Следствие за два дня завершило расследование дела активиста Константина Котова, которому из-за участия в московских митингах предъявили обвинения по «дадинской статье» о неоднократных нарушениях на митингах. 15 августа адвокат Котова Мария Эйсмонт опубликовала текст обвинительного заключения, и он достоин подробного цитирования. В частности, в тексте не раз упоминается, что, «участвуя в митингах, Котов пренебрегал правом других людей на свободное передвижение». Мария Эйсмонт, адвокат Константина Котова, в студии Дождя рассказала, как можно объяснить фразы из обвинительного заключения, такие как: «Не сделав должных выводов», «презирая конституционно охраняемые ценности», «умышленно разместил на всеобщее обозрение публикацию».
Дарья Полыгаева: Скажите, это необычный текст обвинительного заключения?
Мария Эйсмонт: Я должна сказать, что это не текст обвинительного заключения, это уточненное обвинение, которое нам предъявили. Обвинительное заключение сейчас допечатывается, может быть, уже в эти минуты допечатано. Я сюда приехала из Следственного комитета, где меня уведомили ― сейчас, может быть, это будет еще одна новость ― о том, что не просто следственные действия закончены и мы должны ознакомиться с делом.
Но когда я сказала: «Да, хорошо, давайте мы будем ознакамливаться с делом», мне представили пока три тома из четырех, всего в деле четыре тома, причем очень любезно сделали сами за меня копии на хорошем принтере, где все видно, потому что в суд некоторые документы, которые они приносили, на не очень хорошем принтере печатались. Замечательным образом сделали сами для меня копии трех томов из четырех, копию четвертого они доделывали, я сказала, что мне уже пора ехать, они обещали прямо сюда, в студию, привезти.
И когда я сказала: «Да, конечно, мы готовы, но это займет какое-то время, потому что мы так не можем, вы как-то очень быстро все это начали и закончили, но мы-то должны ознакомиться с делом. Я же адвокат, я же не могу просто расписаться, что я прочитала четыре тома по 200–300 с лишним страниц, когда я вообще только первый раз вижу их в ваших руках». И то они еще не доделаны, не все распечатаны, у них нет описи. Они говорят: «Зачем вам опись?». Я говорю: «Ладно, хорошо, без описи, но хотя бы ознакомиться». «Сколько вам нужно?» ― «Две недели».
И вроде бы сначала все было окей, но потом буквально через десять минут одна из следователей нашей следственной группы, а это шесть следователей, мы начинали со следственной группы в три следователя, а со вчерашнего дня у нас их шесть. Следователи ведут дело Константина Котова. Мне дали такой документ, как уведомление о том, что завтра в суде в девять часов, в 09:00 или в 09:30 утра в Пресненском суде будет рассматриваться дело об ограничении нас во времени с ознакомлением дела.
То есть когда в 18:30 еще не допечатан четвертый том, а только позавчера, извините, вечером человека задержали, только вчера ему избрали меру пресечения в виде содержания под стражей, в том числе потому что, со слов следствия, он может влиять на неустановленных свидетелей, то есть им нужно установить каких-то свидетелей. Он может уничтожить некие вещественные доказательства, которые предположительно нужно найти, они, наверно, знают, какие, и очень боятся, что он их уничтожит, поэтому Костю надо посадить в тюрьму, лишить его свободы, потому что он их уничтожит.
И вдруг буквально на следующий день с утра оказывается, что нет никаких больше ни свидетелей, ни доказательств и вообще все расследование уже закончено. На минуточку, мы вообще-то еще показания не давали. Как было дело сегодня? Нам предъявили вот это уточненное обвинение, не обвинительное, а именно обвинение, которое вы сейчас процитировали, поэтому мне не надо это делать, хотя я взяла с собой этот текст, потому что он тоже, в общем-то, произвел на меня впечатление. Хотя мы всякое видали, но это, конечно, что-то совершенно особенное.
А как раз эти обороты: «не сделав должных выводов», «презирая конституционно охраняемые ценности». Так вообще пишут в таких документах?
Насчет «не сделав должных выводов» ― да, Егоров у нас тоже не встал на путь исправления, такие обороты встречаются. Здесь главное же что в этом тексте? В нем главное то, что еще вчера, когда мы разговаривали со следователями из следственной группы, я им говорила: «Знакомы ли вы с постановлением Конституционного суда по делу Дадина?». Потому что Конституционный суд по делу Дадина сказал, что сама по себе неоднократность совершения административных правонарушений не ведет автоматически к уголовно наказуемому деянию, не делает это деяние автоматически уголовно наказуемым. Для этого нужно, чтобы ваши действия причинили вред здоровью граждан, имуществу физических и юридических лиц.
Да, это все, что тут и написано.
Это копипаста, да, из куска Конституционного суда, понимаете? А поскольку действия Котова никоим образом не могли причинить вред даже, по-моему, летящему рядом комарику какому-нибудь или мушке, потому что это вообще самый миролюбивый человек из всех протестующих, которого мне доводилось вообще видеть, то это…
Вчера, видимо, они ознакомились, потому что до вчерашнего дня они честно признавались, что пока не читали этого постановления Конституционного суда. Поскольку в суде я тоже на него ссылалась, видимо, они решили с ним ознакомиться, увидели, что действительно не подпадает, они просто решили вписать вот эти прекрасные обороты, что своими действиями, то есть что он вышел на улицу и встал с плакатом или просто прошелся по бульвару, привлекая средства массовой информации, тем самым он создал угрозу причинения вреда здоровью и имуществу. Это такая попытка быстро-быстро подстроить это под постановление Конституционного суда, хотя это все, конечно, не выдерживает испытание логикой здравого смысла.
Но это ведь еще предстоит им доказать в суде. Как это доказать? Это вопрос.
А как доказываются сейчас вот эти административные правонарушения? Пачками штампуются эти постановления, где люди получают штрафы или несколько суток административного ареста. Там одна фраза: «У нас нет оснований не доверять показаниям сотрудников полиции».
Видимо, так же будет доказываться и это. Здесь же, в общем-то, что? Неоднократно что-то совершалось, и каждый раз находились сотрудники полиции, которые писали рапорты. Наверно, они придут. Иногда они приходят и в суды по административным делам, правда, очень редко. Но когда они приходят и путаются в показаниях, это не мешает судам все равно выносить постановления о привлечении к административной ответственности.
Мария, но раз следствие завершилось, значит, скоро уже по существу будут рассматривать, так получается?
Действительно, противоречит всяким нормам права и здравого смысла. И в этом смысле я, конечно, должна сказать, что благодарна Следственному комитету за такое наглядное вообще пособие по тому, как они возбуждают и «расследуют» вот эти политические дела. Еще настолько наглядно, за три дня, то есть такое впечатление, что просто есть некое указание. Очевидным образом, те следователи, с которыми мы общаемся, сами получают эти новости, они так же удивлены, как, в общем-то, и мы. То есть за сегодняшний день было несколько новостей, которые удивили следователя, с которой мы общались.
Кстати, общение очень корректное, нас угощают кофе. Меня сегодня даже возили на машине Следственного комитета, за что большое спасибо. Я обещала об этом обязательно рассказать в эфире, потому что не все же критиковать. Настолько нужно было, чтобы я вернулась, видимо, чтобы мне вручить эти тома, что мне даже выделили машину, чтобы меня отвезти в Останкинский суд на другое заседание суда. Машина ждала. С мигалкой, все очень здорово, салон чистый. Я, главное, спросила, можно ли поставить им там улыбочку, как обычно в «Сбербанках» ставят, на что мне было сказано: «Мы не сфера услуг».
Не знаю, по крайней мере, что было корректно, то корректно, даже очень приятно. В остальном это, конечно, за пределами понимания.
Работа есть работа, да. Скажите, ваш прогноз: все-таки до выборов в Мосгордуму могут рассмотреть дело Константина Котова и вынести решение?
Если бы мне еще вчера кто-то сказал, что сегодня завершится расследование, я бы подумала, что человек, может, лишнего чего-то выпил или как-то нафантазировал, но сегодня это факт, понимаете? Это факт, что можно вот так вчера еще говорить «Мы сейчас начинаем расследование, оно важное, нужно человека лишить свободы, чтобы он не мог мешать расследованию», а на следующий день с утра сказать «Ой, вы знаете, а мы уже и завершили расследование. Может, вы ознакомитесь?».
Мы говорим: «Хорошо, давайте мы ознакомимся в течение какого-то времени». Сказали: «Нет-нет-нет, давайте прямо сейчас, нам надо, чтобы вы прямо сейчас все подписали». Поэтому я не знаю уже. Завтра утром будет суд, нас будут по суду ограничивать во времени ознакомления с делом, потому что мы все-таки будем требовать как-то уважать нашу… Может быть, у них это все так быстро, а мы так не привыкли. Если у нас есть четыре тома, то было бы странно, если бы я, как адвокат, не ознакомилась, не прочитала бы вдумчиво все, что в этих четырех томах находится. Это было бы просто непрофессионально.
А вам сказали, сколько времени хотят вам отвести на ознакомление?
Завтра в суде узнаем. Я попросила на четыре тома две недели. Мне не кажется, что это какое-то вопиюще долгое время для ознакомления. Конечно, может быть, для тех, кто завершает расследование в два дня, эти две недели ― это слишком долго. Поэтому я не удивлюсь. Вы меня спрашиваете, что может быть. Уже последний месяц и особенно последние дни мне кажется, что делать никакие прогнозы я точно не буду, потому что быть может все, что угодно. Каждый новый день приносит какие-то новые удивления.
Не бойся быть свободным. Оформи донейт.