14 января Госдума провела первое пленарное заседание после Нового года и сразу приняла в первом чтении новый законопроект. Он позволит раскрывать врачебную тайну об осужденных, которые лечатся от наркомании, без их согласия или согласия законного представителя. Сейчас суд может обязать осужденных наркозависимых пройти соответствующее лечение и реабилитацию. Но органы уголовно‑исполнительной системы могут запрашивать информацию, представляющую врачебную тайну, только если это необходимо для исполнения уголовного наказания и контроля над поведением осужденного. Новый же законопроект предлагает расширить список таких случаев. Может ли эта мера стать первым шагом к принудительному лечению наркозависимых, как опасаются некоторые эксперты? В тонкостях темы разбиралась Валерия Ратникова.
На первый взгляд, новые поправки в закон об охране здоровья граждан — чисто технические и вопросов у юристов не вызывают. Но некоторые эксперты считают, что это фактически еще один шаг в сторону принудительного лечения наркозависимых.
Алексей Лахов, заместитель гендиректора фонда «Гуманитарное действие»: Тренд на ужесточение и принуждение людей к тому, что «давай, дружок, если ты не хочешь садиться в тюрьму, то будь обязан пройти этот курс лечения». А если ты вдруг начнешь уклоняться от прохождения этого курса лечения, то мы об этом узнаем, причем даже без твоего согласия. Мы все равно подадим о тебе запрос — и нам все эти сведения пришлют, поэтому ты от нас уже не скроешься.
Алексей Лахов теперь работает в фонде «Гуманитарное действие». Но еще в начале 2000-х он получил условный срок за хранение наркотиков, до этого отсидев полгода. Когда ему назначали наказание, в России еще не ввели так называемое альтернативное лечение. Что это значит? 6 лет назад у российских судов появилась возможность обязывать наркозависимых проходить лечение принудительно. То есть, если, например, человека хотят осудить за хранение наркотиков — он может согласиться пройти лечение и взамен получить условный срок вместо реального. Статистика говорит, что такое лечение в итоге назначают только пяти процентам осужденных. И от наркотиков нужно будет отказаться сразу — постепенное снижение дозы не предполагается. В этой практике есть свои плюсы и минусы.
Алексей Лахов: Лечение вместо наказания, грубо говоря, как мы это называем, оно является с признаками либерализации определенной, потому что все-таки, скрипя сердцем, государство признает, что наркозависимость — это все-таки заболевание, что не надо сажать зависимого человека в тюрьму, что ни к чем хорошему это не приведет. Это приведет всего лишь к тому, что человек отсидит в тюрьме, выйдет и хорошо, если он не закончит передозировкой сразу.
Дмитрий Полушкин, наркозависимый: Мотивации такой внутренней бросить употребление — ну как это может смотивировать? Пока человек сам до этого не дойдет, в голове у него, что ему надо с этим завязывать, — никакие запугивания не замотивируют.
Дмитрий Полушкин пытается вылечиться от наркозависимости с 1996 года. Он живет в Лесосибирске — это 300 километров от Красноярска. С начала 2000-х он успел пройти и христианские реабилитационные центры, и наркоотряд в колонии, и даже московскую наркологическую клинику. Очередная попытка вылечиться случилась недавно, когда Дмитрий согласился пройти реабилитацию взамен на условный срок за хранение наркотиков. Получил в итоге справку от нарколога и сейчас находится на свободе, но в эффективности лечения по принуждению он сомневается.
Дмитрий Полушкин: У нас в городе как такового лечения нет. У нас есть только детокс и реабилитационные христианские центры. Я знал, что это такое, и знал, что мне это точно не поможет. Я решил для себя: раз уж мне надо лечиться, то пусть это будет хотя бы с пользой, а не просто проведенное время. Я созвонился с друзьями в Татарстане, они мне сказали, что можно пройти курс детокса бесплатно в государственной клинике и также реабилитацию. И у меня за это время употребления накопились проблемы: со здоровьем, с документами, с законом. Мне все это надо было решать, надо было на что-то жить, снимать квартиру. И я опять вернулся в ту же среду, из которой ушел. За этот большой промежуток времени у меня уже, можно сказать, не осталось друзей, которые не употребляют наркотики. И в течение короткого времени я опять сорвался, опять начал употреблять и до сих пор употребляю.
Владимир Менделевич, нарколог и психиатр: Он «переломался», он вышел из этого состояния «синдрома отмены» и он не употребляет столько, сколько он вынужден не употреблять. Но болезнь от этого не исчезает — болезнь же в мозге. Как только он окажется на свободе — так он, если болезнь существует, а она никуда не девается, он опять возобновит прием.
Эксперты разделяют два подхода в лечении наркозависимых. Первый — снижение вреда— то есть, например, постепенное снижение дозы наркотика, замена тяжелого — легким, психологическая помощь, реабилитация. Второй — принудительное лечение под угрозой тюрьмы. Перед человеком стоит выбор: или попасть в колонию, или пойти в наркодиспансер.
Евгений Крупицкий, нарколог: На сегодняшний день не существует методов эффективного лечения наркологических заболеваний без желания больных. Этого нет и, на мой взгляд, не будет никогда. Это принципиальное заболевание, которое не вырежешь, как аппендицит.
Выбирая наркодиспансер, условно осужденный часто выбирает не эффективное лечение, а просто свободу. И справка от нарколога, которую осужденный покажет в уголовно-исполнительной инспекции, не значит, что он избавился от зависимости. Главную проблему волонтеры, работающие с наркозависимыми, видят не в отсутствии лечения как такового, а в том, что эффективные методы борьбы с наркозависимостью в России просто запрещены.
Анна Саранг, президент фонда Андрея Рылькова: В наших условиях, когда у нас просто половина зон забита людьми с наркозависимостью, которые не совершали никаких серьезных правонарушений, которые просто являются легкой добычей для полиции. Естественно, для этих людей это хотя бы какой-то шанс не сесть. Вот его отправили на это лечение, он прошел это бесполезное лечение, которое никому не помогает, но, по крайней мере, человек не сел. Ну у нас в принципе нет лечения в России. Очень сложно говорить о лечении наркозависимости, если нету заместительной терапии. В Европе, в Америке, в Азии — в любой стране мира, если человек с наркозависимостью попадает с места лишения свободы, в полицию, потом в СИЗО, условно, и потом в колонию — ему сразу же прописывают метадон.
Дмитрий Полушкин: Я вот уже на протяжении шести лет добиваюсь такого лечения. Во многих странах это признано наиболее эффективным лечением. Я хочу бросить употреблять наркотики, но не могу. Все свое время я провожу в том, что я ищу деньги, потом ищу наркотики, употребляю — и так каждый день. Жизнь моя проходит зря. Мне бы тоже хотелось что-то сделать, не прожить просто впустую, вот был такой человек — и нету.
Тем временем в Госдуме возникают все новые идеи ужесточения наркотического законодательства. Еще в декабре депутат от Справедливой России Олег Нилов пообещал внести в Госдуму законопроект о тюремном заключении для наркозависимых при отказе от лечения. Саму зависимость предлагается считать уголовным преступлением.
Алексей Лахов: Человека, грубо говоря, могут просто затолкать в «воронок», отвезти в какой-нибудь государственный реабилитационный центр и там его насильно удерживать. Практика, опыт, многолетний опыт реабилитологов, наркологов показывает, что принудительное лечение не работает. Чем больше тебя к чему-то принуждают, тем больше вероятность, что ты будешь как-то сопротивляться. Это по принуждению и так или иначе готовятся стратегии побега какие-то. Здесь уже не будет речи идти о том, чтобы выздоравливать от той же наркозависимости. Здесь будет речь идти о том, как бы насолить тем людям, которые на тебя давят.
В разговоре с Дождем депутат от Справедливой России Олег Нилов подтвердил, что готовит с коллегами целый пакет законов на эту тему и внесет их в ближайшее время на рассмотрение. А если такие законы примут — принудительное лечение станет повсеместным, но все также останется неэффективным.
Фото: Сергей Карпов / ТАСС
Не бойся быть свободным. Оформи донейт.