«Мы на связи 24/7». «Педсовет» знакомится с директором и учениками школы №444, которая идет в ногу с временем

Белоголовцев: Всем привет. Меня зовут Никита Белоголовцев. Это «Педсовет», продолжаем изучать интересные московские школы и знакомиться с их директорами. Вот сейчас за моей спиной такой классический обычный московский двор в районе Измайлово, здесь же находится школа №444. Видите, она вот так гостеприимно распахивает свои двери, пойдемте смотреть и знакомиться.     

 

Белоголовцев: Так, минус 57x и 118 минус 144 равняется минус 26. Вроде бы правильно. Так, ладно, тут еще довольно долго. Поэтому я спрошу. Знаете, Павел, я поймал себя на мысли, когда готовился к нашему разговору, что для меня как для человека, который как-то разбирался в том, что происходит в московском образовании, писал, слушал, разговаривал, вел программу на радио, в общем, мне не взрывает сознание большое количество молодых директоров. При этом я подумал, что если бы даже я как родитель или родитель чуть более взрослого поколения смотрел бы на директоров, которым тридцать четыре, пять, семь, восемь, и видел бы, что это не какой-то исключительный случай, а видел бы, что это системный процесс, то он бы крепко задумался. Вы вот сами по этому поводу как-то, не знаю, рефлексируете?

Северинец: Я не могу сказать, что я прямо задумываюсь. Единственное, что я вижу, что действительно в последние годы количество молодых директоров увеличилось. И это такая, наверно, целенаправленная политика, и я ее поддерживаю. Мне кажется, что школа современная должна быть адекватная времени и, соответственно, более гибкая, более такая, да, мобильная, более адекватная. И, соответственно, это требует определенной быстроты реакций.

Поэтому за последние годы действительно директорский корпус очень омолодился. Мы живем в ситуации 24/7, мы всегда на связи, мы всегда открыты, мы при помощи социальных сетей, почты электронной всегда с родителями и детьми взаимодействуем. Поэтому, наверно, здесь нужен такой определенный темп, драйв, энергия. Потому что сам директором я стал в 30 лет, уже пять лет я там директор, и за это время, наверно, я стал опытнее, но при этом пока еще желание что-то менять и меняться не угасло.

Белоголовцев: Я вот еще раз прокручиваю в голове ситуацию тридцатилетнего директора, да. Да и, на самом деле, тридцатипятилетнего, тут, в общем, эти пять лет, наверно, принципиальной разницы не имеют. Это же такой классический голливудский и не только голливудский сюжет: молодой бодрый руководитель приходит, значит, в организацию, хочет как лучше, что-то там делает. И, значит, такая сцена всегда, какой-нибудь антагонист зовет его на чашку кофе и говорит: «Старик, мы тут живем как жили, мы десять лет тут живем, старик, понимаешь? Система тебя сожрет, старик». Было ли такое?

Северинец: Не то чтобы был прямо антагонист, да, но, конечно, очень большое количество людей живут прошлым, видят в нем только позитивное, хорошее, не хотят меняться. Это нормально, мы все консервативны, мы боимся перемен, мы стараемся жить в какой-то стабильной, понятной системе.

Но проблема в том, что дети, которые сейчас учатся в школе, закончат ее через 11 лет, это будет абсолютно другой мир. Мы не можем оставаться косными, абсолютно не изменяющимися, абсолютно ровными. Это катастрофа для детей, мы их берем в заложники и, самое главное, пытаемся их тянуть обратно в какой-то мир, который был когда-то, но его нет.

И это настроение чувствовалось. Оно, конечно, всегда присутствует, и родители, и часть детей, и часть учителей коллектива занимают такие позиции. И, наверно, это хорошо. Нельзя только схватить шашку: эгей, мы сейчас тут научим всех, как правильно жить. Вот этот баланс между новым и старым, то, что работает, то, что дает хорошие результаты, то, что дает прекрасные… Возможности для детей должны сохраниться, а то, что новое, что должны быть современным и адекватным миру, должно внедряться.

Приведу пример. Сейчас я называю это шизофренией, вот реально. У нас есть потрясающие федеральные государственные образовательные стандарты, которые должны развивать компетенции, должны давать детям возможность выбора и так далее. И есть ЕГЭ. Вот они совершенно не коррелируются, они совершенно не соединяются.

То есть стандарты призывают нас развивать детскую самостоятельность, свободно мыслить, думать, придумывать какие-то новые проекты и так далее, а они приходят на ЕГЭ и сдают абсолютно предметную историю, да, знаниевый компонент, как его называют. Ты должен знать конкретную дату, конкретное событие и так далее.

И вот сейчас те ребята, которые начинали учиться по новым стандартам, пришли в десятый класс, вот они все такие, совсем по другим принципам выученные. У них впереди ЕГЭ. Понятное дело, учителя, те, которые консервативные, говорят: «Ха-ха! Мы же правы, мы сейчас их научим решать вот такие задачки по образцу, да, часто по шаблону, и они успешно сдадут ЕГЭ».

С другой стороны, ты понимаешь, что вся система уже потихонечку перестроилась. ЕГЭ меняется, вот эта третья часть, которая более свободная, более просторная, где эссе, где разные рассуждения, где творческие задания, расширяется, но при этом это происходит очень медленно. Понятно, что требуется еще время для того, чтобы она действительно стала адекватной той новой системе, которая сложилась.

 

Белоголовцев: Расскажите, почему на всех кабинетах вокруг есть какие-то пометки, кроме вашего? То есть вот на библиотеке написано, что библиотека, а здесь обитатель хотел скрыться.

Северинец: Каждый в школе знает, где находится директор, поэтому дополнительных маркеров этого кабинета не требуется. Единственное, когда приходят гости, они немножко теряются, говорят: «Ха, где руководитель?». А так все в школе знают.

Белоголовцев: Покажете?

Северинец: Да, конечно. Пойдемте. Здесь еще и канцелярия.

В кабинете всегда творческий беспорядок. Вот когда приходят, говорят, у вас такой живой кабинет, у вас там много всяких разных историй. Да, обычно происходит так, вот все, что в школе найдено, лежит без присмотра, без какого-то…

Белоголовцев: Павел, рассказывайте, что где.

Северинец: Так, кабинет директора, здесь собрано все, что можно и неможно, все сюда. Результаты каких-то сессий, проекты вот лежат, которые вывешивали в углу в другом. Что из интересного? Во-первых, вот эта гравюра, она подарена выпускниками год назад или два.

Белоголовцев: Это Кремль, Красная площадь, да?

Северинец: Да, здесь такая очень интересная, это 2018 год, это прошлогодняя. Здесь художник специально для нас изобразил все основные достопримечательности. Здесь такие вот интересные зарисовочки жизни на Красной площади. Мне кажется, что у многих директоров в кабинетах висят портреты первых лиц, наверное, на вкус и цвет товарища нет, но вот у меня Москва, прекрасный замечательный город, который я очень люблю.

Белоголовцев: А расскажите сразу, я вот здесь вижу, это же логотип школы?

Северинец: Да, это наша эмблема.

Белоголовцев: И вот это вот, то же самое на флаге.

Северинец: Флаг, кстати, был на Северном полюсе. Наша выпускница этого года Даша Семешкина в прошлом году покорила в составе экспедиции Матвея Шпаро, прямо вот этот флаг был на вершине планеты, на Северном полюсе, вместе в составе экспедиции. Ну а придумали его выпускники, это сумма интегралов по замкнутому контуру. Разработали, подчеркиваю, такую математическую составляющую школы, как первой математической школы в стране, программу. Мы его немножечко три года назад переработали, чтобы он стал более такой, выстроенный, с точки зрения дизайна, нарушив математическую логику, ибо здесь появилась сердцевинка такая. Но он востребован, у нас ребята с большим удовольствием любят вот эти все…

Белоголовцев: В общем прямо на любой мерч на самом деле.

Северинец: Вот! Мерч это прямо у детей, толстовки, футболки, зонты, кружки, чашки, то есть у нас много всяких разных элементов, они прямо обожают. И мы ребят самых активных награждаем за всякие разные мероприятия, участие, результаты, мы им дарим вот этот мерч школьный, и это прямо большой ажиотаж вызывает. Последний раз мы разыгрывали в прямом эфире в Instagram, и это была прямо трансляция просто…

Белоголовцев: В вашем Instagram?

Северинец: Да. Зашкаливало просто.

Белоголовцев: Сколько у вас подписчиков?

Северинец: Ну, я так не слежу, честно скажу, ну уже около тысячи или больше.

Белоголовцев: А расскажите еще немного про IT. IT это воспринимается у вас как некоторое естественное продолжение и развитие математического базиса у школы? Или это какая-то совсем новая история, как ответ потребностям…

Северинец: Она сначала была такой, развитием школьной истории. Но в последние годы предпринято очень много для того, чтобы ее реально перезагрузить. Первое, Яндекс.Лицей, школа программиста, школа работы с данными. Кроме того, сейчас большой городской проект, «IT-класс в московской школе», под это поставка IT-полигона, реальная работа с программированием. Причем это же разная область, она очень такая емкая, потому что там есть робототехника, прототипирование, связь, интернет и так далее. Вот наша зона ответственности, это программирование. Две самых мощных темы — программирование и анализ больших данных, Big Data. Мы отвечаем за программирование, это то, что у нас получается хорошо, интересно, на что ребята идут. В этом году они, кстати, вообще отлично сдали экзамен, там 100 баллов по информатике, 100 баллов по профильной математике, IT-шники показывают очень хорошие результаты. Помимо практики, у них еще хорошее фундаментальное ядро подготовки.

Белоголовцев: Как с кадрами для  IT-направления? Насколько просто, сложно находить тех, кто приходит и прямо самому актуальному учит старших детей?

Северинец: Вот фундамент это, конечно, школьные учителя, но мы стараемся их как раз постоянно держать в тонусе, и в городе есть для этого ресурсы, это «Современный учитель информатики», конкурсы всякие разные, курсы подготовки, они ездят на всякие разные профильные дисциплины и так далее. Они закрывают такой фундамент, и что называется, формируют понятийный аппарат. А дальше подтягиваем ресурсы из вузов, организуем практику для ребят из этих классов в крупнейших компаниях. Они в этом году работали, где только не работали, они выполняли конкретные задачи.

Белоголовцев: Где работали?

Северинец: Много, и в Яндексе, и в IBM, и в Microsoft.

Белоголовцев: Класс! То есть прямо настоящие школьники в Яндексе?

Северинец: Они прямо приходят туда, есть родители, которые берут на практику ребят, и они там отрабатывают целый блок. В этом году им дали код, они делали конкретную задачу, им оформили там допуски, они подписали соглашение о неразглашении информации, то есть все по-взрослому. 

Белоголовцев: Фантастика! Это же опыт, наверное, да.

Северинец: То есть они уже поработали. Некоторых позвали работать. Мосгипротранс позвал нашего ученика десятого класса на работу, с заключением трудового договора, для отработки прокладки вот этих вот тюбингов, которые он там набирает к этому проходческому щиту, он там три недели работал, и в итоге ему предложили устроиться на работу, и делать эту работу, на компьютере выстраивать.

Белоголовцев: Фантастика!

Северинец: То есть у него уже есть где поработать, потрудиться.

 

Белоголовцев: Дань, расскажи про свой профиль.

Данил: Я учусь в IT-профиле, у нас углубленная программа по изучению программирования, информатики, также у нас математика немножко углубленная. В принципе мы готовимся к дальнейшему написанию программ, кто устроится на работу, в институтах и так далее.

Белоголовцев: Это было, не знаю, какое-то твое осознанное решение, ты понял, что это прикольно, нравится, или оно само?

Данил: Скорее, осознанное. Мне вообще в принципе техническая тема нравится. Я вот с пятого класса учусь в этой школе, специально переводился на математику-информатику.

Белоголовцев: Подожди. То есть ты специально в эту школу переводился, чтобы заниматься математикой и информатикой?

Данил: Да.

Белоголовцев: Уже тогда, в пятом классе, это понимая сам?

Данил: Да.

Белоголовцев: Твой любимый язык программирования?

Данил: Наверное, С++.

Белоголовцев: Почему?

Данил: Он достаточно прост в освоении, и при этом он очень многофункционален, то есть с ним можно буквально любую задачу воплотить.

Белоголовцев: Для тебя IT в школе, это, не знаю, какая-то утилитарная вещь с точки зрения  подготовки к вузу и к будущей работе, или ты понимаешь, что вот уже сейчас того, что ты знаешь, того, что ты умеешь, тебе достаточно, чтобы на практике делать какие-то классные штуки.  

Данил: Учиться никогда не поздно. В принципе то, что я уже знаю, я могу использовать для написания программ, например, даже для компаний, но в программировании вообще сложно знать все, потому что существует множество языков программирования, у всех свои задачи, и в принципе, если я захочу поменять язык, мне будет это просто сделать.

Белоголовцев: Я знаю, что у вас классные уже у школьников стажировки, прямо в настоящих компаниях, в боевых условиях. Расскажи про это.

Данил: Именно наш профиль практиковался в таких компаниях как Acronis, «РусГидро», Яндекс, IBM.

Белоголовцев: Чего делали?

Данил: Обычно нам рассказывали, что в компании вообще делают, для чего нужны программисты, роль программистов в компании, и также давали нам задание написать какую-либо программу для самой компании. Например, я был в «РусГидро», практиковался, мы писали программу оценки состояния оборудования.

Белоголовцев: То есть прямо реальную живую программу для реального живого оборудования компании «РусГидро».

Данил: Да.

Белоголовцев: И как? Получилось?

Данил: В принципе, да. Там немножко нам предложили доработать интерфейс, и немножко по коду, но в принципе мы довольны результатом.  

Белоголовцев: Скажи, а если бы какая-нибудь острая нужда и необходимость завтра найти работу, ты вот с твоим skill set-ом, с твоими навыками, с тем, что ты умеешь, мог бы найти работу программистом?

Данил: Наверное, да. В крайнем случае любой программист может пойти каким-нибудь системным администратором.

 

Белоголовцев: Расскажи, в каком ты классе учишься, и сколько лет ты учишься в этой прекрасной школе.

Маша: Я учусь в десятом медицинском классе, уже в одиннадцатом медицинском классе. В этой школе прекрасной я учусь все десять классов, пойду в одиннадцатый класс. Мне здесь очень нравится учиться, поэтому я, наверное, до конца доучусь.

Белоголовцев: А расскажи, ты здесь оказалась, потому что ты где-то рядом живешь? Или это был какой-то специальный выбор?

Маша: Нет, я, кстати, жила далеко, но поскольку папа мой окончил эту школу, он очень хотел, чтобы я сюда тоже поступила, поэтому ради этой школы, собственно, мы переехали в этот район.

Белоголовцев: То есть вы прямо специально сюда переехали, чтобы ты здесь училась?

Маша: Да.

Белоголовцев: Ну и как? Ни ты, ни родители не пожалели про переезд?

Маша: Нет, это было не зря, потому что потом мои братья тоже пойдут в эту же школу, поэтому переезд нам больше доставил положительных эмоций.

Белоголовцев: В какой момент и как у тебя произошло, что ты поняла, что хочешь смотреть, не знаю, какую-то часть своей жизни на прекрасную модель глаза.

Маша: Скорее всего, в девятом классе, когда у нас были предпрофили, то есть мы могли попробовать разные профили, походить, посмотреть, и я почему-то сначала решила, что я хочу пойти в медицинский, потому что мне тогда очень нравилась биология, разные практикумы, смотреть под микроскопом.

Белоголовцев: Что тебе не понравилось тогда? И почему?

Маша: Мне, как ни странно, тогда все нравилось, правда. Я очень любила изучать что-то такое биологическое, в микроскопах, мы делали разные практические работы. Потом мне захотелось сделать какой-то проект тоже биологический.

Белоголовцев: Что был за проект?

Маша: Я изучала краниологию , то есть это черепа в процессе на разных этапах антропогенеза, то есть я посмотрела, как они изменяются. Поскольку в современном мире очень часто используются какие-то информационные технологии, поэтому я решила сделать 3D модель этих черепов.

Белоголовцев: Давай еще раз скажем, для всех зрителей, которые пребывают в уверенности, что современные подростки ничего не хотят и занимаются фигней, давай еще раз произнесем, что в девятом классе ты сама решила делать проект про то, как черепа изменяются в процессе антропогенеза, и во время этого проекта ты делала 3D моделирование этих процессов.

Маша: Ну, не совсем так. Это было в десятом уже классе, то есть мне нужно было участвовать на конференциях, и я посмотрела, какие темы примерно будут актуальны, и мне понравились 3D модели. Поэтому я подумала, что можно с 3D моделировать такого, чтобы было интересно, и решила сделать 3D модели черепов. Потому что их там несколько, их можно сравнивать, измерять, и на телефоне есть программа, в которой можно посмотреть эти черепа с разных сторон.

Белоголовцев: Думала ли ты, и готовили ли вас к этому, медицина это же, кроме красивых историй, это же иногда страшноватые вещи всякие, кровь и вот это все. 

Маша: Лично я крови не боюсь, поэтому это не очень страшно. А ради того, чтобы было интересное будущее, нужно немного потерпеть и посмотреть чего-то неприятного, но зато потом будет очень круто. 

 

Белоголовцев: Когда я задумывался о работе директора и особенно о работе директором в молодом возрасте, у меня возник вопрос о, не знаю, каких-то личных целях и карьерных перспективах, потому что вот директор школы. Да, наверное, школа может быть чуть круче. Или школа до определенного… У школы есть определенное пространство для роста, но которое в целом тоже понятно, да, довольно сложно и, кажется, нереалистично ставить себе цель «мы станем топ-3 школой Москвы», потому что понятно, что это очень сложно.

А вот что дальше? И какая личная перспектива и личная цель, не знаю, на десять-пятнадцать лет? Потому что кажется же, что выше только какая-то административная работа. Но это все-таки уже чуть-чуть другая работа. Вы задумывались об этом?

Северинец: Конечно, об этом рано или поздно задумываешься. Прошло пять лет директорства, да, и ты уже можешь оценить какие-то результаты, что удалось, что не удалось, где возникли какие-то сложности и проблемы. Но мне здесь кажется… Я общаюсь с коллегами, которые давно работают, да, Александр Аронович Рывкин, да, Ефим Лазаревич Рачевский. Ямбург. Ты понимаешь, что это такие величины, которые всю жизнь посвятили не просто школе, да, но педагогике, которые создали мощную, да, мысль такую о школе, об образовании. У каждого своя история, у каждого свои интересы, но они всю свою жизнь проработали в школе.

И это интересно, потому что это достаточно глубоко, про детей, про педагогику, про общение и так далее. Это если мы говорим о школе. Да, здесь можно, нужно развиваться в этом направлении, да, искать какие-то новые ходы, технологии, быть актуальным именно с точки зрения педагогики и организации учебного процесса. Это круто.

С другой стороны, есть история про менеджмент и управление. И когда, например, говорят: «Директоров часто меняют, куда-то перемещают», это история абсолютно из менеджмента. Это все-таки рост и развитие своих управленческих навыков и компетенций, это тоже интересно. Ведь беда, если ты пришел, прирос, ты часто не видишь вот этих подводных камней или каких-то сложностей. Тебя переводят на какую-то другую работу, ты начинаешь заново, по-другому, ты видишь какие-то абсолютно новые истории, и у тебя та же задача: сохранить, развить, двигаться вперед.

Мы разошлись на школу ступеней, у нас начальная школа отдельная, в этом здании пятые-седьмые, восьмые-одиннадцатые в старшем. Теперь это все надо насытить содержанием, техникой, оборудованием, чтобы детям было удобно и комфортно. У нас там большие дошкольные группы. При этом мы еще одно здание на Электрозаводской присоединили к себе, и теперь у нас такой распределенный комплекс.

Белоголовцев: С анклавом.

Северинец: Это тоже требует заботы, внимания, интереса. Расскажу один маленький такой пример. Мы зимой ходили в поход в Карелию. Хаски, сани, все как положено.

Белоголовцев: Класс!

Северинец: Десять детей ― группа, мы там в походе. И у меня в процессе похода… Чем поход хорош? Ты можешь подумать. Пока идешь, едешь, делаешь что-нибудь, ты думаешь. И у меня родилась идея, как перестроить такую предметную… Не предметную, проектную деятельность в школе. Она у нас с первого по одиннадцатый класс уже выстроена, имеет определенную систему.

И вот я пока шел десять дней, думал, как ее поменять, а потом, пока мы ехали на автобусе…

Белоголовцев: «Павел, о чем вы думаете, смотря на это все?» ― «Я думаю, как перестроить проектную деятельность!».

Северинец: Проектную деятельность в седьмом классе, вот там что-то, недоработка какая-то, надо что-то поменять! И вот пока мы ехали от базового лагеря к поезду, у нас было два с половиной часа в автобусе, дети вокруг меня сели, и я им говорю: «Так, ребята, сейчас будем проводить такой критический анализ моих идей».

В общем, я им набрасывал, набрасывал, они критиковали, что-то поддержали, про что-то сказали: «Вот это здорово, это будет работать, это не будет работать». Я получил такой первый отзыв о каких-то своих задумках и уже пришел подготовленный к встрече с учителями, сказал: «Ребята, мы сейчас будем менять, дети уже многое одобрили. Сейчас мы покрутим, повертим, подумаем, что с этим сделать». И вот это тоже очень интересно.

Но, как показывает практика, сейчас школ не так много осталось, и действительно, с точки зрения карьеры директора есть переход на какую-то управленческую должность. Некоторые у нас уже стали региональными министрами образования. То есть дальше работать над системой образования, над какими-то своими навыками. Поэтому я не задумываюсь и не выстраиваю, не заглядываю туда вперед, оно будет как будет. А сейчас работаю над конкретной задачей. Школа интересная, делать есть что, новые проекты придумываются в походах и во время каких-то интересных дел. Так что будет интересно, естественно.

 

Белоголовцев: Маша, рассказывай, что вы тут делаете?

Маша: Здесь мы спасаем, учим людей спасать жизнь других людей. Если происходит такая ситуация, что человек падает в обморок и перестает дышать, то для начала мы должны…

Белоголовцев: Подожди, можно, я задам вопрос? А это он ребенок или он просто маленький, потому что неважно, какого размера тот, кого ты спасаешь?

Маша: Он среднего размера. Ребенок, это который вот тут, совсем маленький. Но чтобы было удобно его переносить и совершать манипуляции, он такого вот размера, среднего, то есть подходит для среднестатистического человека.

Белоголовцев: Хорошо. Ты будешь меня учить его спасать?

Маша: Да.

Белоголовцев: Класс. Давай.

Маша: Для начала мы должны, если увидели, что человек упал в обморок, то мы должны убедиться, что он лежит на ровной поверхности. Если есть рядом люди, мы обязательно должны им сказать, чтобы они вызвали «скорую» и попросить кого-то помочь, потому что непрямой массаж сердца и искусственное дыхание удобнее делать вдвоем.

Белоголовцев: Мы сейчас вдвоем будем делать?

Маша: Можем делать вдвоем.

Белоголовцев: Отлично.

Маша: Люди должны стать по одну сторону от человека. Нужно избавить его от какой-то одежды, если это рубашка, расстегнуть ее, если галстук, снять, чтобы ничего не мешало. Далее нужно опрокинуть его голову назад, чтобы рот сам открылся, и проверить, чтобы были чистые дыхательные пути. Когда мы убеждаемся, что…

Белоголовцев: Подожди, чистые дыхательные пути, в смысле?

Маша: Чтобы ничего не было во рту, вдруг он просто подавился. Когда мы убедились, что проход к легким открыт, мы должны обязательно использовать какую-то марлю или салфетку, чтобы не заразиться, потому что прежде всего важна наша безопасность. Кладем ему на рот, но так, чтобы воздух туда попадал, то есть пакет не подойдет. После этого мы можем сделать пробный вдох, то есть нужно закрыть нос, запрокинуть голову и сделать пробный вдох.

Белоголовцев: Ты можешь сделать сейчас?

Маша: Вдох?

Белоголовцев: Ну да, конечно.

Маша: Но клетка не приподнимется.

Белоголовцев: Не приподнимется?

Маша: Нет.

Белоголовцев: А, тогда не интересно.

Маша: Вот тут есть мечевидный отросток. Знаете, где мечевидный отросток?

Белоголовцев: Нет, не знаю. Мечевидный отросток это…  

Маша: Это где ребра вот так сходятся к грудной клетке, и вот тут есть такой небольшой мечевидный отросток.

Белоголовцев: А, такая пластиночка.  

Маша: Да. Мы берем два пальца выше мечевидного отростка, и вот так руками ставим по направлению от сердца. Пальцы должны быть приподняты вверх, чтобы мы не сломали ребра. Есть еще такая песня, Stayin Alive называется, у нее ритм подходящий для того, чтобы делать нажатия. То есть можно слушать песню, и тогда вы точно сможете делать нажатия в ритм.

Белоголовцев: Кощунственно звучит как-то, но действительно помогает.

Маша: Вы делаете прямыми руками. Вы делаете пять нажатий, я делаю один вдох.

Белоголовцев: А ты вдыхаешь?

Маша: Да, а я делаю вдох.

Белоголовцев: А если бы мы сейчас с тобой это делали, и нас как-то оценивали, как бы оценивающие поняли, что у нас все норм? 

Маша: Вообще есть специальные тренажеры, которые показывают и глубину нажатия, и правильный ритм, там загораются лампочки и в принципе можно поставить оценку нашим действиям.

Белоголовцев: Это учат прямо всех на уроках ОБЖ или аналога ОБЖ, или это ваша медицинская штука?

Маша: Вообще нас учили этому и на ОБЖ, и на медицинских курсах нас учили этому, много где учили.

Белоголовцев: Класс. И меня на съемках. Спасибо тебе огромное.  

Маша: Пожалуйста.

 

Северинец: Я не думаю, что надо защищать ЕГЭ. За десять лет ведения оно доказало свою эффективность, правильность и абсолютно рабочую историю. Я абсолютно поддерживаю ЕГЭ, единый государственный экзамен. Я рад, что он меняется. Но какой-то обычный тест на определенном этапе обучения в школе в пятом, шестом, седьмом классе, да, надо научиться решать тесты разные, найти правильный ответ, правильную последовательность и так далее. Но они достаточно простые.

С другой стороны, когда появляется вот эта расширенная часть, где можно, да, делать творческие задания, ведь проверка устроена таким образом, что она не исключает, но минимизирует вот эту субъективную часть. Там должны два эксперта сойтись в оценке, если они в оценке не сошлись, подключается третий эксперт, начинает это перепроверять.

То есть вот эти люди, которые не знают, чьи работы они проверяют, они абсолютно зашифрованы, да, перед ним просто есть текст, перед ним есть задание, которое выполнено, он должен его проверить. И эти оценки должны сойтись. Это вообще такая история очень сложная, потому что там не должно быть расхождения более чем в один балл, и это реально дает вот эту объективную оценку. И третий эксперт подтверждает, да, результат, который есть.

Я вообще за то, чтобы школа по итогам обучения выдавала аттестат. Если ты ходил в школу, ты занимался, ты аттестован. Все, молодец, ты освоил школьную программу, тебе поставили итоговые оценки, получи аттестат. А вот если ты хочешь поступать куда-то, ты хочешь учиться дальше, иди, сдай в независимом центре тестирование в любое удобное для тебя время. Ты готов в конце десятого класса сдать все эти экзамены? Да сдай на здоровье, кто тебе мешает? И подтверди свое желание учиться в таком-то вузе.

Белоголовцев: Радикальные вещи сейчас говорите для многих родителей.

 

Гоша: Мы находимся в школе 444, в инженерном кабинете, в физическом, робототехническом частично. Все оборудование, которое самое основное, самое часто используемое, находится именно здесь.

Белоголовцев: Я правильно понимаю, здесь в общем занимаются разные классы, разные возраста, и это такой приспосабливаемый кабинет.

Гоша: У нас еще отдельный, даже целый этаж, как раз для наших более младших товарищей, где их начинают обучать уже класса с третьего, наверное. И когда они доходят до определенного уровня знаний, умений, в районе класса восьмого-девятого, их уже запускают вот сюда. Собственно, у них уже появляется возможность использовать 3D принтер, фрезерный станок и так далее.

Белоголовцев: Расскажи, я видел много наград рядом с кабинетом директора, а тут у вас, судя по всему, еще отдельная штука.

Гоша: Да, это награды все чисто за роботехнические соревнования, пополнялась коллекция начиная с 2008 года, тогда открылся кружок. Вот из самого, наверное, свежего наш  кубок за третье место на международных соревнованиях EUROBOT в 2017 году.

Белоголовцев: Это классные соревнования, EUROBOT, да? Статусные.  

Гоша: Наверное, это самые сложные, которые есть на данный момент, я бы вот так сказал.

Белоголовцев: Да? А что там происходит?

Гоша: За шесть месяцев выкладывается регламент, команды собирают, готовят роботов, полностью привозят их уже туда. И за 100 секунд соревнуются на одном полигоне две команды, задача — набрать наибольшее количество баллов.

Белоголовцев: То есть ты заранее знаешь, какой полигон, и под этот полигон шесть месяцев готовишь робота?

Гоша: Да.

Белоголовцев: Испытываешь его, тренируешься, и там он должен идеально сработать в боевых условиях.

Гоша: Ну, идеально не всегда срабатывает. Ну, да.

Белоголовцев: Ты был в команде в этой, в бронзовой?

Гоша: Конечно. Я капитан вот этой вот команды.

Белоголовцев: Да? Слушай, а скажи, пожалуйста, для меня всегда любопытно, когда я смотрел за какими-то, не то что я большой в этом специалист, но когда я смотрел за какими-то там соревнованиями, конкурсами или воркшопами инженерных классов, конечно, поражает сочетание того, как нужно много думать, и при этом как нужно тут же что-то быстро делать руками, иногда тупо приклеить провод скотчем и так далее. Тебе больше нравится когда про голову или когда про руками?

Гоша: А одно без другого невозможно. Меня с самого начала, с детства, дедушка приучал к этому всему. Это, наверное, какая-то семейная деятельность, и это мне очень нравилось, поэтому как раз инженерное направление я и выбрал. А что касается именно что больше нравится, думать или делать руками, я все-таки думаю, что больше нравится придумывать. Иногда бывают такие рутинные вещи, которые ты уже делал много раз, и просто хочется отдать кому-то, объяснить, как это сделать, и дальше начать уже придумывать, это интереснее.

Белоголовцев: Что думаешь про Илона Маска?

Гоша: Молодец.

Белоголовцев: И все?

Гоша: Да. Захотел — сделал, красавчик.

 

Белоголовцев: А расскажите, честно говоря, никогда не задумывался, а как это вообще технологически происходит? То есть жил-был Павел Северинец, который не был директором. А вот потом какая прямо последовательность событий в разговорах, я не знаю, кого с кем? Как происходит передача ядерного чемоданчика, вот эти ключи доступа, кнопка охраны?

Северинец: Печать и цифровая подпись, да. Это важно.

Белоголовцев: Да. Как это происходит?

Северинец: Во-первых, вот когда я понял, что я хочу что-то поменять в школе своей вообще в принципе, я пошел учиться. Я выбрал магистратуру НИУ ВШЭ, управление образованием, она дала вообще просто колоссальный такой опыт, такая встряска была, вообще все, что ты знаешь и понимаешь про школу. И тогда я понял, что и где надо менять, какие те точки болевые, что не надо жить шаблонами, а надо искать какие-то абсолютно нетривиальные решения в процессе.

Потом система пять лет назад была немножко иная там про назначение. Но самое главное ― надо быть аттестованным на должность директора. Для этого существует специальная процедура, надо сдать тестирование, потом пройти…

Белоголовцев: Сложное?

 

Северинец: Оно по шести модулям основным, которые касаются системы управления, управления качествами, управления результатами и так далее. Не то что сложное… Что отличает от экзамена в ГАИ теоретического, да?

Белоголовцев: Да, давайте. Вот тут хорошее сравнение.

Северинец: То, что билеты в ГАИ ты учишь, долго тренируешься, а здесь тебе неизвестны вопросы, но у тебя есть под рукой интернет. То есть два ноутбука, выпадают вопросы, они открываются, у тебя идет таймер, естественно, 60 минут. Ты открываешь интернет и можешь там найти вопросы.

Белоголовцев: А вот пару, не знаю, примеров вопросов? То есть это вопрос типа «Вы нашли, значит, за углом курящих десятиклассников. Что вы делаете?» или как?

 

Северинец: Там есть такой блок. Они по блокам разделены, например, первый ― управление результатами. Это результаты качества образования. Это из чего складывается рейтинг образования, да, качество вклада в школы.

Белоголовцев: То есть это проверяется, насколько вы знаете, как оно вообще все работает.

Северинец: Работает. Самый сложный блок для многих ― это управление ресурсами. Вот там есть прекрасный вопрос ― толщина снежного покрова на кровле, да, здания, веранды, что может привести к обрушению. Вот надо рассчитать эту толщину допустимую, это такой самый вопрос и с точки зрения физики, математики надо все прорешать. Это просто такие отдельные примеры. Есть педагогические ситуации или взаимодействие с родителями, они тоже туда включены, в этот блок. Как повысить привлекательность образовательной организации, какие ходы надо принять.

В общем, проходишь это тестирование, набираешь проходные баллы, тебя допускают до второго этапа ― это собеседование с аттестационной комиссией. Она состоит из директоров, из представителей СМИ, родительской общественности. Она всегда открыта, публично транслируется на сайте департамента образования каждый вторник.

После этого ты, если комиссия за тебя проголосовала, считаешься аттестованным на срок три-пять лет, в зависимости от того, как голосовали по предложению комиссии. Это тебе дает возможность работать в качестве директора. Дальше сейчас проходит собеседование с руководителем департамента образования города Москвы. Тебя приглашают, задают вопросы: что, чего, зачем, почему, как. Почему решили.

Белоголовцев: Это формальность?

Северинец: Нет, это не формальность. Это действительно серьезное собеседование. Есть люди, которые его не проходят.

Белоголовцев: То есть ты прошел тестирование, тебя одобрили представители общественности, СМИ и так далее.

Северинец: Да.

Белоголовцев: А потом…

Северинец: Потом да, ты можешь не пройти собеседование.

Белоголовцев: Сурово.

Северинец: Оно бывает такое достаточно мягкое, оно бывает очень строгое, оно бывает очень стрессовое иногда, прямо такое стресс-собеседование, сразу понятно. Почему, например, важна вот эта публичная аттестация? Некоторые кандидаты переживают, что и как. Но мы всегда на виду, у нас может прилететь неизвестно откуда, ты все время работаешь с детьми, ситуации могут быть абсолютно форс-мажорные.

Год назад мы все страдали от этих ложных вызовов, эвакуаций, минирований, мы детей эвакуировали. Надо было это все грамотно организовать, логистику выстроить. Ты все время живешь в ситуации, что может что-то произойти, начиная от того, что может прорвать трубу, а у тебя 12–15 зданий, да, или как у Ильи Новокрещенова, 24. Все время где-то отключилось электричество, где-то произошло какое-то ЧП, и ты должен быстро, оперативно это решить. Ситуация вот этой расслабленности, «кто-то порешает» ― нет, такого не бывает.

Поэтому такая история, достаточно мобилизующая, достаточно интересная и, с другой стороны, драйвовая. Ты все время живешь в таком темпе решения интересных задач.