«Это не раскол»: Архимандрит Кирилл об автокефалии УПЦ

Жанна Немцова: До 2014 года вы были тесно связаны с Русской православной церковью, в 2008—2009 годах руководили отделом внешних связей Украинской православной церкви Московского патриархата. Теперь вы активный сторонник автокефалии украинской церкви. Что изменилось?

Архимандрит Кирилл (Говорун): Изменилась ситуация в целом: началась российская агрессия против Украины. Автокефальному движению уже больше ста лет, и сейчас оно перешло в активную фазу, потому что аннексия Крыма и потом война в Украине послужили катализатором. Попытки предпринимались и до этого. Например, в 2008 году, я в это время возглавлял отдел внешних церковных связей УПЦ Московского патриархата и по должности должен был заниматься этими вопросами.

Вы были сторонником автокефалии и тогда?

Я бы в других терминах это определил. Я был сторонником разрешения украинского церковного вопроса. Его главная проблема — это наличие раскола. Огромное число людей ходит в церковь, но это церковь не является легитимной.

Я вам могу сказать, что в 2008 году я видел другое решение — создание на основе Украинской православной церкви в единстве с Московским патриархатом площадки, которая могла бы объединить все церковные группы в Украине. Но эта площадка должна была бы быть достаточно широкой и соответствовать тому развитию общества, которое происходило. 2008 год — это четыре года после «оранжевой революции», когда у общества уже сформировались определенные публичные запросы.

Сейчас ситуация такая, что, с одной стороны, в обществе еще больше вызрела необходимость иметь независимую церковь, но УПЦ вместо того чтобы расширяться, очень сильно сузилась. Возник вакуум, который сейчас активно заполняет Константинопольский патриархат. А Русская православная церковь фактически самоустранилась.

Была встреча патриарха Кирилла с Вселенским патриархом Варфоломеем, где патриарх Кирилл сказал: «Давайте пока вы не будете предоставлять автокефалию Украинской церкви. Давайте начнем диалог». Ровно то, что вы пытались в 2008—2009 годах. Патриарх Варфоломей ответил, что пора действовать.

Аргумент о диалоге включался тогда, когда необходимо было нейтрализовать вмешательство Константинополя в украинский вопрос. Любая попытка начать по-настоящему реальный диалог, а не его симуляцию, приводила к жесткому сопротивлению.

Моя личная история такова: в 2009 году, когда я был в Киеве и занимался этими вопросами, мы инициировали создание комиссии, которая начала бы обсуждать возможность начала диалога. Это был очень осторожный шаг. Через три дня после того, как мы объявили о своих намерениях, я узнал из интернета, что меня перевели в Москву. Было очевидно, что в настоящем диалоге заинтересованности не было. Я думаю, что ее нет и сейчас.

Автокефалия — это во многом политический вопрос?

Это церковно-политический вопрос. У этого вопроса есть очень сильная политическая компонента и поэтому ее так используют политики, как, например, президент Украины. Вопрос об автокефалии возник в связи с тем, что возник дефицит понимания происходящего в Украине. Украинская православная церковь, к сожалению, отказалась признавать войну в Украине и просто закрывает глаза на агрессию.

В мае я был на линии фронта, я видел эту реальность. Это действительно война. Почти каждый день убивают людей, снайперы обстреливают улицы, где живут люди. А если брать Русскую православную церковь, то она отказывается, как мы увидели сейчас, признавать в целом реальность Украины. Оказалось, что Вселенский патриархат наиболее адекватно воспринимает реалии в Украине.

Вселенский патриархат абсолютный сторонник независимости украинской церкви. Таким образом, раскол в православном мире неизбежен?

Я думаю, что раскола не будет. Его используют больше как риторический прием, чем как реальный сценарий. Уже сейчас поместные церкви заявили о том, что они не собираются поддерживать разрыв отношений ни с Москвой, ни с Константинополем. Это еще не является расколом, это является разрывом отношений. Вот есть тарелка, в которой трещина, но тарелка сама не развалилась и эту трещину можно заделать.

Вы упомянули, что президент Порошенко использует автокефалию в политических своих целях, и это будет, безусловно, политическая победа нынешнего президента страны. Некоторые эксперты предупреждают, это может подстегнуть националистические настроения. Насколько обоснованы эти прогнозы?

Тезис об украинском национализме используется часто для того, чтобы скомпрометировать Украину как государство и те процессы, которые были запущены в украинском обществе и «оранжевой революцией», и Революцией достоинства. Это были не националистические революции, а гражданские.

Безусловно, сейчас есть определенный рост националистических настроений, обусловленный тем, что идет война. Но обратите внимание, даже без войны в парламенты европейских стран массово избираются националистические партии. В Украине нет ни одной националистической партии в парламенте — они не преодолели барьер.

Я не думаю, что процесс автокефалии является выражением националистических настроений. Это форма защиты Украины от внешней агрессии, где церковь, к сожалению, взяла на себя роль участника агрессии.

Вот есть еще такой важнейший вопрос — имущественный. Под контролем Московского патриархата находится огромное количество приходов в Украине, несколько лавр. Как он будет решаться?

С точки зрения закона, большая часть имущества, которым пользуются церковь, формально принадлежит различным государственным структурам. Если говорить о выполнении закона, то нужно менять тех, кто пользуется собственностью. Но я думаю, что в нынешней ситуации это спровоцирует конфликт, в котором больше всех заинтересована Россия. Подыгрывать этой заинтересованности будет не просто неправильно, но и преступно.

Я думаю, что это понимают, и поэтому звучат заявления украинских чиновников, что никакого передела имущества не будет. Я считаю, что это очень правильная позиция. Государство не должно решать за человека или за общину, к какой юрисдикции им принадлежать. Единственное, что должно защищать украинское государство, как демократическое, это самостоятельный выбор человека или общины. Это будет по-европейски, демократично.