бы это сказать корректно, она в его жизни скорее не была женщиной, она была его другом. Она в молодости была миловидна, недурна собой, как миловидны и недурны собой все хорошенькие нормальные средние, среднестатистические русские девушки. Ну поищите мне не хорошенькую русскую девушку в молодости, да все хорошенькие, господи, если не болеют чем-то, не дай бог, то все хорошенькие. И она была хорошенькая, сохранились ее фотографии, вполне миловидная особа, с хорошими глазками, с хорошим личиком, с хорошими волосами. Она никогда не пользовалась успехом у мужчин, не исключено, что их брак был с самого начала браком по расчету, но расчету не корыстному, а расчету такому дружески-партийному, то есть это был брак двух соратников. Во всяком случае, не зафиксировано, что у них была между ними какая-то страсть, хотя сама Крупская вспоминала, что они были увлечены друг другом. Возможно, не буду спорить с Надеждой Константиновной, ей виднее. Но свидетели говорят о том, что в общем страсти не наблюдалось, но дружба, очень тесное сотрудничество, преданность друг другу личная наблюдалась.

Вообще у Ленина, при всей страхолюдности его натуры, он был очень жесткий человек, жестокий человек, мы сейчас поговорим о тех, кого он ненавидел, а ненавидел он почти всех, но у него были, я бы сказал, называя современным языком, свои понятия, он жил по понятиям, они у него были. Это было понятие о чести, он же был дворянин, между прочим. Вы знаете, что Ленин был дворянином? Его отец, Илья Николаевич, дослужился до действительного статского советника, что давало право по законам Российской империи на потомственное дворянство, поэтому его дети были дворяне. Владимир Ильич был дворянином, он был образованным человеком из интеллигентной семьи, он окончил гимназию. Он окончил юридический факультет университета, пусть экстерном, но закончил. Образованный человек, русский дворянин. У него было еще одно представление, я бы сказал, такого благородного человека, он был абсолютно чужд национализму, чего не было у Сталина, кстати, Сталин был абсолютным таким шовинистом, а Ленин нет. Ленину все проявления национализма, антисемитизма, фобий в отношении любой другой нации претили, он зверел от этого, и это было благородное такое, я бы сказал, зверство. Мы об этом поговорим как раз, он проявил его в конце своей жизни, в период образования Советского Союза, в декабре 1922 года. Откуда было взяться национализму, мальчику, в котором текло огромное количество кровей: мордва по отцу, по матери немцы, евреи, там подозревается, что шведы, кого только не было, калмыки по отцу еще были, обрусевшие и принявшие православие.

Я напомню, что в Российской империи в документах в личных, в паспорте, не было графы «национальность», а была графа «вероисповедание», поэтому любой человек, принявший православие, он становился как бы русским. Конечно, о евреях говорили «Жид крещеный, что вор прощеный», понятное дело, антисемитская была такая присказка, но тем не менее, официально всякий человек, принявший православие, считался русским. И конечно, человек с таким количеством кровей, как Владимир Ильич Ленин, не мог быть националистом. Хотя мог быть по идее, любой мог быть националистом, и он потом будет говорить о том, что обрусевшие инородцы часто «пересаливают» по части истинно русских настроений, говорил он о грузине Сталине и поляке Дзержинском. Это действительно правда, и мы к этой теме еще вернемся, но самому ему это, повторю еще раз, свойственно не было. В этом смысле он был настоящим русским интеллигентом, то есть интернационалистом, который не ставил одни нации выше других. Это было.

Так вот, возвращаясь к его личной жизни и к Надежде Константиновне, дружба, соратничество с Надеждой Константиновной всю жизнь, преданность личная, надежность ее как жены, как друга, как секретаря, как помощника, как соратника, это все имело место. Но страсти не было, а страсть появилась, когда он познакомился с Инессой Арманд. Это была страсть. Вы знаете, в «Красном колесе» Солженицына есть такой фрагмент, который называется «Ленин в Цюрихе», небольшая тоненькая книжка, и там описывается, Солженицын большой писатель, он не пишет «Ленин был влюблен в Инессу Арманд», так железобетонно, нет, он это описывает по-другому. Вот он на первом этаже своего домика, а на втором этаже зазвонил телефон, и Ленин, перепрыгивая через ступеньки, бежит на второй этаж, вдруг это Инесса. Вдруг это Инесса, и он торопится к телефону. Все, больше ничего не надо, ясно уже, что он очень увлечен сильно этой женщиной, она была действительно его страстью. Тоже соратницей, кстати, но помимо этого, у них были отношения мужчины и женщины. И когда она ушла, для него эта сторона жизни в 1920 году прекратилась, кончилась, все, была поставлена точка.

Плюс к этому еще у него как раз в это время, чуть позже, начались серьезные проблемы со здоровьем. И фактически в его жизни с уходом женщины близкой, с тем, что религия в его жизни никогда не имела место, в шестнадцать лет он выбросил нательный крестик. Он ненавидел все, что связано с богом, с верой в бога, ненавидел. Он говорил что всякий боженька есть труположество, говорил Владимир Ильич, всякая идея всякого боженьки, он именно так говорил, снисходительно, всякая идея всякого боженьки есть абсолютнейшая мерзость. Почему, не знаю. Есть люди, мы знаем с вами, которые верят в бога, есть люди, которые не верят в бога, и то и другое нормально, есть люди, которые сомневаются в боге, но чтобы «труположество»… Почему такая ненависть, не знаю, непонятно. Ненависть именно. И вот при том, что в его жизни не было бога, при том, что в его жизни не было женщины, он же был молодой мужик, дорогие друзья, Саша, он был молодой мужик, Владимир Ильич Ленин умер, не дожив до пятидесяти четырех лет. Пятьдесят три года было, когда он помер! Что такое сейчас пятьдесят лет мужик, господи, зайчик, жених. Дедушка Ленин, какой, к чертовой бабушке, дедушка! Но он был уже дедушка, помимо того, что его называли стариком, потому что это было его партийное прозвище, «Старик», он уже действительно был по жизни, по ментальности, по жизненному опыту, по интересам он был старым человеком, и по здоровью он был старым человеком.

Что оставалось у него в жизни? У него в жизни оставалась власть, у него в жизни оставалась политика, у него в жизни оставалась идея, идея мировой революции, к которой он стремился. Ему было по сути дела все равно, где она будет, эта мировая революция, в России, в Швеции, в Гренландии, где угодно. Я сказал, что он, узнав что Февральская революция в России, он просто рванул, швырнулся в Россию, а готовился он ехать в Швецию и там поднимать рабочих на революцию. Вы представляете себе, в Швеции? Но рвануло в России, и он поехал в Россию. Пусть будет революция в России, прекрасно.

Я рассказал о том, что он всех ненавидел. Он ненавидел. Он ненавидел интеллигенцию, вот будучи сам русским интеллигентом, по происхождению дворянином и интеллигентом, он ненавидел интеллигенцию. Но ненавидел лютой ненавистью, со всей страстью своей пассионарной души. Почему? Не знаю, но ненавидел. Ему принадлежат замечательные, сейчас, чтобы не соврать, найду цитату, потому что она хороша очень. Вот она, цитата, «Интеллектуальные силы рабочих и крестьян растут и усиливаются в борьбе против буржуазии и ее приспешников, интеллигентов, лакеев буржуазии, которые считают себя мозгом нации. На самом деле они не мозги нации, они ее говно». Классическая цитата Ленина. Почему он считал интеллигентов говном? Не знаю, но считал. Мало того, он считал, что поскольку интеллигенция это лакеи буржуазии, они работают за деньги, они вылизывают сапоги буржуазии, точно так же они будут вылизывать сапоги рабочим, вооруженным рабочим, как он говорил, когда вооруженные рабочие придут к власти. И когда интеллигенция не стала в полном составе, так сказать, вылизывать сапоги рабочему классу, он на нее очень сильно рассердился и обиделся.

Есть статистика, расстрелы 1918 года, страшный 1918 год. На первом месте, с большим отрывом от преследователей по числу расстрелянных, представители интеллигенции: профессура, учителя, инженеры, врачи, с большим отрывом. На втором месте крестьяне, на третьем месте бандиты, уголовщина, то есть это как бы справедливо, на четвертом месте представители буржуазии, так называемого господствующего класса. Вот так вот. Да, а на пятом священники, кстати, священников он тоже ненавидел, но сначала об интеллигентах.

1922 год, «философский пароход» так называемый. Пароходов было на самом деле несколько, два, как минимум, они назывались «Обербургомистр Хакен» и «Пруссия», два больших парохода, на которых 217 представителей элиты русской интеллектуальной были вывезены из России. Ленин считал, что их нужно вывезти просто вот обязательно, обязательно, он сам составлял списки, кого нужно вывозить. Хорошо не расстрелял, это 1922 год, но сам составлял списки. У него были свои любимцы, он уже болел, перед тем, как его хватил инсульт, удар у Ленина был первый, страшный, 23 мая 1922 года, и перед тем, как его хватил удар, инсульт первый, страшный, он уже составлял списки интеллигентов, которых нужно вывезти, кого-то специально все время вносил туда. Вот у него был такой любимец, Николай Александрович Рожков, профессор-историк, старше его на два года, бывший меньшевик, он все время спрашивал с маниакальным упорством: «А Рожкова выгоняют? Мы выгнали Рожкова?» Когда он пришел в себя через некоторое время, и начал говорить: «Рожкова выгнали? Как Рожков?». Перед вторым инсультом, это было в декабре 1922 года, он говорит: «Рожков где? Рожкова как, уже все?», вспоминал с маниакальным упорством.

Кстати, о лечении и об инсульте. Ленин при всем при этом, будучи великим демократом, он считал, что лечить должны настоящие врачи. Он писал Горькому, он писал ему еще в 1913 году в Варшаве: «Дорогой Алексей Максимович! Я со страхом узнал, что вас лечит бывший партийный товарищ. Ни в коем случае! Они вместо того, чтобы учиться медицине, они писали прокламации. Лечить должны настоящие мировые знаменитости, ни в коем случае нельзя учиться у большевиков». Это он писал, и в этом он был совершенно прав. Кстати, обладал очень неплохим чувством юмора на самом деле. Но вот то, что касается того, что он выгонял интеллигенцию, это было просто последовательно и страшно.

На втором месте у него по ненависти, я не беру господствующие классы так называемые, буржуазию и так далее, об интеллигентах он говорил, очистим Россию надолго, вот выгоним всех философов, врачей, учителей и очистим Россию. Особенно он философов не любил, философов и историков. Кроме того, он ненавидел священников. Священники, я вам говорил, как он относился к религии, но к священникам он относился как к носителям этой религии, относился страшно. Когда речь шла о священниках, он просто был вне себя, он говорил: «Чем больше мы расстреляем представителей реакционного духовенства, тем лучше». Вообще, если читать Ленина, вот его собрание сочинений, слова «расстрелять, повесить», они у него не сходят с языка, не сходят с пера.

Вот, скажем, восстание в Пензенской области, он говорит: «Расстрелять как можно больше кулаков, попов и белогвардейцев», белогвардейцы на третьем месте, на последнем, кулаков это значит крестьян русских, попов это значит священников. Это голод, начало двадцатых годов это голод в России, голод в Поволжье и не только, голод страшный, голод с каннибализмом. Голодают примерно двадцать миллионов человек, страшно голодают, вот по-черному. Это примерно седьмая часть населения России того времени. Вот примерьте на сегодняшний день, мы сейчас боремся с коронавирусом, двадцать миллионов человек по-черному голодают, просто масштаб бедствия. И Ленин пишет записку в Политбюро следующую, по памяти цитирую, близко к тексту, «Только сейчас и именно сейчас, когда в голодных местностях едят людей, когда на дорогах лежат сотни, а то и тысячи трупов, мы должны немедленно заняться изъятием церковных ценностей». Какова логика? И дальше он пишет: «Чем больше мы при этом расстреляем представителей реакционного духовенства, тем лучше». И он изымает церковные ценности. Фантастический человек в этом смысле, изымает и эффективно изымает, надо сказать.

Еще одна группа, которую он ненавидит, это крестьяне. Вообще надо сказать, что крестьянство несчастный класс в нашей стране, потому что им доставалось, потому что они были крепостными, потом им доставалось, потому что они считались мелкими собственниками, их ненавидела верхушка советской власти именно как частных собственников. Советская власть делала ставку на нищету. Есть такая старая восточная пословица: когда караван поворачивает вспять, хромой верблюд оказывается первым. Вот хромой верблюд оказался первым, это нищета, нищие, убогие, пьяницы, лодыри, те, кто был в каждой деревне по одному человеку, потому что в основном-то кормили, потому что нельзя было не трудиться, и русский крестьянин — труженик, потому что нужно было семью кормить. Но если не труженик, если пьянство, если лодырничает, вот бери наган и становись главным. И он становился главным.

А к крестьянам была ненависть, к тем крестьянам, которые хоть как-то работали, хоть как-то могли прокормить семью, хоть как-то преуспевали в труде, потому что на них не было надежды, потому что они же собственники, у них и лошаденка есть, коровка есть, свинки есть, куря есть, они вцепились в землю, вгрызлись в нее, работают. Им есть что терять, кроме своих цепей, и потому они враги, и потому их нужно преследовать, и потому они кулаки или подкулачники. И это слово уже употреблял Ленин. Это очень странная, страшная ленинская идеология, которая…

Кстати, слово «ленинизм» употребил Троцкий первым, первый, кто употребил, Троцкий, именно это слово «ленинизм». Ленин в конце своей жизни, уже когда он когда мог, как мог, сколько мог, он поистреблял уже кулаков, поистреблял священников, поистреблял и выгнал интеллигенцию, он столкнулся с ситуацией, в которой он понял, что дело его жизни под большой угрозой, потому что власть, которую он взял, она бюрократизируется, она не эффективна. Нужно вводить НЭП, потому что народ голодает и может скинуть эту власть. Вот эта идеология, такая идеальная, что бедность это хорошо, что частная собственность это плохо, что все должны быть равны, она в жизни не заработала, уже при Ленине не заработала. И он понял это, и поэтому он пошел на НЭП, поэтому он доказал всем, что это эффективно, это надо, у нас нет другого выхода, друзья, иначе я уйду из партии. Его послушали, пошли за ним, на его сторону встал и Троцкий, кстати, здесь.

Но это была его проблема, это была его беда, это была его трагедия, потому что дело всей его жизни оказалось под угрозой. Он взял власть, мировая революция вроде бы заставляет себя ждать, попробовали завоевать Польшу — не получилось, получили по зубам, революция в Германии провалилась, получили по зубам, и в результате советская власть только в России. И была еще одна проблема, связанная с Марксом, он же был марксист, он же был последователь Маркса, считал себя таковым. На самом деле он ревизовал Маркса, он его переделал, поставил с ног на голову, потому что у Маркса есть стройная теория социально-экономических систем, социально-экономических образований, согласно которой каждая последующая идет, заменяет предыдущую, когда предыдущая доходит до своего потолка, когда социально-экономические отношения начинают мешать дальнейшему развитию производительных сил, то есть техника, экономика достигает такого уровня, что нужно менять отношения, нужно менять систему. Рабовладение уже сдерживает дальнейший рост экономики, сменяется феодализмом, феодальные отношения сдерживают дальнейший рост экономики, сменяются капитализмом, и вот капитализм тоже достигает своего потолка и сменяется социализмом, который придумал Маркс. Мы его не видели этого социализма, естественно. Все остальные предыдущие видели формации, а социализма не видели. Вот Маркс это придумал.

А по Ленину, нет, по Ленину самое слабое звено, где совершили прорыв, прорыв совершили в России, вот здесь вот и будем строить социализм. И он доказывает с пеной у рта в одной из своих последних работ, в «Записках о нашей революции», где он о нашей революции с критикой «Записок» известного меньшевика Суханова, который его обвиняет в том, что он ревизовал марксизм, что он не марксист, Ленин. Он говорит, да как же, будем практичны, дорогие друзья, — доказывает Ленин с пеной у рта, — ведь это жизнь, если нам удалось захватить власть здесь, то здесь мы сначала захватили власть, а потом будем делать социализм, потом будем подводить экономические ресурсы к социализму. То есть, конечно, у Маркса этого не написано, но можно считать это развитием Маркса, предположим. Но Ленин-то понимал, что это относительное развитие, на самом деле это ревизия, на самом деле и в России, понимал он, не получается социализма. В России получается некий бюрократический строй, с партией во главе, называется диктатура пролетариата, на самом деле диктатура партии. Он это уже видел, он был умный.

Все это достигло своего уже апогея при Сталине, Сталин в этом смысле, конечно, развивал Ленина, Сталин продолжатель дела Ленина. Но Ленин уже видел, к чему дело идет, и это, конечно, была его трагедия, но не единственная трагедия. Последние работы Ленина, когда он уже болеет, он страшно болеет, вот я сказал о том, что у него был первый инсульт 23 мая 1922 года, он выходил из него очень тяжело. Врачи, вот эти вот все иностранные светила, которые его лечили, они ему рекомендовали выращивать кроликов, собирать шампиньоны, играть в шашки с не очень сильными партнерами, плести корзины. Он плел корзины, он выращивал кроликов, он постепенно приходил в себя, снова приказывал всех выгонять интеллигентов и расстреливать священников. Следующий удар у него был в декабре месяце, 16 декабря 1922 года, и после этого было уже тяжело. Совсем тяжело стало 6 марта 1923 года, когда он уже потерял дар речи фактически, отдельные слова «да», «есть», «ехать», «вези», «гутен морген» вспоминал почему-то, немецкий язык был практически родным.

Но вот на фоне этой болезни, вы представляете вообще, давайте постараемся проникнуть в душу этого огромного, масштабного и страшного человека, больного, потерявшего в значительной степени веру в то, что его идеи реально будут материализовываться, потерявшего физическую силу, потерявшего любимую женщину, человека, которого стали постепенно «бортовать», потому что его уже не посвящают в информацию, понимают, что он на пороге смерти, понимают, что он уже больше не деятель, не боец. И под знаком того, что его берегут от него скрывают информацию политическую. И наконец, о чем мы с вами еще поговорим, оскорбляют его жену, Крупскую, это делает Сталин.

Но прежде я хочу сказать о национальной политике, потому что я говорил о том, что в национальной политике он был практически безупречен. Он пишет 30 декабря, в день основания Советского Союза, пишет записку «К вопросу о национальностях». Дело в том, что в октябре месяце, за два месяца до этого, произошел инцидент в Грузии. Грузия была в составе так называемой Закавказской Федерации вместе с Арменией и Азербайджаном, и в составе Закавказской Федерации вступала в состав Советского Союза образовавшегося, СССР первый — это РСФСР, Украина, Белоруссия и Закавказская Федерация. В составе ее была Грузия, во главе бюро Закавказской Федерации стоял Серго Орджоникидзе, Григорий на самом деле, но партийное имя его Серго, он был товарищем еще по эмиграции Ленина и близким другом Сталина. А во главе Грузинской коммунистической партии стояли люди, которые настаивали на самостоятельном вхождении Грузии, не в составе Закавказской Федерации, а на самостоятельном вхождении Грузии в состав СССР. Это был человек по имени Буду Мдивани такой, на самом деле Поликарп Гургенович Мдивани, но его кличка Буду, и Михаил Окуджава, родной дядя Булата Шалвовича Окуджавы, они были лидерами. И вот Сталин направил Орджоникидзе разбираться с этими националистами грузинскими, произошел жесткий разговор, один из этих националистов, то есть большевиков грузинских, человек по фамилии Кобахидзе, назвал Серго Орджоникидзе «сталинским ишаком». Ну, дело горячее, кавказские люди, Орджоникидзе ему дал пощечину, то есть дал по морде. Тот встал и ушел, и они написали пламенное возмущенное письмо в ЦК, потому что рукоприкладствует, приезжает человек из Москвы и рукоприкладствует, по морде бьет, рукосуйствует. Ленину не доложили, доложили позже, в декабре, что потом приезжал туда Дзержинский разбираться, и Дзержинский занял сторону Орджоникидзе. И Ленин пишет письмо «К вопросу о национальностях», гневное, страстное, в котором называет всех «великорусскими держимордами», в котором говорит о том, что я вам цитировал, что инородцы обрусевшие «пересаливают» по части русского национального настроения, в котором он предлагает выгнать Орджоникидзе из партии, жестоко наказать и Сталина, и Дзержинского, поддерживает грузинских этих националистов, и проводит очень твердую линию как бы разграничительную между национализмом большой нации и национализмом малой нации. Он утверждает, что малая нация имеет право на свой национализм, потому что он носит защитительный, оборонительный характер, а для большой нации это агрессивный шовинизм. Умно, нормально, на самом деле, я бы даже сказал, благородно. Но это не было услышано, потому что он был уже болен. Он предлагает 5 марта 1923 года защищать эту позицию в ЦК Троцкому, поздно было.

Вообще, я сказал, 5 марта, сейчас скажу еще о мистическом значении этой даты для Сталина. И вот мы приходим к еще одной последней работе Ленина, к работе, которая считается его завещанием, «Письмо к съезду», очень интересная работа. Это работа, в которой Ленин дает характеристики, она написана в декабре 1922 года, когда он ненадолго пришел в себя, и он дает характеристики членам ЦК. Придя в себя после своего второго инсульта, 16 декабря, он дает характеристики Сталину, Троцкому, Бухарину, Пятакову, и характеристики очень интересные. Вот он пишет: «Товарищ Сталин, сделавшись генсеком, сосредоточил в своих руках необъятную власть, и я не уверен, сумеет ли он всегда достаточно осторожно пользоваться этой властью. С другой стороны, товарищ Троцкий, пожалуй, самый способный человек в настоящем ЦК, но и чрезмерно хватающий самоуверенностью и чрезмерным увлечением чисто административной стороной дела. Эти два качества двух выдающихся вождей современного ЦК способны ненароком привести к расколу». Раскол его интересует, плевать он хотел, кто из них кто, он боится раскола в ЦК.

И это не все еще, что он пишет, он пишет другое: «После того, что произошло между Крупской и Сталиным…», он пишет про Сталина отдельно. А между Крупской и Сталиным произошло следующее. Крупская по требованию Ленина доставляет ему информацию, которой он обделен. Она идет к Сталину и спрашивает: «Что происходит, Иосиф Виссарионович, скажите, я должна рассказать Владимиру Ильичу». Иосиф Виссарионович Сталин ей разок сказал, второй раз послал ее, просто послал. И Крупская, по словам Марии Ильиничны Ульяновой, сестры Ленина, которая жила с ними вместе, Крупская была с характером истероидным, это на нее произвело страшное впечатление, она валялась по полу, каталась, кричала, плакала. Она позвонила Каменеву, один из членов ЦК, близких к Ленину, и сказала: «Лев Борисович, я прошу вас защитить меня от грубых нападок Сталина, от его низких оскорблений и подлых угроз. Он лезет в мою личную жизнь». Ленину об этом сначала не говорили, но он что-то почувствовал, и он написал в продолжении к этому «Письму к съезду» продолжение личным характеристикам. Он написал: «Сталин груб, и эта грубость может дорого стоить ЦК». Он ограничился пока этим.

Но потом, 5 марта, когда Крупская рассказала ему все, он написал письмо Сталину удивительное, удивительную записку. Ленин после трех инсультов пишет Сталину записку, напоминающую вызов на дуэль, короткий вызов, иль картель, как писал Пушкин в «Евгении Онегине». Послушайте, что он пишет: «Я не намерен забывать так легко то, что против меня сделано, а нечего и говорить, что сделанное против жены сделано и против меня». И после этого предлагает ему следующее: «Я прошу вас принять решение, готовы ли вы порвать со мной отношения, либо вы возьмите свои слова в отношении моей жены обратно». Ну что это, как не практически вызов на дуэль. Сталин на следующий день написал в ответ, в своей манере: «Если вы считаете, что для сохранения отношений я должен взять назад сказанные слова, я их могу взять назад, отказываясь однако понять, в чем тут дело и чего, собственно, от меня хотят», то есть такое полуизвинение. Но Ленин этого не прочитал, потому что это было 5 марта, а 6 марта у него был удар.

У него был удар, последний, он после этого еще приходил в себя, он даже однажды поехал в Кремль, в декабре 1923 года, но фактически он уже не проявлял активности как государственный деятель, после этого времени. Вот на этом закончились их отношения со Сталиным. Я вам обещал сказать, что такое 5 марта для Сталина. Я не мистик, я не верю в мистические числа, но для Сталина 5 марта удивительный день, и просто чтобы два раза не вставать, что называется, заодно уже о Сталине, причем удивительный и негативный. 5 марта Ленин попросил Троцкого, чтобы он как бы продвигал его идею о Грузии и о национальном вопросе, которая противоречила идее Сталина. 5 марта Ленин написал письмо Сталину, вот это вот, с предложением взять свои слова обратно и извиниться. Это чуть не стоило Сталину карьеры, потому что потом, после смерти Ленина, это письмо и эту записку зачитывала Крупская на съезде, зачитывала слова о том, что Сталин груб, и Сталину стоило больших трудов удержаться в кресле. Он удержался, у него уже была масса сторонников, он удержался, но это стоило ему трудов. Это было самое неприятное, что он получил от Ленина за всю жизнь. Кроме того, 5 марта 1940 года, это решение ЦК о Катыни, о расстреле польских офицеров, 22 тысячи польских военнослужащих в Катыни, это то, что никогда не простится Сталину ни поляками, ни мировым сообществом. 5 марта 1946 года Фултонская речь Черчилля, начало «холодной войны». 5 марта 1953 года смерть Сталина. Это так, на минуточку просто, к мистике вот этой цифры.

Что касается Ленина, то после этого он уже не функционировал фактически и вышел из числа людей, которые принимали решения в стране. Я повторяю еще раз, что однажды, это было в декабре 1923 года, он вдруг, придя в себя, спустился в гараж, сел в машину и попросил, потребовал привезти его в Кремль. Его привезли в Кремль, он стал шарить в своем кабинете, искал какую-то бумагу, не нашел ее, устроил истерику. А у него уже, как у человека больного, уже одной из реакций на происходящее были слезы, устроил истерику, слезы, приехал обратно, ему стало плохо и все, после этого он в себя не приходил.

Если говорить о соратниках Ленина, то конечно, наиболее близок к нему был Бухарин, которого он называл «любимцем партии», Лев Борисович Каменев, Зиновьев Григорий, с которым он был вместе в эмиграции, вместе сидел с ним в Разливе в шалаше, с Зиновьевым они были вдвоем. У Ленина не было детей, Надежда Константиновна не могла родить по каким-то своим причинам женского свойства, а он хотел детей, он любил детей. Он просил у Зиновьева и у его жены Лилиной, чтобы они дали ему на воспитание их сына. Сейчас это даже трудно себе представить, просто он просил, чтобы они сына своего отдали ему, Ленину, на воспитание, они отказались. Сын Зиновьева потом погиб вместе с Зиновьевым в 1937 году. Погибла, кстати, и вся грузинская верхушка, о которой я говорил, и дядя Окуджавы, и Кобахидзе, и Буду Мдивани, но это неважно в данном случае уже сейчас. Зиновьев лучше бы отдал своего сына Ленину, тогда бы он, наверное, выжил, а так он не выжил. Еще Ленин любил кошек, он всегда фотографировался с кошками.

Странный человек, дети, кошки, одинокий, ненавидящий почти весь мир, вот такой человек был Владимир Ильич Ленин. И конечно, когда он ушел из жизни, это была трагическая кончина, потому что подавляющая часть того, ради чего он жил и что составляло его страсть, от женщины до власти, все это ему в значительной степени изменило. Мне не жаль Ленина, потому что то, что он сделал со страной, это ужасно. Но по-человечески, вот трагедия, с которой он столкнулся, она должна быть понята и осознана, это была действительно трагедия. Вот, наверное, так, я думаю. На этом, может быть, мы завершим сегодня дозволенные речи о Владимире Ильиче. Если у вас есть вопросы, Саша, задавайте.

Да, есть. Спасибо большое. Как-то знаете, в детстве, как и все, наверное, дети советской эпохи, носишь эту октябрятскую звездочку, галстук красный, ужасно всем гордишься, вечно эти елки, «Ленин на елке», то есть такой Ленин-любитель детей, лучший Дед Мороз. А вот сейчас как-то совсем по-другому на его фигуру посмотрела. С одной стороны, страшно, с другой стороны, жалко, а по-третьему получается ужасно трагично для страны в целом, его личность и личные качества так сильно повлияли на нас. Вопрос, а когда вот это вот история, как-то я не услышала, а сама, честно говоря, я не помню, произошел вот этот коренной перелом, что власть вся как-то ушла в руки Сталина? А Ленин ее совершенно, ну понятно, здоровье потерял… Я понимаю, что это вообще отдельной, наверное, тема лекции. Как Сталин «отжал», так все жестко «отжал», мне прямо так обидно. Я так по-женски сейчас…

Обидно за кого, Саша? За Сталина, за нас, за Ленина, за кого?

За нас. Я прямо, знаете, разозлилась по-человечески, так несправедливо это все. Вот вы правильно сказали, не вы, Солженицын, вы процитировали, что Россия катастрофически проиграла ХХ век, пока вас слушала, прямо на себя это все взяла.

Как будто лично вы проиграли ХХ век.

Да, как будто лично я. Давайте так, а были вообще шансы у России ХХ век не проиграть? Наверное, были, но какие? Неужели вообще вот так все…

Хороший очень вопрос. Я думаю, что да. Ленин в этом смысле такой гений разрушения, знаете, он пришел и все разрушил. Потому что страна, в которой он взял власть, была в общем процветающей. Россия в начале ХХ века развивалась очень бурно, просто стремительно, она была на первом месте в мире по темпам развития экономического, все цвело и колосилось. Эксперты, причем не русские эксперты, а международные, французские, в частности, давали такой прогноз, что Россия во второй половине ХХ века будет конкурентом США по уровню экономического развития. Не по боеголовкам, по уровню экономического развития, по населению ей давали 600 миллионов человек населения в России на вторую половину ХХ века, и колоссальный совершенно уровень экономики. Это все не произошло. Конечно, здесь вина не только Ленина, прямо скажем, вина там и государя императора, который вступил в Первую мировую войну. Но потом большевики, как правильно сказал Путин, совершив акт национальной измены, проиграли эту войну. Ленина ведь обвиняют еще, кстати, в шпионаже в пользу Германии в этой связи. Он не был, конечно, шпионом, нет. Он не был шпионом, просто его интересы и интересы партии большевиков совпали с интересами германского Генштаба. Но объективно, разумеется, в государственной измене его обвинить можно. Ну как, он действовал в интересах страны, которая воевала с его страной, ну разумеется, это государственная измена. Но возвращаясь к вашему вопросу, да, если бы не вступили в войну, если бы не попался на дороге гениальный Ленин с гениальным Троцким, которые воспользовались этой войной и взяли власть в свои руки, и все покрушили, просто ну не знаю, как слон в посудной лавке. Если бы этого не произошло, то была бы, конечно, страна другая, с поступательным развитием, по-видимому, с конституционной монархией, к этому шло, с очень развитым капитализмом, с развитым, разнообразным, не связанным с одним каким-то направлением типа там нефтянки. Я напомню, что в тот момент Россия была главным экспортером зерна, хлеба. Когда заканчивался Советский Союз, последнее десятилетие, Советский Союз был главным импортером зерна. То есть в общем превратили хорошее в плохое, как бы мягко выразиться. А если бы этого не произошло, то было бы очень даже прелестно, могло бы быть очень прелестно. Вообще самые интересные вопросы в истории, что могло бы быть, если бы. Вот если бы не вступили в войну, или этой войной не воспользовался бы Ленин, все могло бы быть очень даже живописно и кучеряво, мне кажется.

Как это, история не терпит сослагательных наклонений.

Терпит, терпит, история терпит. Тут я с этим не согласен, терпит.

Все-таки терпит.

Это самое интересное в истории, сослагательные наклонения.

Хорошо. А еще, знаете, что я тут подумала, вот вы говорите, Ленин всех ненавидел, вы прямо так сказали это яростно, попов, белогвардейцев, интеллигентов и так далее, по списку.

Буржуев, помещиков.

Буржуев, да, кулаков. А любил он женщин, детей и кошек. А вообще он любил страну? То есть если он ее так жестоко развалил, что он вообще любил, кроме женщин, кошек и детей, простите?

Нет-нет, сказать, что женщин, нельзя, я не сказал, что он любил женщин. Он любил одну женщину.

Женщину.

Да. Я не знаю, как он относился к Крупской, я думаю, что он к ней очень хорошо относился, я повторяю, просто эти отношения не носили характер, так сказать, страсти, но я думаю, что он ее любил по-своему. Любил ли он страну? Думаю, нет. Этот человек не способен был любить людей, любить народ, нет. Вот чего не было, того не было. На страну ему было наплевать, он уничтожил такое количество людей, когда он пошел навстречу тем, кто не хотел дальше воевать в Первой мировой войне, воспользовался их пацифистскими настроениями и сагитировал их против собственного правительства, в Первой мировой войне у нас погибло около двух миллионов человек, в гражданской войне около шести миллионов человек. А сколько погибло про голодоморах, сколько погибло при репрессиях, и в основе этого, как краеугольный камень, конечно, на самом деле Ленин, никто иной. Я еще раз повторю, Сталин продолжатель его дела. Поэтому сказать о человеке, который столько народу перебил, почти все социальные группы ненавидел, что он любил свою страну, для этого просто нет оснований. Рад бы сказать, но не могу. Не любил. Я думаю, что страна для него была полигоном, Россия для него была полигоном для реализации своей идеи. Если бы это была не Россия, а Швеция, или Швейцария, или Германия, или Америка, да за милую душу. Даже с большим удовольствием, потому что это были страны более развитые, и в них с большим основанием могла реализоваться марксовая идея.

Это, мне кажется, вопрос к психологам, за что Ленин так ненавидел людей?

Это действительно вопрос, почему он их так ненавидел, но это, видимо, было с юности. Может быть, мстил за своего убитого брата, казненного, это имело место на самом деле. Вообще Ленин был террористом на самом деле, он же всегда приветствовал террор. Мы всегда привыкли считать, что он был сторонником как раз таких революционных действий, которые не имели отношения к индивидуальному террору. Нет, он был террористом, он всегда говорил, что мы за террор, он призывал к террору во время революции 1905 года, он призывал поливать кипятком солдат и серной кислотой полицейских. Он призывал во время революции 1905 года с револьвером, ружьем, ножом, это я цитирую, бомбой, палкой, тряпкой с керосином набрасываться на солдат и полицейских. Он призывал, он говорил, что да, мы сторонники политического убийства, он это говорил. Он был сторонником ограблений, он создал в 1905 году такой большевистский центр, который занимался «эксами», то есть экспроприациями, то есть, иначе говоря, ограблениями финансовых структур, банков. Непосредственно, кстати, этим занимался Сталин, но по поручению Ленина, он так пополнял партийную кассу. Ну террорист, надо называть вещи своими именами, что нам врать истории и самим себе. И после этого он создал террористическую партию, которая пришла к власти в стране, и соответственно, власть была террористической.

Очень как-то грустно. А что-нибудь позитивное на прощание скажите, Николай Карлович.

Про Ленина позитивное? Он умер. Как сказал наш президент про подводную лодку.

Она утонула.

Что еще вам сказать про Ленина? Это позитивно, на мой взгляд. Этот страшный, очень масштабный, очень яркий человек, разносторонний, но страшный, он ушел из жизни в раннем возрасте.

Да. Хорошо, не буду я вслух думать, о чем говорю, потом, может быть, решусь произнести.

То есть не будете говорить, о чем думаете.

Нет, оставим при себе свои мысли. Я вас благодарю от всей души, уже начинаю прощаться. Спасибо большое, что вы нам рассказали столько интересного, думаю, теперь многие пойдут это переваривать.

Знаете, что позитивно? Что нынешняя ситуация с коронавирусом, она теперь представляется оптимистичной, потому что она в подметки не годится тому, что с нами было. В подметки не годится!

Да, Николай Карлович, умеете вы утешить. Спасибо вам большое.

Вам спасибо. Всем здоровья, дорогие друзья.

Я Александра Яковлева, я забыла представиться, на радостях. Николай Карлович Сванидзе с нами был, историк, член Совета по правам человека, журналист. Всем большое спасибо, что вы нас смотрите. Берегите себя, будьте здоровы. Николай Карлович, до свидания.

До свидания. Счастливо.

Всем пока

Фото в коллаже: Кирилл Зыков / Агентство «Москва»; Оцуп П. / Фотохроника ТАСС

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.