Как обычно перед выходными Денис Катаев рассказывает, чем заняться, а точнее — что посмотреть. В подборке: фильм о российской молодежи «Подбросы», новая картина братьев Коэнов «Баллада Бастера Скраггса», неоновый артхаусный спектакль «Дождь в Нойкельне» в театре «Практика», премьерный перформанс«Парасомнии» в электротеатре «Станиславский». В конце выпуска Катаев вспоминает режиссера Эймунтаса Някрошюса, который скончался 20 ноября, и разговаривает о его смерти с заместителем худрука Театра наций Романом Должанским.
Начнем с главном премьеры недели. Это самый радикальный российский фильм года — «Подбросы» Ивана И. Твердовского, лауреат «Кинотавра» и фестиваля в Карловых Варах. Фантасмагория, основанная на реальных событиях российской жизни.
«Подбросы» — фильм в какой-то степени подрывной, с фигой в кармане, очень четко говорящий о положении дел в нашем государстве, но при этом — без оголтелой прямоты и нарочитой документальности. Так что и не заподозришь в чем-то Это именно что кино, эстетически безупречное, про современную Россию, но в виде сказки и притчи. В эпоху нео-эзопового языка снова восстребована форма иносказания, гипербол, таких, какие когда-то Эльдар Рязанов использовал в свой период застоя. Вот такая ирония судьбы. А Твердовский — идеальный для этого режиссер, наш мелкий бес российского кинематографа, тот, кто не боится говорить об уродствах и отклонениях российской души, но как-то филигранно, тонко и изобретательно.
Потому он и сочинил так называемую «трилогию российских аномалий». До «Подбросов» были не менее шокирующие «Зоология» и «Класс коррекции». Но это все один и тот же анатомический театр, где люди давно потеряли свой человеческий облик и живут по каким-то совсем другим законам бытия.
Именно в этот мир попадает мальчик из детдома, которого зовут Денис. В свое время мама оставила его в бэби-боксе, а потом вернулась за ним, чтобы втянуть в свой темный мир. В итоге он попадает в знакомую до боли коррупционную секту, по которой плачет расследование Навального, состоящую из судей, прокуроров, следователей, врачей и полицейских.
Дело в том, что у мальчика есть сверхспособность — он не чувствует боли. Теперь его жизнь изменилась, он изображает жертву, подбрасывается под колеса важных людей на дорогих автомобилях, которых по разным причинам решили подставить или шантажировать. Таким образом, он в какой-то степени превращается в суперзлодея, даже английское название фильма — Jumpman — отсылает к комиксам про таких сверхлюдей. А ему предстоит нелегкий моральный выбор — жить по понятиям нашего мира или вернуться обратно, в идеальный и сказочный, каким представляется в этом фильме жизнь в интернате.
Повторюсь, это хоть и вполне реалистичная история про нас и русскую жизнь, но все-таки в сказочной фантасмагоричной оболочке. Главное орудие режиссера — гротеск и манипуляция со зрительским восприятием. Вот оно, казалось бы, родное. А нет, какое-то не такое. Твердовский в стилистике Родригеса экспериментирует с нуаром, который служит ему эстетическим референсом. Так реальные обстоятельства становятся как будто придуманными, располагаются на стыке правды и фейка в мире пост-правды.
Визуальная двойственность присуща в «Подбросах» мельчайшим деталям. Вот и Москва какая-то не собянинская, а вроде бы Готэм-сити. Да и коррумпированный российский суд выглядит настолько глянцево и искусственно, что кажется скорее милой пародией на наши привычные процессы. Действительно, зачем усугублять ужасы, если мрак уже воссоздан в картинке. Потому кино — тоже сказка, тот самый идеальный мир, в который следует окунуться, чтобы на время избавиться от нашей суровой реальности.
Кстати, и музыка здесь — особая, какая-то инфернальная. Композитор фильма — модный сегодня Кирилл Рихтер. И сегодня вышел в свет его альбом Jumpman с саундтреком к «Подбросам». Можете скачать его и прослушать на различных стриминговых платформах.
А тем временем на Netflix очередная громкая премьера. На платформе выложили новый фильм братьев Коэнов «Баллада о Бастере Скраггсе», который участвовал в конкурсе Венецианского фестиваля. Режиссеры исполнили мою мечту. Коэны камня на камня не оставили на жанре вестерна. Получилось очень едко, язвительно, но все же гуманистично. Поклонникам Клинта Иствуда — рекомендуется к просмотру.
Эта «Баллада» — сплошная обманка, издевка и перевертыш. Пожалуй, самый свободный и лихой фильм легендарных братьев. Не зря он выходит не в кино, а на Netflix. Ведь он идеален к просмотру и на экране компьютера. Изначально это вообще должен быть мини-сериал, а получился довольно безжалостный, для любителей ковбойских утех, альманах с набором несвязанных эпизодов со всеми необходимыми элементами вестерна, которые обязательно подлежат деконструкции.
Бравый, жизнерадостный, непобедимый ковбой с песней на устах, тот самый Бастер Скраггс из названия, неожиданно получит ответочку на радость зрителей. Стоит ли говорить, что никакого идиотскоо Бастера Скраггса в следующих пяти короткометражках, к счастью, не предполагается, поймете почему. Коэны в очередной раз водят за нос тех, кто им поверил и доверился. Красавчик Джеймс Франко в роли не очень удачливого грабителя банка тоже получает по щекам. Его несколько раз попытаюсь просто взять и повесить. А старик в роли Тома Уэйтса, который упорно ищет золото, в самый неудачный момент получает пулю в затылок.
Пародия здесь в каждом кадре — от идеалистической и приторной картинки до абсурдного и пародийного сюжета. В сочетании с фирменным коэновским юмором получается взрывоопасный сюжет. После просмотра этой баллады вы не сможете смотреть вестерны как прежде, это точно.
Ну, а главное, что это, пожалуй, самое гуманистическое произведение братьев Коэн, как будто экранизированная Библия для современников с прописными истинами про возмездие, которое неотвратимо, про зло, которое всегда возвращается, про темную человеческую сторону, про то что судьбу не проведешь, а Бог не Тимошка, видит немножко, а алчность и глупость до добра не доведут. Неудачникам здесь не место — такой приговор выносят Коэны.
Вот и самая человеческая новелла актера-инвалида, которого использует в своем бродячем цирке один делец. Когда-то простая курица перейдет ему дорогу, а с бедным безруким и безногим беднягой поступят опять же максимально бесчеловечно. Но в конце концов те, кому суждено умереть — обязательно умрут от руки индейцев или по собственной глупости. Коэны отлично посмеялись над человечеством, над его верой в себя и в судьбы. Пожалуй, это их самое точное и провокационное высказывание за многие годы. Ради такого стоило идти на Netflix.
Теперь к театральным премьерам. Самая яркая и живая премьера этой осени — в театре «Практика». Новый спектакль Мастерской Олега Кудряшова из ГИТИСа — «Дождь в Нойкельне». От авторов Youtube в Полиции и Гипноса. Продюсер — Григорий Добрыгин. Режиссер — Полина Золотивицкая. Любите ли вы андеграундный Берлин? Тогда эта неоновая и мрачная постановка точно создана для вас.
Нойкельн — это район в Берлине. Не самый благополучный, но от того может быть какой-то витальный, наполненный интересными судьбами и историями. Этой ночью судьбы незнакомых до того людей пересекутся в одной точке, чтобы понять что-то про себя. А зрители, наблюдая за этим, в кромешной темноте, в свою очередь уже про себя, своеобразных людей из Подольска.
Этот «Нойкельн» — очень камерный и тихий спектакль про маленьких и незаметных людей, скрывающихся под покровом ночи, которым на душу попадают капли дождя, которые вскипают как на тех самых раскаленных скалах. Название пьесы Фассбендера, по которой в свое время снял кино Франсуа Озон, в голове возникает неслучайно. Ассоциация здесь довольно прямолинейная. Ведь на сцене авторам удалось воссоздать его фирменный фассбендеровский маргинальный дух с песнями, неоновыми вывесками и порочными подвалами.
Ночь этих типичных горожан — время исповеди. Они шляются по этим закоулкам, ищут друг друга, и прямо по песне «Теряют люди друг друга». Но кто-то находит. А кто это — ночные обыватели? Таксист, иммигранты, наркоманы, простые прожигатели жизни. Ах да, еще прекрасная кинематографичная лиса, которая пытается с ними тоже поговорить, потому что страшное одиночество и будничность разлито в воздухе. И только дождь придает этой меланхоличной музыке хоть что-то поэтическое, что заставляет зрителя, открыв рот, наблюдать, казалось бы, за вполне обычным течением жизни на сцене.
Здесь нет героев и злодеев, нет врагов, есть только мы, потерянные и ушедшие с маршрута. А спасет только накопленная энергия, которая здесь где-то рядом, даже в таком, казалось бы, захолустье. «Дождь в Нойкельне», не смотря на свою реалистичность и правдоподобность — спектакль экзистенциальный, воздушный и какой-то неземной, это тоже, как и в случае с «Подбросами», конечно, больше эстетическое высказывание, попытка эскапизма художественными методами. Мегаполис как город опасных мечтателей. Этот дождь может пройти как в Нойкельне, так и где-то в Некрасовке. Потому полезно посмотреть и отключиться всем вам.
А «Электротеатр» продолжает эксперименты с мультижанровым искусством. Его очередная премьера — аскетичный музыкально-хореографический перформанс под названием «Парасомния». Это новый опыт художника и режиссера Веры Мартыновой, сновиденческий, околонаучный и какой-то религиозный. Главное, что в основе — советские застольные песни. Вот в чем дело.
«Мюзикл-штрих». Так называет свое произведение автор, которая под музыку современного композитора Дмитрия Курляндского и текст застольных песен Станислава Львовского накладывает свой геометричный и хаотичный танец, составленный из женского хора, для которого эти песни и написаны. Этот часовой перформанс можно назвать вспышкой в ночи, каким-то моментальным видением, ситуацией, которая происходит здесь и сейчас, в твоей голове, в вымышленном пространстве. То что ты прокручиваешь много раз.
Броуновское движение сменяется только монотонным пением, а поэзия снова берет верх над продуманной математикой движения. Хореография подчинена тексту, музыка подчинена тексту, в нем — тот сокровенный смысл, отчего зрелище напоминает какую-то религиозную службу или мистический обряд-заклинание в духе древних народов. Здесь сразу же вспоминаются еще и перформансы Марины Абрамович. При этом выходит максимально свободное произведение. У актрис было достаточно творческой свободы — каждая могла создать свой образ сама. Это набор простых движений, индивидуальных хореографических номеров, сведенных в одно произведение.