18 апреля в офис издания «Росбалт» пришли с обыском. Редакция оказалась парализована. Главный редактор Николай Ульянов заявил, что обыски проводили в связи с уголовным делом о клевете из-за публикации материалов, порочащих честь бизнесмена Алишера Усманова. Из-за обысков в «Росбалте» сорвалась пресс-конференция, посвященная общественно-политическому кризису в Ингушетии. В конце марта в республике прошел митинг против соглашения о границе с Чечней, согласованная акция переросла в столкновения с силовиками. Следователи возбудили несколько уголовных дел, а у участников акции прошли обыски. Закри Мамилов, депутат парламента Республики Ингушетия и Магомед Муцольгов, ингушский правозащитник, обсудили ситуацию.
Закри Иссаевич, расскажите, о чем вы хотели рассказать сегодня на пресс-конференции, и связываете ли вы обыски с этим мероприятием.
Мамилов: Как вы правильно отметили, общественно-политическая ситуация в Ингушетии, накалилась она не сегодня, это идет с 26 сентября, с подписания, на наш взгляд, незаконного подписания договора об установлении границы между республиками, в результате которого Ингушетия потеряла более 10% своей территории, и это при катастрофическом дефиците земли. После Москвы и Питера в Ингушетии самая большая плотность населения, где-то 150 человек на квадратный километр. И вот если, допустим, с 4 октября, после принятия закона и утверждения его на парламенте, фиктивного утверждения, люди вышли на улицу, это было порядка сорока, пятидесяти, иногда в пятницу доходило количество людей до ста тысяч, до девяноста тысяч. Люди, народ единогласно выражал свое мнение, свое несогласие вот с таким беззаконным действием руководства республики.
Тут много говорилось о том, как проходила процедура принятия этого закона, какие имелись нарушения, я сейчас просто, чтобы не повторяться, там закон был принят, конечно, с нарушением, фактически он был не принят, это была сделана фальсификация. И в результате этого, того, что депутаты, часть депутатов не согласились с этой ситуацией, мы буквально пятого числа, после четвертого, обратились в Следственный комитет республики, обратились в суды, Магасский и республиканский суд, обратились во все российские инстанции вышестоящие, вплоть до президента страны, с тем, что совершено беззаконие. Следственный комитет на наше обращение фактически не среагировал. 5 октября мы подали исковое заявление, и до сегодняшнего дня по данному заявлению, подписанного шестью депутатами Народного собрания республики, абсолютно нет движения.
И для контраста, когда вот 26 марта люди опять вышли, возмущенные изменением закона о референдуме, в результате которого основополагающая статья этого закона как бы выпала, она же не гайка какая-то, чтобы потеряться, значит, была попытка изменить этот закон, вывести, выхолостить его. Люди опять вышли, на согласованный митинг, заявители, организаторы митинга подали уведомление на три дня проведения, с 26 по 28. Разрешение было выдано на один день, на двадцать шестое. Но устно, насколько говорят организаторы, устно было дано обещание, что будет проведение митинга продлено.
В шесть часов практически абсолютное большинство митингующих покинули площадь, микрофоны были фактически отключены, и на площади осталось порядка 150-200 человек, которые ждали возможного продления вот этого митинга. Не было никаких нарушений общественного порядка, не было каких-то действий, создающих неудобство населению Магаса. И где-то в шесть-семь утра, когда люди собирались совершать утреннюю молитву, была попытка привлеченных сил Росгвардии выдавить этих людей с площади. И вот когда в ход пошли дубинки, а там была в основном молодежь, и в плане самозащиты, конечно, они приняли какие-то действия, ответные меры, пошла там суматоха. Но именно благодаря тому, что там на этом митинге присутствовал и Барахоев Ахмед, старейшина наш, и Мальсагов, один из руководителей ИНКЕ, и Погоров Ахмед, и Багаудин Хаутиев, удалось предотвратить дальнейшую эскалацию этого столкновения, удалось увести людей с этой площади.
Но тем не менее, теперь два уголовных дела, обыски.
Мамилов: И вот я хотел тут контраст в каком плане провести, вот, скажем, мы подали, депутаты подали исковое заявление, шесть месяцев мы не получаем ответа, а здесь сразу же, на второй день, пошли обыски, поадресно пошли обыски. Эти люди, руководители общественных движений, были задержаны, Барахоеву, Чемурзиеву и Мальсагову было объявлено десять суток административного, остальные люди, там порядка сорока человек, различные штрафы.
И все это действо сопровождалось обысками, на бронированных «Уралах» подъезжали, блокировали улицы, дома, люди в масках, производили обыски. Правда, справедливости ради надо сказать, что каких-то нарушений, грубости проявлений со стороны силовиков не было, но тем не менее обыск есть обыск.
Я хотела бы Магомеда Муцольгова подключить, не случайно он с нами по скайпу. Магомед, вот объясните нашим зрителям, почему вы в студию не можете приехать.
Муцольгов: Я знаю точно, что глава Республики Ингушетия потребовал от силовиков арестовать меня. Хотя вот эти три-четыре дня после обыска ко мне приходят сотрудники силовых структур, я сейчас не в республике, у меня просто свои личные дела, которые я должен завершить, прежде чем к ним прийти. Вот они приходят, говорят, что меня надо опросить в рамках административного дела, но я точно знаю, что для меня готовят уголовное преследование. Глава республики две недели назад открыто потребовал от секретаря совета безопасности, и он подтвердил, что будет добиваться от федеральных правоохранительных органов, чтобы всех организаторов, всех лидеров народного протеста, организаторов протестных акций посадить. Не важно, как минимум, административное, за участие, максимум уголовное, но все организаторы должны быть в заключении. Такое было публичное заявление Евкурова.
И меня возмущает, что федеральные правоохранительные органы идут на поводу у желания одного человека, даже если это глава республики, тем не менее, нельзя же использовать структуры для таких вот репрессивных мер. Вы видите, люди, которые задерживаются административно, к ним приезжает 20-50 человек, врываются в дома, забирают всю оргтехнику, забирают телефоны, не только его, но и всех домочадцев. И этих людей вывозили на вертолетах в Нальчик, в другую республику.
Где вы видели, чтобы административное задержание людей, которые по первому вызову, по повестке готовы прийти и в суд, и на опрос в правоохранительные органы, чтобы вот так вот возили, как особо важных террористов или какую-то там мафию большую? Мы видим, что такого нигде никогда не было, но сейчас в Ингушетии не что иное, как репрессии по желанию региональной власти, осуществляемые силовыми структурами, в том числе и федеральными.
Магомед, скажите, вас лично и ваших соратников такая реакция ингушских властей на ваши требования скорее пугает или скорее злит? Ведь нечасто такое в Ингушетии происходило за последнее время.
Муцольгов: Меня не пугает и не злит такая ситуация. Я возмущен, как в угоду одному человеку вкладываются и подключаются огромное количество, это огромные ресурсы, вы сами представьте, 52, под 60 сейчас обысков, арестованных людей на вертолете перевозят с одного региона в другой. И все это за наш счет, на ровном месте. Фактически это незаконно, потому что для этого не было никаких обоснований. Для этого нету причин, использовать все, вот эти действия совершать в отношении этих лиц, но тем не менее, в назидание другим, нам пытаются сказать, что вот мы запустили вот этот механизм и всех несговорчивых пересажаем, и думают, что с другими будут договариваться. Незаменимых людей нет.
В ингушском протесте участвовало до ста тысяч людей, это примерно половина взрослого населения республики. И Евкуров единственный глава, который судился со своим народом. Народ победить нельзя. Можно нас посадить, можно застрелить, но весь народ победить он не сможет, ни с помощью федеральных структур, ни с помощью региональных структур. Просто Кремль должен сделать правильный вывод и отправить его в отставку. Он не сможет управлять людьми, которые вообще не уважают его, вообще не считают его своим главой.
Закрий Иссаевич, если можно, коротко. У меня к вам вопрос, как вы считаете, почему все-таки власти Ингушетии уступили эту часть территории Чечне, и почему не идут навстречу вам?
Мамилов: Вы знаете, вот честно говоря, я не нахожу никакого логического объяснения, на каком основании эта территория была уступлена. Ходят слухи разные, говорят и о коммерческой составляющей этого действа, говорят и о том, что это федеральные структуры, значит, обязали. Но по-любому, вот такого четкого, скажем, обоснования и объяснения со стороны того же руководителя региона, нету. Просто вот так вот взяли и подарили как бы 10% территории.
Ну и еще, дальше вот мне хотелось бы сказать все-таки, вот Магомед тут сказал о том, что сегодня республика напоминает какую-то осажденную крепость. Во все республики нагнана бронетехника, на всех перекрестках, на всех наших улицах стоят бронированные «Уралы», вооруженные люди в масках, без номеров машины в основном. Это, я считаю, попытка запугать людей, чтобы сбить вот эту вот протестную волну. Но тут палка о двух концах. Вот этими действиями, вот я только сегодня приехал, общаясь с людьми, я вижу, что эти действия, наоборот, у людей вызывают непонимание, непонятие, но никак не чувство страха. И люди сегодня, и ситуация в республике, она настолько взрывоопасна, общественно-политическая ситуация очень взрывоопасна сегодня.
И мне кажется, если федеральный центр сегодня не поможет, не подойдет с пониманием дела к разрешению этой ситуации, то мы можем поймать в республике очень нехорошее дело, которое может выплеснуться и за пределы нашей республики. Мы же знаем, насколько на Кавказе трепетно относятся к территориям, особенно когда эти вопросы решаются несправедливо. Вот мы, группа депутатов, буквально на днях обратились к президенту страны, объяснив вот всю эту ситуацию, с просьбой прислать в республику компетентную комиссию, с широкими полномочиями, чтобы они полностью разобрались и в данной ситуации, и вообще по ситуации в республике, и сделали соответствующие выводы, чтобы успокоить людей.
Спасибо вам большое.
Спасибо и вам.
Фото: Елена Афонина/ТАСС