Инвестиции в себя. Как услышать свое тело и начать о нем заботиться?

Альтман: Здравствуйте. Это программа «Альтман спрашивает», я Кира Альтман, и в гостях у меня сегодня Ирина Никулина, генеральный директор компании «Буарон» в России.

Никулина: Добрый день. Большое спасибо за приглашение.

Альтман: Спасибо, что пришли. Столько вопросов накопилось. Про то, как нам себя чувствовать, и вообще как понимать, как мы себя чувствуем. Я сняла небольшой фильм. Я бы хотела, чтобы вы его посмотрели.

 

Никулина: Замечательный сюжет, мне кажется, полностью отражающий то, что происходит сегодня в нашем сообществе. Меня зацепили слова о том, что ЗОЖ это насилие над собой, что это постоянное преодоление себя, что это скучно.

Альтман: Это Юра Быков, режиссер и сценарист, сказал, что ему скучно.

Никулина: Мне кажется, что на самом деле здоровый образ жизни это инвестиция в себя, в свой капитал, в свое настоящее, в свою энергию, в свое развитие. Я не понимаю, как это может быть скучным. Многое идет от того, что сегодня человек не находится сам у себя в центре внимания. Нам гораздо интереснее то дело, которым мы занимаемся, либо отслеживание событий в ленте Instagram или в Facebook. Но на самом деле мы все меньше и меньше уделяем внимания самим себе, тому, как мы чувствуем, какие у нас сейчас мысли, какое у нас настроение, в конце концов, насколько удобно я сейчас сижу, какой у меня сегодня уровень энергии. И на самом деле из-за этого, я думаю, очень многие вот держат такую позицию, анти ЗОЖ.

Альтман: Лишь бы не заниматься собой?

Никулина: И в общем да, просто нет интереса к себе.

Альтман: Как перенести себя на первую ступень? Ведь на самом деле мы выросли в обществе, в котором не было принято ставить себя на первое место.

Никулина: Абсолютно.

Альтман: Никогда мы про себя не думали. И я очень надеюсь, что сегодняшнее поколение, подрастающее поколение, которое думает о себе и развернуто на себя, что у них получится. Но мы вернемся к тем, кто в процессе обращения к себе. Вот мне интересно, разделяете ли вы такую точку зрения, что человек к сорока пяти годам хорошо себя знает, понимает, что ему подходит из продуктов, из гимнастики, как он должен спать, как он должен жить. И к врачам он должен обращаться только в крайних случаях.

Никулина: Знаете, есть мнение, что женщина, которая в тридцать пять не стала красивой, просто неумная женщина. На самом деле безусловно к сорока пяти годам уж мы, наверное, должны это знать. Но если честно, я думаю, что базовый уровень знания о своем организме и понимание своего здоровья важно абсолютно в любом возрасте. Гораздо проще один раз для себя понять элементарные физиологические процессы, свойственные нашему телу, для того, чтобы потом всю жизнь грамотно поддерживать свое здоровье, и скажем, с необходимой долей критики относиться, наверное, к различным часто новомодным оздоровительным практикам, которые при неправильном использовании, при неграмотном применении могут и не привести к нужному эффекту. Мне кажется, современный человек сегодня лучше разбирается в механике своего автомобиля, нежели чем в своей собственной. Мы все знаем, какое топливо в машину нужно заливать, а какое не стоит, чтобы она работала долго и не сломалась раньше времени.

Альтман: Там просто написано на ней, какое. Там написано.

Никулина: Ну, отчасти. Но даже если не написано, мы знаем, что дизель мы не заливаем в машину, где бензин.

Альтман: Там, где бензин, да, это понятно. А как нам разобраться с собой?

Никулина: То колоссальное количество жидкости и ассортимент напитков, которые мы в себя заправляем, даже не задумываясь о том, что у них есть тоже свой состав, у каждого напитка, что каждый напиток обладает таким показателем, как pH, который не всегда может быть совместим с нашей физиологией. Я просто хочу привести пример даже вот такого чрезмерного использования сегодня так называемых индустриальных soft drinks. К сожалению, мы не задумываемся, мы не читаем этикетки, и не обращаем внимания, что зачастую там, помимо большого количества сахара, входит в состав фосфорная кислота, которая приближает к очень низкому pH этих напитков. И понятно, когда мы чрезмерно их потребляем, наш организм вынужден вот эти кислые растворы как-то компенсировать, в основном за счет солей, которые он берет в наших бесценных депо, в костях, поэтому собственно говоря, мы и видим, что сейчас молодеет остеопороз. И здесь речь идет о том, что мы просто не интересуемся, мы не приобретаем эти знания осознанно.

Альтман: Ну да, ведь и напитки, и кока-кола, и фанта, и другие напитки, которые мы пьем, соки с большим количеством сахара, на самом деле мы их не читаем, потому что мы просто, есть некая картинка, насмотренность, что это вот с этим сочетается, что пицца с кока-колой.  И у нас нет какого-то отдельного наблюдателя внутри, он у нас еще не…

Никулина: Не включен.

Альтман: Не включен, да, который скажет, эй, минуточку, вот это можешь не пить. Или люди начинают пить, например, диетические напитки, которые по факту могут оказаться еще…

Никулина: Хуже.

Альтман: Сложнее, да, хуже. Я не химик и не биохимик, мне трудно, когда я читаю этикетку, мне тоже трудно понять, что здесь что, и нужно разбираться. А на то, чтобы разбираться, не всегда есть время и желание и так далее.

Никулина: Другой пример, который меня постоянно поражает, который я регулярно вижу, приходя в спортивный клуб, это, например, очень часто девушки в раздевалке, прежде чем идти бегать или заниматься спортом, используют дезодоранты. И очевидно, они это делают просто по элементарному незнанию физиологии нашего организма, потому что потоотделение очень важно и для терморегуляции, и в принципе является очень важной системой очищения нашего организма, потому что с потом мы выводим ненужные токсины, продукты метаболита. И получается парадокс, человек осознанно…

Альтман: То есть мы не даем себе вывести их.

Никулина: Конечно. Человек осознанно пришел позаниматься спортом, сделать пользу своему здоровью, а в итоге из-за какой-то элементарной безграмотности получается совершенно обратный эффект.

Альтман: Потому что мы стесняемся, мы не хотим, чтобы нам было некомфортно.

Никулина: Чтобы от нас плохо пахло. Это, наверное, естественные, безусловно, наши позывы социальные, но опять-таки нужно просто одевать чистую одежду, в конце концов, которая из хлопка, которая хорошо дышит. Если вы в течение часа побегаете, потом примете душ, то на самом деле ничего страшного не случится.

Альтман: Вот мне интересно, что может быть для каждого из нас хорошим стимулом? Потому что когда мы идем к врачу, нам просто страшно, и мы тоже до последнего тянем, чтобы к нему сходить. Вот как заниматься собой, чтобы этот стимул для кого-то был нескучным, чтобы этот стимул был каким-то чрезвычайно любопытным. Есть у вас, может быть, собственный рецепт какой-то вот этого: раз — и удовольствие, раз — и пошел, раз — и смотришь на себя внимательно. То есть рецепт вот этого внимания к себе до того, как тебе нужна помощь врача.

Никулина: Это просто осознание, что тебе это нужно, твое персональное решение.

Альтман: Но пока у тебя ничего не болит, тебе же не нужно.

Никулина: Вы знаете, у меня другая позиция.

Альтман: Какая?

Никулина: Слава богу, что у меня сейчас ничего не болит, как раз поэтому мне сейчас это нужно. У меня медицинское образование, я прекрасно знаю, насколько просто предупредить заболевание, и насколько сложно его потом лечить. И мне, допустим, очень импонирует та же китайская медицина, где помимо понятия здоровый и больной, вы знаете, есть еще такое понятие «еще не болен», еще не больной. И на самом деле это, наверное, вот тот самый замечательный момент, когда человек должен по идее обратиться к врачу, потому что в это время, просто скорректировав образ жизни, введя в свои практики какие-то оздоровительные простые привычки, можно предупредить развитие заболевания либо вообще его исключить из своей перспективы.

Альтман: Вот об этом и речь.

Никулина: Но это решение. Это просто нужно для себя решить, и когда вы планируете вещи для бизнеса, в свой ежедневник вставлять какие-то вещи, которые важны лично для вас и для вашего здоровья.

Никулина: Как ни парадоксально, у нас, согласно последнему опросу ВЦИОМ, 40% населения России не за ЗОЖ, и они говорят, что они не могут вести здоровый образ жизни из-за двух основных барьеров: это отсутствие денег и времени. Теперь давайте задумаемся, сколько нужно потратить денег и времени, чтобы уменьшить потребление поваренной соли? А сколько нужно потратить денег и времени, чтобы закрывая глаза перед сном, вспомнить приятные моменты в течение дня и просто поблагодарить кого-то за это? Сколько нужно времени, чтобы на четвертый этаж вашего офиса подняться не на лифте, а пешком?

Альтман: Кажется, что это так смешно вот со стороны, вы перечисляете, это элементарно. Ничего не надо тратить.

Никулина: Да, вы знаете, на самом деле много барьеров субъективны, и на самом деле мы за ними прячемся, потому что мы по той или иной причине не готовы делать какие-то важные моменты. И часто мы не готовы потому, что нас пугает то, что нужно делать. Я знаю, мне нужно похудеть на пять килограммов, я поднимаюсь на пятый этаж с одышкой, мне надо срочно заниматься спортом. Зачастую те цели, которые мы перед собой ставим, они нам кажутся невыполнимыми. И не надо этого делать. Нужно делать совсем чуть-чуть. Ну, не знаю, начните сегодня с того, что поставьте на прикроватную тумбу стакан с чистой водой и выпейте его завтра утром, по пробуждении, восполните потери жидкости, которые у нас произошли за время сна в сухом натопленном помещении. Через несколько дней после того, как выпили воду, вы потянитесь, разомните вы свои кости, свой скованный позвоночник, который в течение всей ночи был как бы малоподвижен. Мы знаем, что межпозвоночные диски почти на 95% состоят из воды, и как раз наполненность их влагой возможна только при движении. Еще через несколько дней не вскакивайте вы сразу по звонку будильника, подумайте о приятном моменте в течение дня, который вас ждет.

Альтман: Черт, вставать! Вот это приятный момент.

Никулина: А если вас ждет совершенно чудовищный день, в конце концов представьте тот момент, когда вы наконец вернетесь домой в свою теплую уютную квартиру. Понимаете, это несложно, просто не нужно сразу стараться делать много, потому что мы действительно подвержены определенному ритму, у нас у всех есть большие обязанности. Но когда мы начинаем совсем понемножку делать что-то, это уже хорошо. И поверьте, просто потом этого что-то может быть много, больше и больше, и постепенно мы как раз и придем к этому здоровому образу жизни, во всяком случае, пусть не идеальному, но хотя бы будем что-то осознанно и регулярно делать для себя.

Альтман: Вот моя формула состояния комфортного, не знаю, здоровье это или это просто состояние, в котором мне хорошо, бодро, я люблю себя, это когда я понимаю, например, что я устала, я перестаю со всеми разговаривать, я ухожу в состояние тишины, называйте это медитацией, как угодно. Если я чувствую, что я заболеваю, я перестаю есть, я вхожу в режим полуголодания, я перестаю впускать в себя еду, оставляю только воду и так далее. Но это мои формулы, мне нужно побыть в лесу для того, чтобы как-то примириться с действительностью и снова ее полюбить. А вот ваша формула здоровья? С чего все началось, что вы стали внимательны к воде, к сну, к этому, к этому, и вот все это превратилось в такой ваш персональный набор.

Никулина: Несмотря на то, что я закончила медицинский университет с красным дипломом, своим здоровьем я реально стала заниматься ближе к сорока годам, когда уже переехала жить во Францию. И у меня была чудовищная работа, у меня было 16 стран, за развитие которых я отвечала, и собственно говоря, у меня были бесконечные командировки, ночные, дневные. И когда моему ребенку исполнилось шесть месяцев, однажды, вернувшись из командировки, и укачивая ее ночью, я поняла, что у меня просто нет сил.

Альтман: На нее, на себя, на все.

Никулина: У меня нет ни на что сил. Я стою, держу своего ребенка, которого я не видела неделю, и я понимаю, что у меня нет сил даже на позитивные эмоции.

Альтман: У меня мурашки даже по ногам, потому что я чувствую это состояние.

Никулина: И я поняла, что что-то надо делать. У меня действительно был, как у многих людей excuse, когда, некогда, работа, бюджет, профит, семья, многое.

Альтман: Я всем должна, вот тут, тут, тут и тут.

Никулина: Конечно. Требуется колоссальная организация, как профессиональной жизни, так и личной, поскольку тебя в личной жизни постоянно нет. Но какие-то обязанности, они с тебя не снимаются, то есть ты вынуждена их решать. И вы знаете, вот в тот момент я стала действительно смотреть по сторонам, обращать внимание направо, налево, как вообще живут другие люди, и наверное, благо, что в тот момент я действительно оказалась во Франции, в стране, где есть такое даже понятие «profite de la vie» - получи удовольствие от жизни. И там на самом деле очень многое настроено именно в эту сферу, и люди более внимательны к своему здоровью, потому что они…

Альтман: Хотя они едят колбасу и сыр все время, и хлеб. И я завидую им. И пьют вино.

Никулина: Да, но вы знаете, каждый раз, когда они едят колбасу, сыр и хлеб, они обязательно едят очень много овощей. Посмотрите, даже сыр они едят, вам подают листовой салат. То есть, весь дьявол  в деталях, что называется. Там очень грамотно комбинируют пищу, и там все-таки больше натуральных продуктов, чем у нас. Там очень много здоровых инициатив, меня, допустим, очень порадовало, что в прошлом году во Франции категорически запретили использование антибиотиков в фермерском хозяйстве, в птицеводстве, потому что, знаете, даже шутка есть, почему больным детям рекомендуют куриный бульон, потому что там много антибиотиков. Несмотря на то, что потребление антибиотиков очень серьезно было сокращено, случаи антибактериальной резистентности оставались. И проанализировав ситуацию, действительно государство приняло потрясающе мудрое решение убрать антибиотики из животноводства. Потому что мы не потребляем антибиотики, мы де-факто их потребляем вместе с мясом крупного рогатого скота или птицы, и де-факто создаем ситуацию для развития антибактериальной резистентности.

Альтман: Что такое антибактериальная резистентность, объясните мне, как будто мне пять лет.

Никулина: Микробы, бактерии, они чувствительны к антибиотикам, антибиотики их убивают. Но как и любой организм, есть естественный отбор. Бактерии развиваются, размножаются, они тоже меняют немножко свойства свои, и возникают такие штаммы, которые к данному антибиотику становятся устойчивыми. И тогда нужно использовать другой антибиотик, более сильный, чтобы эту патогенную флору убить.

Альтман: И так до бесконечности?

Никулина: И так до бесконечности, но бесконечность она тоже конечна. И на сегодняшний день уже есть очень резистентно-устойчивые штаммы, которых не берут большое количество антибиотиков. И как раз проблема и в этом, что вы можете действительно получить бактериальную инфекцию, но на вас антибиотики традиционные не подействуют, потому что тот штамм, который у вас появится, он будет уже резистентен к лечению. Непонятно объяснила?

Альтман: Нет-нет, вы понятно объяснили, я просто осознаю масштаб бедствия. Вот сейчас представляю, насколько это страшно.

Никулина: А вы знаете, масштаб бедствия достаточно серьезный, потому что несколько лет назад главный лор-врач Москвы делал такой рейд по московским квартирам и смотрел, что же находится в аптечках москвичей.

Альтман: Боюсь предположить, что там.

Никулина: И как вы думаете, сколько видов разных антибиотиков в среднем в нашей московской аптечке?

Альтман: Пять?

Никулина: Семь. И к сожалению, опять-таки видимо, не хватает информации нашим людям, но очень часто мы, не задумываясь, у нас заболела голова, появился насморк, и даже не понимая, это вирусная природа насморка или бактериальная, мы начинаем использовать антибиотики, которые при вирусной патологии вообще никак не показаны, то есть они на вирусы никак не действуют.

Альтман: Но мы же это не сами делаем. Мы идем к врачу, врач говорит — вот вам антибиотик, принимайте. И люди делятся на тех, кто семь дней принимает антибиотик, и семь дней, такие, как я, которые не принимают антибиотик и поправляются. Я вот хочу вернуться к Франции и к вашему опыту жизни там. Я знаю, поправьте меня, если это не так, что во Франции детям дают гомеопатию. И я сейчас хочу поговорить о гомеопатии не как о лженауке или не лженауке, я не хочу вот в этом ключе о ней говорить и просить вас ее защищать, ни в коем случае, нет. Я хочу, чтобы вы рассказали про опыт гомеопатии на примере Франции. Я знаю, мои друзья, например, в России, ходят к гомеопатам, и дети пользуются гомеопатией. И я знаю, что гомеопатию дают животным, и там нет эффекта плацебо, животные поправляются, принимая гомеопатию. Как гомеопатию применяют во Франции?

Никулина: Для меня на самом деле это тоже был новый французский опыт, потому что несмотря на долгие годы учебы в университете медицинском, я о гомеопатии не слышала вообще ничего. И переехав во Францию, тоже, как многие в России, смотрела на это, знаете, с неким недоверием. Но случилось несколько ситуаций, конкретно с моим ребенком, и гомеопатия помогла.

Альтман: А что случилось с ребенком? Температура поднялась?

Никулина: Вы знаете, во-первых, купирование температуры, то есть можно назначать всем парацетамол.

Альтман: Как бывает.

Никулина: Но мы понимаем, что у этого препарата есть определенные побочные эффекты, но любой врач, любой грамотный человек не исключит тот факт, что у вас 39 температура, вам жарко, вы возбуждены, вы хотите пить, вы горячий и красный, а у кого-то другого 39 температура, он наоборот, холодный, потливый, ему хочется укутаться, он не хочет пить. И на самом деле в гомеопатической аптечке, если мы говорим о монокомпонентных препаратах, на каждую из этих ситуаций есть более персонализированное лечение. Я на самом деле очень активно пользуюсь вот таким подходом, потому что у моего ребенка аллергия на парацетамол, я, к сожалению, не могла купировать приступы температуры таким образом. И собственно говоря, я пошла к врачу, который помимо использования других обычных лекарств, ориентируется в гомеопатии, просто от безысходности.  Я, честно говоря, была очень удивлена. И на самом деле в Европе, учитывая что гомеопатические лекарственные препараты прекрасно сочетаются со всеми другими, потому что у них нет кросс-взаимодействия…

Альтман: То есть их можно вместе комбинировать с обычными лекарствами, принятыми на приеме у врача?

Никулина: Да, комбинировать, безусловно. И учитывая, что у них практически нет ограничения по возрасту, и у них очень высокий профиль безопасности, безусловно, в первую очередь это лечение зарезервировано для маленьких детей и беременных женщин. Но вы знаете, я убеждена, что даже вне беременности наше здоровье требует очень деликатного и бережного отношения. Я с удивлением смотрю на людей, которые при каждом случае ОРВИ без страха назначают себе, своим детям очень серьезные иммуномодуляторы, вот не боясь последствий. Или при банальном насморке начинают сразу капать деконгестанты, вот эти сосудосуживающие капли. И мы прекрасно знаем, что помимо того, что они сушат слизистую носа, делают ее более восприимчивой к той же инфекции, очень у многих людей это вызывает привыкание. Посмотрите, сколько подростков у нас в течение месяцев жизни вынуждены капать эти капли на ночь, в тот момент, когда уже насморк прошел.

Альтман: Привычка, для того, чтобы сразу было решение.

Никулина: Это привыкание. И стоит ли банальный насморк вот таких жертв? То есть вот в таких ситуациях я, допустим, тоже использую гомеопатические лекарственные препараты, есть таблетированная форма, как препарат «Коризалия», который подходит при любом насморке. Если мне нужно более персонализированный подход, с учетом тех выделений из носа, которые у меня идут, я иду к монокомпонентным препаратам. Поэтому тут, собственно говоря, вопрос выбора, и для меня сегодня клиническая гомеопатия, как и для многих врачей прогрессивных, это не какая-то панацея, это один из множества методов, которые сегодня прогрессивный мир использует, комбинирует на благо каждого больного.

Альтман: Как вы думаете, вот словосочетание профилактика здоровья, оно такое довольно смешное, как можно заниматься профилактикой здоровья, если разобраться с точки зрения филологии, это странно. Но мы понимаем, о чем идет речь, о том, чтобы быть здоровым до того, как заболеть. Вот гомеопатия способна в этом участвовать, в профилактике здоровья?

Никулина: Безусловно. Очень многие гомеопатические лекарственные препараты используются и для лечения, и для профилактики. Есть препарат от укачивания. Вы можете его использовать в тот момент, когда вам в машине или в транспортном средстве стало плохо, но есть такая же схема приема, когда вы начинаете его использовать за два-три дня до такой серьезной поездки, либо на корабле, если вы знаете, что вас укачивает, и тем самым вы во многом улучшите свое состояние. То есть, безусловно, да, есть и профилактический смысл в использовании тех или иных препаратов.

Альтман: Я тут, когда готовилась к нашему разговору, выяснила, что блиц-опросы разные проводятся, и мне очень понравилось, что 50% людей из блиц-опроса применяют разные оздоровительные практики, при этом 55 человек, среди 55 человек 29 практикуют йогу, гомеопатию, остеопатию, витамины пьют, пищевые добавки, но половина из них врачам об этом не говорит. И я вспомнила, что действительно, если человек всем этим занят, то он почему-то своему доктору об этом не говорит, потому что считается неприличным об этом говорить. Что вы думаете по этому поводу, как все-таки врач в первую очередь?

Никулина: Вы знаете, я и как врач, и как пациент, я думаю, очень жаль.

Альтман: И как пациент, да.

Никулина: Очень жаль, что это происходит, потому что де-факто у нас и у пациента, и у врача одна цель — здоровье. Но когда оба этих человека начинают к этой цели идти разными, и зачастую несогласованными, путями, вот и получается как в истории лебедь, рак и щука. И я на самом деле тоже обратила внимание на этот опрос, и я задумалась, почему так происходит. В наших медицинских университетах мы практически ничего не учим про здоровье. И очень мало есть каких-то факультативных часов о диетотерапии, о пользе качественной физической нагрузки, о гомеопатическом методе лечения, о психологии. И на самом деле только грамотные врачи, которые потом продолжают интересоваться, после получения диплома, в состоянии применить вот такой интегративный, комплексный подход, действительно услышать пациента, и сориентировать его не только выписке таблетки какой-то, но и помогает скоррегировать образ жизни, грамотно подобрать какие-то оздоровительные практики, которые люди так или иначе практикуют. Практикуют ведь они тоже не случайно, потому что либо их что-то беспокоит, и они пытаются решить эту проблему сами.

Альтман: Ну, конечно, что-то все время подбираешь и слушаешь себя, идет, не идет.

Никулина: Конечно. И у меня огромная мечта, чтобы в нашей стране было как можно больше профессионалов, которые, знаете, не смотрят на мир через замочную скважину одного-единственного метода лечения, а действительно стараются узнать больше. Ну и мечтаю, чтобы пациенты приходили к этим врачам, конечно, до того, как у них развилась болезнь или неприятные симптомы.

Альтман: Сейчас мне радостно только вот от чего, что междисциплинарность входит в нашу жизнь, и врач должен знать и это, и это. И я знаю, что вы сейчас поступили в Канадский университет онлайн, и у вас есть курс, вы там занимаетесь диетологией, поправьте меня, что вы взяли, что это за курс.

Никулина: Да, это курс по натуральному питанию.

Альтман: Почему вы его взяли? Почему вам стало это интересно? И что нового?

Никулина: Если посмотреть на здоровый образ жизни, это некая такая перевернутая пирамида, и в основе пирамиды лежит питание, прежде всего это питание. И поскольку мне всегда были эти вопросы интересны, и с точки зрения последить за своей фигурой, и вообще, я честно говоря, устала черпать из интернета, из разных источников совершенно противоречивую информацию.

Альтман: Я тоже устала. Я уверена, что все наши зрители тоже устали, дайте нам один источник.

Никулина: И я решила сама во всем разобраться. И собственно говоря, это был, наверное, основной стимул, почему я решила все-таки пойти на эти два года обучения.

Альтман: То есть это приличный курс, два года.

Никулина: Я была поражена, насколько это вот действительно такой целостный курс, это не только про питание. И вот вы спрашиваете, что нового, для меня, допустим, откровением был курс по эпигенезу, это некое понятие, которое сегодня совершенно научно доказано, мы все рождаемся с определенным набором генов, их последовательностью, но экспрессия, выражение этих генов подвержено влиянию окружающей среды. То есть, условно, от того, как мы живем, что мы с собой делаем или не делаем, влияет на то, как качественно работают наши гены.

Альтман: Зависит то, как мы будем жить.

Никулина: И на самом деле это очень, я бы сказала, ободряющая информация, потому что, знаете, это как в партии карт, вам попали карты, ваш генотип может быть хорошим, у вас наследственность хорошая, но имея хорошие карты, вы все равно можете проиграть, потому что вы вели плохую игру. И наоборот, в начале игры вам могут выдать совершенно ужасные карты, делаем аналогию с генотипом, у вас может быть наследственности много такой, не очень качественной, но вы умно с ними распорядились, и в итоге выиграли. И точно так же с генотипом, на самом деле наш образ жизни очень сильно влияет на то, что будет с нами, с нашей жизнью, и питание, безусловно, это один из методов влияния на нашу собственную, на экспрессию наших генов, потому что каждую секунду в нашем теле меняются двадцать миллионов клеток, и безусловно, насколько качественный строительный материал мы получим благодаря качественному питанию, играет большую роль.

Альтман: Я хочу с вами посоветоваться по этому поводу. Я тут посмотрела кино, называется The Game Changers, документальный фильм на Netflix, о том, как человек пробует на себе переход к вегетарианству полному. И он рассказывает не о том, что вот не надо есть мясо, рыбу, птицу и яйца, а посмотрите, что сегодня мясо, рыба, птица и яйца. Есть у вас, что добавить к этому размышлению? Потому что я, честно говоря, на два месяца просто перестала есть животный белок, и все вокруг, кто это пробовал, говорят, ты что, это не надо, не продолжай, вернись, обязательно вернись к животному белку. Что говорят в Канаде на курсе?

Никулина: Вы знаете, я не думаю, что животный белок нужно демонизировать. Но что действительно сегодня происходит, это индустриализация пищевой промышленности, агрикультуры, животноводства, и это, конечно, грустно. Потому что есть даже такое понятие, есть, кстати, отдельный курс, который я закончила, который называется End of Food, конец пищи. У нас сегодня интересы индустрии пищевой…

Альтман: Стоят выше наших.

Никулина: Абсолютно не сходятся с интересами общественного здоровья. Что происходит в индустрии, посмотрите, в том же животноводстве. Нам нужно, чтобы те же бычки росли быстрее, и за короткий промежуток времени, так сказать, давали больше массу.

Альтман: Да, набирали массу.

Никулина: Набирали массу. Поэтому используют и гормональную терапию, используют субклинические дозы антибиотиков, чтобы организм не тратил энергию на борьбу с инфекцией, а только рос, рос и рос. Мы не хотим восполнять натуральным путем даже потребность вот в таком экстенсивном росте тех же минералов, и что сейчас делается в животноводстве, мы подкармливаем крупный рогатый скот костной мукой, то есть де-факто вегетарианцев по природе, коров, которые питаются травой, мы их делаем каннибалами, то есть они едят кости, так сказать, своих же сородичей. И на самом деле это явилось причиной зарождения вот этого Mad-cow, коровьего бешенства, как раз из-за вот такого прикорма.

Никулина: Посмотрим, что происходит с пищевой индустрией, вот почему везде очень много скрытого сахара, например. Потому что это улучшает вкус менее качественных продуктов, потому что это помогает улучшить консистенцию, внешний вид, потому что, в конце концов, это увеличивает срок годности. Всем известно, что сахар является, как это, addiction, развивается на сахар привыкание, и мы склонны больше покупать продуктов, содержащих сахар. Поэтому, так сказать, интересы индустрии расходятся. И конечно, если вы покупаете…

Альтман: Интересы наши и интересы индустрий, разных.

Никулина: Да-да. Поэтому, конечно, если вы покупаете нашпигованную вот такую курочку, то, наверное, в таком белке не так много пользы.

Альтман: То есть ее просто нет, этой пользы.

Никулина: Мне кажется, здесь тоже роль наша, как потребителя, все-таки голосовать за качественные продукты. Я понимаю, что их сегодня не так много, но мне кажется, что всех производителей, которые пытаются экологично относиться к природе, с уважением относиться к пище, которую они производят, нужно их поддерживать. И мне кажется, чем больше мы это будем делать, тем больше шансов самим получить качественный продукт, полный витаминов, минералов, вкусов, и собственно говоря, жить долго и счастливо.

Альтман: Что такое жить долго и счастливо? Давайте блиц.

Никулина: Знаете, у всех по-разному. Безусловно, наше здоровье это многогранная структура, это не просто питание. У нас на самом деле наши мысли и чувства на 60% влияют на конечные точки здоровья. Поэтому безусловно нужно жить в позитиве, не нужно драматизировать, нужно отдыхать, нужно правильно питаться. Понятно, что все это нужно, нужно, нужно делать, не все возможно, но делать то, что возможно.

Альтман: Когда вот это «нужно» превращается в «хочется», как вы думаете?

Никулина: Как шутит мой ребенок: «Мама, когда ты начинаешь выбирать здоровую пищу вместо вкусной, это пришла старость». И мы как-то смеялись долго, не знаю, где она это вычитала. Нужное хочется, вы знаете, наши привычки полностью переформатируются за 21 день, поэтому если вы решили не добавлять сахар в чай, ну выдержите три недели, это не так сложно. Ну не пейте вы, в конце концов, этот чай в течение трех недель, пейте воду. И потом, когда вы возьмете, через 21 день, чай с сахаром, вы не сможете его пить.

Альтман: Это правда, я проверяла, я знаю.

Никулина: И вам захочется пить то, что нужно. Поэтому это такое понятие.

Альтман: Слушайте себя через 21 день, и тогда ваше «нужно» превратится.

Никулина: Наберитесь терпения. Либо хотя бы сравнивайте свое состояние предыдущее с обычным. Что я хочу сказать, на два-три дня, не знаю, постарайтесь не есть, не знаю, хотя бы за три часа до сна, три-четыре дня. А потом вернитесь к своему обычному режиму, когда вы…

Альтман: И наешьтесь хорошенько перед сном.

Никулина: И наештесь сосисок с картошкой, как вы обычно это делали.

Альтман: Как вы любите, хлеб с маслом.

Никулина: И вы увидите разницу, что на следующий день насколько вы в тяжелом состоянии уставшем проснулись. И вы увидите разницу самого себя с тем, что было два-три дня, когда вы за три часа до сна не ели. То есть я просто что хочу сказать, мы очень часто свое текущее состояние принимаем за хорошую норму. Но если мы чуть-чуть попробуем измениться, мы поймем, что наша норма, она другая. И у нас будет собственный референс и собственная дополнительная мотивация что-то попробовать сделать по-другому. Надо попробовать.

Альтман: Сравнение, это и есть этот мост от одного к другому состоянию.

Не бойся быть свободным. Оформи донейт.